Жестокое счастье, стр. 7

Бирюков пригласил понятых.

Осмотр мотоцикла продолжался недолго. На заднем крыле «Восхода» внимание Антона привлекла пустая глазница стоп-сигнала. По краям глазницы торчали острые осколки красного стекла, а в электропатроне с разбитой лампочкой чернел крохотный бугорок. Антон пригляделся, достал из кармана ключ от служебного кабинета и его концом осторожно выколупнул на подставленную ладонь сплющенную свинцовую дробину…

6. По горячим следам

Художественный руководитель районного Дома культуры Михаил Карпович Шпоров от природы был одаренным артистом, но к пятидесяти годам завоевал репутацию человека не от мира сего и стал искать утешения в книгах о выдающихся людях русской сцены.

В этот день Шпорову особенно повезло. Он раздобыл наконец трехтомник воспоминаний о Шаляпине. Михаил Карпович принес первый том на работу и сразу уткнулся в книгу. От приятного занятия оторвала директор Дома культуры. Она вошла в заваленный реквизитом кабинет, поставила перед Шпоровым на стол дамскую туфлю и попросила:

— Михаил Карпович, выслушайте меня внимательно…

— Я весь внимание, — торопливо ответил Шпоров.

— Мне нужно съездить в Новосибирск. Возможно, в мое отсутствие за этой туфелькой кто-то придет. Запомните: без ведома оперуполномоченного угрозыска Голубева туфлю не отдавайте никому! Хорошо меня поняли?

— Прекрасно понял. Простите, а кто должен за ней прийти: мужчина или женщина?

— Пока неизвестно. Может, вообще никто не придет. Кстати, вы Голубева знаете?

— Из милиции?.. Безусловно, знаю. Вячеслав… э-э-э…

— Дмитриевич, — подсказала директор Дома культуры.

— Да, Вячеслав Дмитриевич. Хотя его Славой все зовут…

— Так вот, Михаил Карпович, если у вас спросят туфлю, постарайтесь сразу позвонить Голубеву.

— Сказать, что за туфелькой пришли?

— Нет. Скажите: «Мы очень ждем вас на репетицию».

— Разве у нас сегодня состоится репетиция?

Директор Дома культуры поморщилась:

— Так мы с Голубевым условились. Вы, Михаил Карпович, поняли меня?

Шпоров обиделся:

— Чего ж не понять сущего пустяка? Как только попросят туфельку, немедленно приглашу товарища Голубева на вымышленную репетицию.

— Только сделайте, пожалуйста, это очень осторожно, чтобы тот, кто придет за туфлей, не заметил, что его водят за нос.

— Не беспокойтесь. Уж такую пустяковую роль постараюсь сыграть отменно.

Шпоров предусмотрительно спрятал туфлю в стол, попрощался с директором и как ни в чем не бывало опять уткнулся в книгу. Сколько прошло времени, он потом вспомнить не мог. Во всяком случае, немного, так как Михаил Карпович успел прочитать всего лишь пять-шесть страниц. В дверь постучали. Вошел молодой высокий парень атлетического сложения, одетый в синюю модную рубашку с короткими рукавами и в джинсы.

— Где можно увидеть директора Дома культуры? — спросил он.

— Директор уехала в Новосибирск, — ответил Шпоров. — Простите, вы по какому вопросу?

— Вопрос пустяковый… — Парень замешкался, переступил с ноги на ногу. — Вчера в конце танцев несколько раз объявляли по микрофону о найденной туфле.

— Вчера объявляли?.. Ах, о туфельке! Да, да, объявляли! Сейчас отдам… — Шпоров засуетился. — Только, простите, мне очень срочно надо пригласить на репетицию одного человека. — Достав телефонный справочник, Михаил Карпович раскрыл его на странице, где перечислялись телефоны милиции, и, не зная, по какому номеру звонить, дрогнувшим пальцем набрал 02. — Дежурный? Будьте любезны, пригласите товарища Голубева… На оперативном совещании у начальника? А когда освободится? Не скоро?..

Парень спокойно сел на стул возле стола, посмотрел на встревоженного Шпорова и обаятельно улыбнулся:

— Голубев разрешил мне взять туфлю, а на репетицию он вряд ли придет — совещанию конца не видно.

— Простите… — вконец опешил Михаил Карпович. — То есть каким образом разрешил, как?..

— Ну, как разрешают… — Парень иронично усмехнулся. — Голубев сказал: «Зайди к директрисе Дома культуры и возьми».

— Какие подтверждения у вас на этот счет имеются?

— Моей сестры эта туфля. Она коричневая, фирмы «Олимпия», с левой ноги, размер тридцать шестой… Еще что?.. Каблук длинный, тонкий…

Шпоров неуверенно достал из стола туфлю и стал ее рассматривать, словно впервые увидел необычный сувенир. Приметы, названные парнем, совпадали. Стараясь выиграть время для размышлений, Михаил Карпович поинтересовался:

— Как же ваша сестрица потеряла туфельку?

Парень насупился:

— Пьет она у нас. — И, указав пальцем на лежащую перед Шпоровым книгу, спросил: — О Федоре Ивановиче читаете? Вот человечище был!

— Да, да! Величайший певец, природная одаренность. В наше время…

— Техника в наше время выручает, — перебил парень. — Если бы Шаляпину дать микрофон… Собственно, Шаляпин и без микрофона заставлял люстры дрожать. Надо отметить, что раньше не только певцы, но и вообще все артисты талантливее были. А возьмите режиссеров: Станиславский, Мейерхольд, Немирович-Данченко… О Немировиче есть прекрасная книга из серии «Жизнь в искусстве». Читали?..

Глаза Шпорова загорелись:

— К сожалению, не читал. Теперь нелегко купить интересную книгу.

— Хотите — подарю.

— То есть как… Я могу заплатить…

— Деньги — ерунда, — махнул рукой парень и мгновенно сменил тему разговора. — Не отдадите, значит, туфлю?

Шпорова осенило:

— Вы расписочку напишите, что забрали туфельку с разрешения товарища Голубева.

Парень вытащил из нагрудного кармана фломастер.

— Бумаги не найдется?

Шпоров переложил на столе скопившиеся за последние дни газеты. Обнаружив под ними несколько чистых листков, протянул парню:

— Пожалуйста. Укажите фамилию, имя, отчество, где живете. И обязательно распишитесь.

Парень понятливо кивнул. Он быстро настрочил текст и передал листок Михаилу Карповичу. Тот начал было читать, но парень, бесцеремонно взяв со стола газету, отвлек его:

— Можно туфлю завернуть?

— Да-да, пожалуйста…

Пообещав к вечеру занести книгу о Немировиче-Данченко, парень попрощался. Шпоров снова увлекся чтением, но не успел осилить и полстраницы, как в кабинет заглянул Слава Голубев:

— Привет, Михаил Карпыч! Где начальница?

— В Новосибирске… — рассеянно ответил худрук. — Простите, вам, наверное, дежурный передал?..

— Какой дежурный? Что передал? — не понял Слава. — Мне у директрисы туфлю одну надо забрать.

Шпоров с испугом уставился на заклеенную пластырем скулу Голубева.

— Простите, Вячеслав… э-э-э… Дмитриевич, я только что отдал туфельку брату.

Голубев ошарашенно сел на стул.

— Какому брату?

— Которому вы разрешили. Вот расписочка…

Слава торопливо прочитал:

Ниже стояла незамысловатая ученическая роспись.

— Как он выглядит, этот братишка? — быстро спросил Слава.

— Приятный юноша, в летней рубашке и джинсах.

— Детали, Михаил Карпович!..

Худрук не понял, что дал маху, и заволновался:

— Рубашка… э-э-э… синяя, с планочкой, два кармашка. На левом — этикетка «Вранглер»…

— Может, «Рэнглер»? — уточнил Слава.

— Правильно, «Рэнглер». Э-э-это молодежь ее «Вранглером» называет, поскольку английское написание…

— Лицо запомнили?

— Лицо выразительное, волевое и в то же время мягкое… Чем-то похожее на лицо Грега Бонама. Знаете, конечно, английского певца…

— Нет, конечно, не знаю, — раздраженно сказал Слава. — У вас есть фотография этого Грега?

— Она всюду на конвертах с дисками его записей. Фирма «Мелодия» недавно выпустила… В любом киоске…

Из Дома культуры Голубев ушел с таким чувством, которое образно выражается пословицей: близок локоть, да не укусишь. Ведь стоило минутой раньше забежать к худруку, и сейчас уже состоялась бы беседа с парнем, шутя облапошившим доверчивого Шпорова. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что произошел один из неприятнейших в розыскной работе ляпсусов, когда минутное опоздание приводит к многодневному изнурительному труду по раскрытию преступления.