Запретное знание. Прыжок в мечту., стр. 41
При этих словах рулевой закивал. Кармель захихикала. Мика сохраняла непроницаемое выражение лица. Но Ник едва ли кого-то замечал.
– Ты тоже причастна к тому, что обо мне говорят, – продолжал он, ткнув пальцем в сторону Мори. – Полицейский, которая оставила службу ради меня. Ты уже вошла в одну из лучших легенд. То ли еще будет. О Нике Саккорсо заговорят как о человеке, который рискнул своей жизнью, своим кораблем, всем, чтобы Мори Хайленд смогла родить ему сына в логове Амниона. Этой легенде суждено прожить долго. Даже когда Департамент полиции вымрет, как вымер горбатый кит, ее все еще будут передавать из уст в уста.
Ник замолчал, тяжело переводя дыхание. Налитые кровью шрамы были хорошим дополнением к апофеозу Саккорсо.
Мори опустила глаза. Где-то в глубине души рождалось радостное чувство. Похоже. Ник не лжет. Он не собирается продавать ни ее, ни ее ребенка. Человек, который живет сложенными о себе легендами, не наступит себе на горло.
Мори победила. Победила вопреки Нику, вопреки себе самой.
Однако, занятая новым зарождавшимся в ней чувством, Мори не заметила, что, кроме восторженности, в голосе Ника присутствовало кое-что еще. В голосе Саккорсо присутствовало глодавшее его сомнение. Человек, который живет ради слагающихся о нем легенд, должен быть безупречен в собственных глазах, должен ревностно относиться к тому, что происходит вокруг. Для него непереносимо, если его обманут, если легенда расскажет о том, что Ник Саккорсо рискнул своей жизнью, своим кораблем, всем, чтобы не любящая его женщина смогла родить. Для Ника непереносимо, если кто-то – пусть даже совершенно незнакомый человек – когда-либо посмеется над ним.
Всего этого Мори не уловила. На мостике вновь зазвучал ее слабый голос:
– И все же я не понимаю. Почему я? Почему все это – из-за меня?
Неожиданно новая вспышка ярости и гнева охватила Ника. Похоже, Мори, сама того не желая, задела в нем старые душевные раны.
– Сейчас я тебе объясню, – задыхаясь, проговорил он. – Раздевайся.
Неожиданно Кармель встрепенулась, ее пальцы забегали по пульту.
– Ник, наблюдаю движение. Боевые корабли Амниона.
Мика Васак резко развернулась.
– Курс?
Кармель нажала еще несколько клавиш.
– Курс на «Все свободы».
– Эфир? – Теперь Мика обращалась к Линду. Линд надел наушники и ввел в компьютер несколько команд.
– Эфир чист. Если они и переговариваются, сигнала не слышно.
Мика Васак вновь повернулась к Нику и Мори.
– Ник, нужно включать двигатели на торможение. Форпосты не дремлют. Не будем рисковать. Они не поверят ни единому нашему слову, пока мы не снизим скорость.
Ник проигнорировал слова своего помощника. Сейчас ему было наплевать на всех. Он сверлил Мори взглядом. В шрамах пульсировала кровь. Казалось, еще чуть-чуть – и она брызнет наружу.
– Я сказал, раздевайся.
Здесь, на виду у всех. Он хочет, не сходя с места, доказать над ней свое превосходство.
Всего лишь несколько минут назад Мори бы ему отказала. Угроза Ника ничто по сравнению с тем ужасом, который Мори испытывала перед Амнионом. Да, она бы рискнула не подчиниться. Терять все равно нечего. Саккорсо ей ненавистен. Любое его прикосновение омерзительно. Он пират и предатель. Самец. Мори едва ли могла перенести насилие на виду у всей вахты.
Но теперь Ник дал ей надежду на жизнь, дал надежду спастись самой и спасти Дэйвиса, дал надежду на то, что Мори Хайленд, которой когда-то было не наплевать на свою честь и своих будущих детей, не обречена. Уже давно она приняла решение сохранить ребенка и дать ему имя своего отца, потому что хотела возродить те ценности, которые тот олицетворял. Где-то на подсознательном уровне она хотела позаботиться и о себе, поверить в себя. Теперь Мори поняла, почему решение относительно судьбы ее ребенка было так тесно связано с решением относительно своей собственной судьбы.
В некотором смысле Ник вернул ее к жизни, и теперь все было по-другому.
Мори, размышляя таким образом, молчала.
Ник поднялся со своего места и, одолеваемый противоречивыми чувствами, приблизился к ней.
Мори смело посмотрела ему в глаза.
Однако Ник ее не ударил, не тронул ни единым пальцем. Сверкая глазами, он остановился от нее в нескольких дюймах. Гримаса исказила его лицо.
– Мори, пожалуйста, – процедил он сквозь зубы, склоняя ее продемонстрировать всем безграничность его власти.
Итак, Мори в безопасности. Ник проглотил наживку. Принял притворство Мори за чистую монету. До тех пор, пока она способна развеивать его сомнения, он от нее не откажется.
Ради собственной безопасности, ради безопасности Дэйвиса, Мори сунула руку в карман, нащупала пульт и ввела себя в состояние экстаза. Затем она расстегнула форму, сбросила ее на пол и при всех отдалась Нику с видом женщины, которая заложила душу ради его ласк.
Саккорсо овладел ею прямо на палубе с присущей ему неистовой страстью.
Мори не могла видеть ничьих лиц, кроме лица Ника и… Мики Васак.
Из глаз Мики текли слезы. Возможно, она жалела себя, возможно – Мори или даже Ника. Возможно – всех вместе.
11
«Мечта капитана» должна была предпринять экстренное торможение. Тем не менее, оно оказалось не столь резким, как старт с Рудной станции. Ник считал, что у него еще есть время, а Станция Всех Свобод вряд ли откроет огонь, поскольку очевидно, что его корабль все-таки совершает торможение.
Ник включал двигатели на два часа, а затем делал перерыв на такой же отрезок времени, чтобы его люди могли отдохнуть от перегрузок. Таким образом, вахты сменялись теперь каждые четыре часа.
Итак, до первой встречи Мори Хайленд с Амнионом оставалось совсем немного.
Из-за приступов гравитационной болезни она практически не могла выполнять свои обязанности на мостике. Все время торможения она должна была оставаться в каюте и надеяться лишь на действие зонного имплантата.
Ожидание стало для Мори настоящей пыткой.
Если бы она могла работать, чувство приближающейся опасности не было бы столь острым. По мере приближения к Станции всех свобод ее страх усиливался. Он был вездесущ и, казалось, пронизывал каждую клеточку се тела. Несмотря на заверения Ника, Мори по-прежнему панически боялась Амниона. Он угрожал ее человеческой сущности. Он угрожал изменить само се существо.
Мысль о том, что она отдастся ему в руки, позволит забрать у нее Дэйвиса и подвергнуть его принудительному развитию в одной из лабораторий, ужасала ее.
Конечно, чтобы не чувствовать страх, Мори могла усыпить себя до прибытия на Станцию. Ник дал ей подробную информацию о режиме торможения, поэтому она могла установить таймер на нужное ей время и спать сколько угодно, не беспокоясь, что она кому-то понадобится.
Однако существовала причина, по которой Мори отвергла такую возможность.
Мори внушила себе, будто причина эта заключается в том, что она хочет оставаться в курсе событий. Намерена посмотреть, как Ник станет защищать свой корабль. Желает знать, как будет происходить его встреча с Амнионом и какого рода сделку они заключат. План дальнейших действий, непосредственно затрагивавший ее интересы, очевидно, вырабатывался на мостике в перерывах между торможениями, и если Мори не будет при этом присутствовать, она ничего не узнает.
Поэтому каждый раз, когда включались двигатели, Мори устанавливала таймер на два часа с небольшим запасом и, когда двигатели выключались, она просыпалась и шла на мостик, прихватив с собой в качестве оправдания своего прихода кофе и еду для вахты. После чего она просто оставалась на мостике, в надежде, что Ник, Мика или Лит ее не прогонят. По мере возможности Мори на час-другой подменяла Сиба Макерна или Эльбу Пармут.
И все же постепенно Мори поняла, что ее нежелание забыться искусственным сном до прибытия на Амнион возникло по другой причине.
Она перестала доверять действию зонного имплантата.
В момент своего торжества над Ником Саккорсо, чувство отвращения, которое она к нему испытывала, вдруг стал внушать ей и тот способ, с помощью которого она одержала над ним верх. С некоторых пор она стала стыдиться своей победы. Ник никогда не собирался продавать ее Амниону, а следовательно, он заслуживал лучшего к себе отношения.