Жестокое счастье, стр. 3

— Придется этих «циркачей» искать. Кстати, один из них носит американские джинсы… — Бирюков повернулся к заведующей магазином. — Тоня, а фирму джинсов на том парне не приметили?

— На карманчике рубашки «Рэнглер» было написано, — ответила завмаг. — По-моему, и джинсы той же самой фирмы.

— А второй парень, значит, в белой футболке?

— В белой… Только не с зайцем — такие у нас продавали, а с волком, как в мультиках.

3. Потерянная туфля

Когда вернулись из Заречного в райотдел, Слава Голубев прежде всего занялся картотекой типичных происшествий. Выудить ничего не удалось. Слава вздохнул и стал припоминать знакомых подростков, которые лихачили на мотоциклах. Среди состоявших на учете в инспекции по делам несовершеннолетних такие молодчики были, но, насколько знал Слава, никто из них не имел импортных джинсов, тем более еще и рубашки. Не доводилось ему встречать в райцентре и парня в футболке с нарисованным волком.

Бесплодно поразмышляв. Голубев взялся за телефон и по памяти набрал номер. Когда в трубке послышался голос директора Дома культуры, скороговоркой сказал:

— Люда, это Слава Голубев. Привет.

— Здравствуй, Славочка.

— Люд, сегодня будут танцы?

— Конечно. А что?

— Хочу посмотреть, как мои подшефные танцуют.

— Несовершеннолетних мы на площадку не пускаем.

— Паспорта при входе спрашиваете?

— Зачем? Их по внешности видно.

— Слушай, Люд, ты не видела среди подростков такого парня, который носит американские джинсы и рубашку с этикетками «Рэнглер»?

— Мне, Славочка, некогда этикетки рассматривать, с оркестровкой замаялась. Приходи, сам увидишь.

— Спасибо, радость моя, приду.

Огороженная высокими синими рейками летняя танцевальная площадка располагалась в густой тополевой роще, рядом с полузаросшим озером и высоким старинным мостом через речку, пересекающую райцентр. Вечерами здесь гремела музыка. Энтузиасты самодеятельного ансамбля в поте лица выколачивали из немудреных электромузыкальных инструментов модные джаз-ритмы, а залитая светом люминесцентных ламп танцплощадка в это время походила со стороны на встревоженный муравейник.

Одетый в штатское Слава Голубев появился возле летнего места отдыха районной молодежи еще засветло, когда музыканты во главе с энергичной худенькой директором Дома культуры отлаживали свистяще-хрипящую «оркестровку». Слава издали понаблюдал небольшую очередь у кассы и, не приметив интересующих его лиц, прошел к заросшему тальниковыми кустами берегу. Отсюда хорошо была видна не только билетная касса, но и вход на площадку. Постепенно очередь у кассы стала расти. Купившие входные билеты разбредались парочками по сумрачным аллеям среди тополей.

Недалеко от берега, на низенькой скамейке под кустами, несколько подростков лет по одиннадцати-двенадцати, чуть не уткнувшись друг в друга носами, оживленно о чем-то разговаривали. Над головами мальчишек вился сизоватый дымок. Голубев тихо подошел к ним и внезапно спросил:

— Какую отраву курим, мужики?

— «Космос»… — растерянно ответил один из подростков — черноголовый, с большими карими глазами, и мигом придавил ногой окурок.

— Ого! Семьдесят копеек пачка. Где такие деньги взяли, аристократы?

— По десятничку сбросились.

— А потом по рублю на бутылку станете бросать?

Почувствовав неладное, мальчишки со всех ног брызнули в разные стороны. Лишь черноголовый ошеломленно остался сидеть на скамейке. Голубев подсел к нему.

— Тебя как зовут?

— Борька.

— А фамилия?

— Муранкин.

— Родители кто?

— Папка в прошлом году умер, а мамка на железнодорожном вокзале мороженым торгует.

— В каком классе гранит науки грызешь?

— Нынче в пятый пойду.

— Хорошо учишься?

— В основном трояки…

— Вот видишь… — Слава показал на раздавленный окурок. — Задымил себе голову и маешься. Чем курить, лучше бы книжки читал. Или пошел бы в Дом пионеров, записался в какой-нибудь кружок. Знаешь, какие там отличные кружки?

— Знаю, я в фотографический ходил. Почти две недели. А как банка с проявителем нечаянно разбилась, меня выгнали.

— Ну, Борис, не повезло тебе, — посочувствовал Слава и сразу спросил: — Сами сигареты покупали?

— Самим нам не продают… Васек купил.

— Кто такой?

— Студент. К тете Марусе Данильчуковой приехал.

— А кто такая тетя Маруся?

— На нашей улице живет, на Заводской.

— Вы просили Васька купить вам курева?

— Он сам догадался. Увидал, что мы у табачного киоска тремся, и говорит: «Что, шнурки, курить хочется? Давайте деньги». Мы по десять копеек ему собрали, а он нас обманул. По одной сигаретке только выдал, а пачку себе забрал.

— Чего ж так?

— Вредно курить, сказал.

— Молодец Васек. Воспитатель! — Слава покачал головой. — Он здесь, наверное? На танцы пришел?

— Ушел уже.

— Топай-ка и ты, Боря, домой. И запомни: курить действительно вредно.

Мальчишка угрюмо кивнул, вскочил со скамейки и задал стрекача по аллее к Заводской улице. Голубев посмотрел на часы — приближалось начало танцев. Молодежи возле площадки заметно прибавилось. Мелькнуло несколько футболок с нарисованными зайцами, но «волка» не было видно. Неторопливо обогнули площадку знакомые Славе дружинники. Затем как из-под земли вынырнули сразу три парня в джинсах. Голубев прошелся мимо них и невооруженным глазом определил продукцию местного промкомбината, хотя у одного парня на штанах без зазрения совести была пришлепнута затертая этикетка фирмы «Монтана».

С каждой минутой оркестр начинал звучать слаженнее. Ровно в девять под его тоскующий аккомпанемент пухленькая юная певичка с распущенными волосами, чуть не целуя микрофон, ностальгическим голосом затянула:

Это явилось своеобразным сигналом к началу танцев. У входа на площадку тотчас создалась толкучка — по необъяснимой причине всем почему-то захотелось пройти через узкую калитку одновременно. В дело вмешались дружинники. Созерцая оживленную толпу. Голубев обратил внимание на стройную нагловато-красивую девицу в ярко-оранжевом батнике и в джинсах явно не промкомбинатовского изготовления. Девушка бесцеремонно оттолкнула плечом белобрысого парня в футболке с зайцем, решительно прорвалась мимо дружинников на танцплощадку и заметалась по ней, словно пойманная в клетку птица. Сделав несколько стремительных зигзагов среди топчущихся на одном месте пар, тут же бросилась назад, к выходу. С разбегу наскочила все на того же белобрысого «футболиста», опять двинула его плечом. «Полегче, корова!» — оскорбился парень. «Заткнись, деревня!» — громко огрызнулась девушка, выбежала за ограду площадки и нервно огляделась. Выражение ее лица при этом было таким, как будто она срочно кого-то искала.

Голубев подошел к дружинникам. Показывая взглядом на девушку, спросил:

— Кто такая?

— Приезжая краля, — ответил один. — Вторую неделю здесь с каким-то пареньком вихляется, тоже не из наших.

— Как тот паренек выглядит?

— Современный, в импорте.

— Какой фирмы «импорт»?

— Кто его знает.

Слава опять скосил глаза на девушку:

— Нервничает чего-то…

— Винцом от нее попахивает, — сказал дружинник. — Выпила и психует.

Девушка с трудом выдернула из заднего кармана джинсов яркую пачку сигарет, демонстративно закурила и, чуть покачиваясь на высоких каблуках, удалилась в затененную аллею.

Из динамиков грянула магнитофонная запись джаз-музыки, и старенький пол танцевальной площадки застонал от дружного топота молодых ног.

Выяснив у дружинников, что вертлявый парень в футболке с нарисованным волком ни разу не попадался им на глаза, Слава Голубев принялся бродить по аллеям. Летний вечер быстро угасал. Призрачным светом над площадкой вспыхнули люминесцентные лампы. В аллеях сразу потемнело. У приречных кустов Слава вспугнул целующуюся пару. Подошел к скамейке, на которой перед началом танцев беседовал с курильщиком Борькой, устало сел и принялся обдумывать различные предложения. Место было укромным, затишливым. От реки веяло прохладой.