Сердце дикаря, стр. 51
— Признаться, мне немного странно слышать подобный вопрос из ваших уст. — Волк вопросительно поднял брови, и Кэролайн пояснила: — Вы считаете себя ответственным ни много ни мало как за сохранение мира между чероки и англичанами...
Волк усмехнулся и с некоторым нажимом произнес:
— Мы ведь говорим не обо мне, а о вас. О том, что у вас сложилось совершенно превратное представление о ваших возможностях, о силе, которой вы наделены.
— Я лишь согласилась признать то, что вы утверждали обо мне в самом начале нашего знакомства.
— Я был не прав.
— Что?! — Кэролайн показалось, что она ослышалась.
— Увидев вас, такую хрупкую и беспомощную, я решил, что вам недостает внутренней силы и отваги. Это было ошибкой с моей стороны.
— Мне думается, что подобное признание далось вам нелегко, не так ли?
Волк улыбнулся ей в ответ широкой, обезоруживающей улыбкой, волшебно преобразившей его и без того красивое лицо.
— Я совершил немало ошибок, Кэролайн. — Не считает ли он их объятия одной из этих ошибок? Кэролайн снова повернулась к окну, не поддавшись искушению задать вертевшийся у нее на языке вопрос... Она почувствовала, как рука Волка мягко опустилась на ее плечо, и закрыла глаза.
— Я обойду вокруг дома. Хочется взглянуть, все ли спокойно. А потом сменю вас у постели Мэри. Вам надо хоть немного отдохнуть.
Кэролайн, все еще чувствуя на своем плече тепло руки Волка, проследила за тем, как он, скользнув вдоль лунной дорожки, бесшумно исчез во тьме. Лишь после этого она вернулась в спальню роженицы.
На третий день после родов у Мэри началась лихорадка.
Еще накануне вечером, когда Кэролайн ходила по комнате, укачивая хнычущего младенца. Волк озабоченно спросил ее, когда, по ее мнению, можно будет перевезти мать и дитя в форт Принц Джордж. Лишь укрывшись за его мощными бревенчатыми стенами, обе женщины и ребенок, вверенные его попечению, окажутся в безопасности.
— Я не знаю, — Кэролайн с негодованием засопела и, остановившись посередине ковра, повернула к Волку недовольное лицо. Он был единственным, перед кем она могла позволить себе обнаружить снедавшие ее чувства, хотя вины Волка в том, что Мэри никак не шла на поправку, равно как и в том, что ребенок, почти не переставая, жалобно кричал, решительно не было. Но зачем задавать бессмысленные вопросы? Ему было прекрасно известно, что Мэри пока нельзя никуда ехать. Она была не в состоянии ни встать с постели, ни, тем более, сделать несколько шагов.
Не говоря ни слова. Волк подошел к Кэролайн и взял спеленутого младенца из ее рук. Девочка никак не желала успокоиться, но по крайней мере Кэролайн могла немного отдохнуть, сев в кресло и откинув голову на его спинку. Она так устала за последние дни, что едва держалась на ногах.
Вздохнув, Кэролайн извинилась перед Волком за то, что была слишком резка с ним. Он кивнул в знак того, что принимает ее извинения. Разговор об отъезде они решили отложить до наступления утра.
Кэролайн спала теперь на кушетке в комнате Мэри. Сон ее был чуток, она бросалась к девочке при малейших проявлениях беспокойства с ее стороны. Мэри назвала дочь Коллин в честь матери Логана, решив, что тот будет очень рад этому. Стоило Коллин начать хныкать, и Кэролайн, вскочив с кушетки, бросалась к ней, меняла мокрые пеленки и прикладывала младенца к груди матери. В такие минуты Мэри словно преображалась. С нежностью глядя на малышку, она гладила ее редкие волосенки, шепча:
— Она действительно очень красива. Вся в отца! — Кэролайн охотно соглашалась с ней, отзываясь о малышке с не меньшим восторгом, и особо подчеркивала, что? Логан будет просто счастлив, когда увидит их. И все это время ее не покидала тревога. Самочувствие Мэри внушало ей самые серьезные опасения. С ребенком, похоже, тоже происходило что-то неладное.
Наступило утро, но разговор между Кэролайн и Волком не состоялся. Рассвет еще только занимался, и Кэролайн сквозь сон услышала скрип закрываемой двери. Волк отправился к реке. В этот момент Коллин принялась плакать.
— Мэри! — воскликнула Кэролайн, взяв ребенка на руки. — Твоя дочь снова проголодалась!
В ответ послышался сдавленный стон, при звуках которого по спине Кэролайн побежали мурашки. Она быстро положила маленький сверток обратно в колыбель орехового дерева, в которой младенцем спал Логан, и бросилась к Мэри.
Кожа молодой женщины была сухой и обжигающе горячей.
Кэролайн оцепенела от ужаса, ноги ее подкосились. С трудом преодолев охватившее ее чувство беспомощности, она решила первым делом, не дожидаясь Волка, сбегать за водой, весь запас которой, как на грех, кончился ночью.
— Я сбегаю на реку, — сказала она, не отдавая себе отчета, что слов ее не услышал никто из находившихся в комнате. — И сейчас же вернусь!
Метнувшись на кухню, она схватила глиняный кувшин и выбежала из дома через заднюю дверь. Быстрее молнии неслась она к ручью.
Вдруг справа от нее, в чаще деревьев раздался треск сломавшейся под чьей-то ногой ветки. Думая, что это Волк возвращается после купания, неся в дом воду, Кэролайн бросилась туда.
— Мэри совсем плохо! — крикнула она. — Ее лихорадит. Я хотела принести...
Тут рот ее зажала чья-то жесткая ладонь, и, не успев опомниться, она оказалась в руках краснокожего дикаря.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Пронзительно крича, Кэролайн отбивалась что было сил. Голые руки индейца с упругими, точно стальными мышцами крепко удерживали ее. Она знала, что сопротивляться этому огромному дикарю, превосходящему ее размерами чуть ли не вдвое, бессмысленно и бесполезно.
Но мысли о больной Мэри и беспомощном младенце, нуждающихся в ней, а также о Волке, который, заслышав ее крик, тотчас же бросится ей на выручку, придали Кэролайн сил и отваги. Она лягалась, царапалась и кусалась, зная, что время работает на нее, что Волк, возвращаясь в дом этой дорогой, спасет ее от рук злодея. Ей наконец удалось высвободить правую руку, и она сразу же начала нашаривать карман юбки, в котором хранился пистолет.
Вот наконец пальцы ее сомкнулись на рукоятке оружия, и Кэролайн сразу же почувствовала, как страх и растерянность, охватившие было все ее существо, отступают под натиском бешеной ярости. Собравшись с силами, она пыталась навести ствол пистолета на своего захватчика, который продолжал молча сжимать ее своими огромными руками. Кэролайн не удалось вытащить оружие из кармана, но это казалось ей не столь уж важным. Если ей удастся прицелиться в дикаря, она прострелит свою юбку, только и всего.
— Что за черт?..
Кэролайн была так поглощена борьбой с индейцем, что не замечала ничего вокруг, и была крайне удивлена, когда тот бесцеремонно разжал руки, предоставив ей свалиться на землю, точно куль с картошкой. Плечи ее немилосердно ныли, от падения у нее перехватило дыхание и потемнело в глазах, но теперь она могла вынуть пистолет и выстрелить в ненавистного дикаря.
Но за секунду до того, как палец ее нажал на курок, чья-то рука схватила ее за запястье.
Всхлипнув, Кэролайн попыталась высвободить руку. Она оскалилась и собиралась уже вонзить зубы в плечо негодяя.
— Кэролайн!
Она вскинула голову и увидела над собой лицо Волка. Вода капала с его волос, взгляд выражал тревогу и недоумение. Кэролайн вздохнула было с облегчением, но тут же принялась тревожно озираться. Неужели Волк не заметил воинственного чужака?
Но происшедшее, похоже, нимало не встревожило его.
— Все в порядке, Кэролайн, — произнес он уверенно.
— Но... — попытка Кэролайн объяснить ему, что поблизости затаился злодей-индеец, была прервана гортанными звуками незнакомого ей языка, раздавшимися откуда-то сверху. Подняв голову, она увидела склоненное над ними лицо дикаря, напавшего на нее. Страх снова парализовал ее, но, к ее величайшему изумлению, Волк громко расхохотался и почти силой поставил ее на ноги.
— Вы не ушиблись? — участливо осведомился он, вынимая пистолет из ее ослабевших пальцев.