Обман, стр. 13

Как все просто в этой стране, усмехнулась Алекс, вошла в подъезд и вызвала лифт. Но он приезжать отказался — был сломан. Алекс опять усмехнулась и стала подниматься по лестнице, сверяясь по пути с номерами квартир. Проходя пролет между третьим и четвертым этажами, она задела кожаной сумкой за край раздолбанной крышки мусоропровода. Крышка с шумом откинулась. В этот момент за окном громыхнул трамвай. Эти два звука слились, и Алекс вздрогнула. Ее охватило необъяснимое волнение. В странном оцепенении она посмотрела в окно. И словно увидела прошлое… Все тот же трамвай на остановке… Люди, выходящие из него… Продолжая на ходу читать толстую книгу в темной обложке, среди них идет девушка. Она очень похожа на мать Алекс. Только молодая. Она приближается. Вот уже видны ее руки, держащие книгу. Глаза, шея. Шнурок вокруг шеи. Кажется, шелковый. Дежа вю.

Снова громыхнул трамвай. Алекс опять вздрогнула и сбросила оцепенение. Вновь посмотрела в окно. Тряхнула головой… Трамвай отъехал от остановки.

Стараясь не волноваться, Алекс поднялась еще на один пролет, сверилась с номером квартиры и позвонила в довольно обшарпанную дверь, обитую черным дерматином.

Что ждет ее в этой квартире?..

Дверь распахнулась тотчас, словно Алекс здесь ждали. На пороге стоял мальчик лет пяти. Он удивленно посмотрел на Алекс.

— Мама, ты что, была в парикмахерской? А папа сказал, ты поехала к бабушке на кладбище.

Алекс опять растерялась.

— Можно войти?

Мальчик удивленно посмотрел на нее, вопросительно хмыкнул и ушел в комнату. Алекс в замешательстве мялась на пороге. Наконец в прихожую босиком вышел молодой мужчина в очках и потертых джинсах. Он недоуменно посмотрел на Алекс, затем, сняв круглые очки в металлической оправе, внимательно осмотрел ее еще раз.

— Откуда ты такая, Саша? — изумленно произнес он.

Теперь удивилась гостья.

— Вообще-то я Алекс. Сашей меня мама звала только в детстве. В Израиле.

Женя ошеломленно открыл рот.

— Где?!

— В Израиле, — повторила Алекс. — Я там родилась.

— Да вы зайдите. — растерянно пробормотал Женя. — А то я, по-моему, слегка схожу с ума.

Алекс переступила порог и огляделась.

— Понимаете, я ищу миссис Веру Тимофееву.

10

После разговора с Женей Алекс в глубокой задумчивости вышла из старого дома и села в машину.

— Теперь поедем на Преображенское кладбище, — сказала она водителю.

Тот поднял брови и посерьезнел.

— Неужто кто умер?

Алекс не ответила, думая о своем. Какой страшный год… И что ожидает ее впереди?..

Курносый шофер словно прочитал ее мысли.

— Год какой-то тяжелый. Все умирают. Демографический кризис, скорей всего.

Алекс молчала, погруженная в свои мысли.

Она даже не очень приглядывалась к дороге и почти не заметила, как они доехали до кладбища. У входа шла оживленная торговля цветами и венками. «Жигули» подъехали к входным воротам.

— Сколько я должна вам платить? — спросила Алекс.

— А как говорится, дай, сколько не жалко, но не меньше денег, — хмыкнул водитель.

— Мне не жалко. Только рублей, — она сделала ударение на «у», — ваших у меня нет.

— И не надо этих рублей! — весело повторил лопоухий ее слово с тем же самым ударением. — Заплати человеческими деньгами.

— Человеческими — это какими? — на всякий случай полюбопытствовала Алекс.

— Да самыми простыми — баксами вашими американскими, вот какими! Ты как с Луны свалилась!

Алекс достала бумажник, вынула сто долларов и протянула их водителю. Секунду подумала и снова полезла в бумажник.

— И вот еще пятьдесят. Купите мне букет белых роз на ваши рубли:

Парень, не скрывая радости от нежданно подвалившей суммы, рассматривал купюры на свет, хрустел ими, любовался.

— Эх, хороши президентики, что один, что другой! Нам бы такого какого-нибудь, а то все неприкаянных каких-то берут, без хруста. — Он сунул деньги в карман. — Окейчик! Окейчик! Будут вам белые розы… — и запел: — «Белые розы, белые розы, беззащитны шипы…»

— А вы потом куда? — спросила Алекс.

— Бомбить поеду, — объявил лопоухий. Алекс растерялась.

— Кого бомбить?!

— Да это у нас выражение такое! — махнул рукой шофер. — Значит, клиентов искать. Чего испугалась?

— Понятно, — облегченно выдохнула Алекс. — А вы не можете меня подождать? Меня бомбить будете, когда вернусь.

— А я тебе чего, приглянулся? — обрадовался курносый. — Чего ты мне выкаешь-то?

Алекс усмехнулась.

— Да, вы хороший человек. Я больше не буду на «вы», просто еще нет привычки.

— Ну да, конечно… — начал охотно рассуждать парень. — Лицо у меня хорошее, открытое. И фигура нормальная. Сбросить только вот несколько килограммов нужно. Мне даже в стриптиз предлагали, но я отказался. Не могу работать без любви. Хотя если просьба от души исходит, то в принципе можно.

— От души, — заверила его Алекс.

— А сколько ждать?

— Недолго, — сказала Алекс, открывая дверцу «жигулей».

— Ну, так это… Долго я и не могу. Зарабатывать же надо… — забормотал лопоухий. — На душевную жизнь.

— Дождешься меня — дам еще столько же, — пообещала Алекс.

Парень осмотрел ее иронически.

— Ты что, миллионерша?

— Да, — просто ответила Алекс и вышла из машины.

Водитель расхохотался, выходя вслед за ней.

— Вот, мама дорогая, миллионершу подцепил!.. Не, на нашей работе не соскучишься!

Алекс пошла в глубь территории кладбища, сверяясь с нарисованным Женей на листе бумаги планом. Свернула в сторону от главной аллеи… Через десяток метров она увидела то, что искала.

Пространство два на два метра было огорожено низкой некрашеной металлической оградой. Внутри — более чем скромный вертикальный могильный камень. На нем черно-белая фотография на керамической плитке и какая-то надпись.

Алекс подошла поближе. Чей это портрет? Ах да, кажется, это ее бабушка, мать сестер Веры и Юли. Мама рассказывала Алекс, что портрет бабушки Алекс висел в доме на Чистопрудном бульваре, в спальне сестер, на стене, рядом с дешевым плакатом — тогда в далекие 70-е…

Перед камнем, на маленькой врытой в землю деревянной скамеечке, спиной к Алекс, сидела женщина. Рядом, на краю цветника, стояла урна с прахом. С прахом тетки Алекс, тети Веры…

Алекс остановилась, не дойдя до могилы несколько шагов. Женщина взяла в руки совок, внезапно на несколько секунд замерла и резко обернулась, словно затылком почувствовав чей-то взгляд. И увидела Алекс. А та увидела Сашу. Обе замерли в растерянности и молчании.

Они неотличимо похожи. И каждая увидела словно свое отражение.

Саша медленно ошеломленно разжала пальцы, и совок шлепнулся на землю. Алекс в замешательстве расслабила ладонь, и огромный букет белых роз, неторопливо рассыпаясь веером, тоже упал.

— Кто ты? — наконец недоуменно прошептала Саша.

— Я — Алекс, твоя сестра, — прозвучало в ответ.

— Но у меня нет сестры… — пробормотала Саша, не отрывая от Алекс остановившегося взгляда.

— Значит, теперь будет, — сказала Алекс.

Она уже пришла в себя, вынула из сумки и поставила на край цветника вторую урну. Урну с прахом своей матери…

— И надписей нужно теперь тоже две: Вера Тимофеева и Юлия Тимофеева… — прошептала Алекс.

Она смотрела на две урны, стоявшие рядом. Прах Веры и Юли… Двух сестер. Рядом стояли их дочери. Саша и Алекс. Измотанная переводчица из Москвы и роскошная миллионерша из Америки. И Алекс заплакала. Саша вслед за ней…

Потом они молча закопали урны и пошли к выходу.

— Я тебе все расскажу потом… — пробормотала Алекс. — Не здесь… Хотя твоя мама, а моя тетя тебе наверняка многое давным-давно рассказала. Только ты не знала обо мне, вот и все… Правда?..

Саша вздохнула и кивнула.

Курносый водитель, стоявший возле своих раздолбанных «жигулей», увидев их рядом, потерял дар речи.