Первый любовник Англии, стр. 42

— Вот уж нет!

— Да неужели? Двое бродяг, никогда не чувствующих покоя и несущих свои клейма: я — незаконнорожденного, ты — бродячего актера.

— Вы слишком упрощаете, — вяло начала Роузи, но Тони не дал ей договорить.

— Ты знаешь меня, но, что хуже для тебя, я знаю тебя, Я хорошо понимаю, что такое бродячая жизнь, как засасывает она тех, кто родился и вырос на воле. Когда ты начала требовать поместье, я уже знал, что творится у тебя на душе, и потому ты не можешь говорить, что эти земли нужны тебе только ради сэра Дэнни. Однако ты не могла не хотеть иметь собственный угол, где не нужно носить мужской наряд, где можно быть самой собой.

Потеряв присутствие духа, потому что Тони был прав, Роузи тем не менее заставила себя сказать:

— Совсем не так. Если сэр Дэнни погибнет, мне незачем жить на свете.

Райклиф усмехнулся, и, заметив это, Роузи вспыхнула от гнева и обиды.

— Так зачем же ты тогда пыталась вырваться, когда я угрожал тебе ножом? Если ты не видишь смысла в бренной жизни, могла бы позволить мне перерезать тебе горло.

Роузи совсем не хотелось сознаваться, что тяга к жизни продолжает кипеть в ее крови. А, по мнению Тони, прелесть девушки после исчезновения сэра Дэнни расцвела еще сильнее.

— Я не знаю, жив сэр Дэнни или нет, — ответила Роузи.

— Ясно… — Большим пальцем руки Тони вытер мокрый след от слезинки, скатившейся по щеке девушки. — Подумай, Роузи, подумай о той несправедливости, которую ты совершаешь по отношению к сэру Дэнни, оплакивая его раньше времени, и как он будет гордиться, узнав, что его вера в тебя не оказалась напрасной. Он будет знать тогда, что принял верное решение!

— Если он погиб, то ему уже ничего не суждено узнать!

— Кто знает, так ли это…

Роузи внимательно посмотрела на Тони и снова опустила глаза, а Тони снова с родительской нежностью вытер заплаканное лицо девушки.

— Эй! — возмущенно воскликнула Роузи.

— У меня неплохой опыт воспитания непослушных детей, — усмехнулся Тони.

— Ваших собственных? — угрюмо переспросила Роузи.

Тони сдержал смех и подтолкнул ее к постели.

— Нет, конечно. Разве ты не знала? Мой брат Майкл произвел на свет восемь маленьких наследников, которых в свое время мне приходилось раздевать и укладывать спать. Именно это я собираюсь сделать с тобой.

— Что?! — Роузи, как он и ожидал, изо всех сил вцепилась в ворот рубашки.

— Я не имею в виду ничего бесчестного. Но ты плакала, а я знаю, каковы бывают последствия слез, исходя из того же опыта общения с племянниками и племянницами.

Бросив быстрый взгляд на постель, потом на него, Роузи сверкнула глазами.

— И каковы же они?

— Тот ребенок, который плакал слишком много, обычно бывал усталым, капризным, болезненно раздражительным.. .

— Только не я!

— …хмурым, упрямым, противоречивым. — Взяв девушку в руки, Тони аккуратно опустил ее на постель. — Противным, несносным и, кроме того, нуждающимся в отдыхе. — Как же хотелось Тони забраться в постель и, крепко поцеловав, лечь рядом и ощутить всю ее, целиком!

— Сейчас вы сами похожи на капризного и несносного ребенка, — сказала Роузи, сложив руки на груди.

— Ты должна немного вздремнуть, после чего тебе снова покажется, что мир полон красок.

— Проснувшись, я все равно буду знать, что со мной нет сэра Дэнни.

— Проснувшись, ты снова обретешь смысл жизни, и я покажу тебе еще одну причину для того, чтобы жить!

16.

Открыв глаза, Роузи поняла, что лежит на самом краю чужой постели и что ее голова покоится на чьей-то волосатой мускулистой руке. Рука Тони… Постель Тони… Ее спина упиралась в тело Тони. В камине слегка потрескивали угли, и в остывающем воздухе витал слабый запах дыма. Тусклые ранние сумерки указывали на то, что она проспала здесь по меньшей мере несколько часов. Роузи крепко зажмурилась, осознавая свою беззащитность. Ух! В памяти начало всплывать все, что произошло совсем недавно — ее слезы, доброта и участие Тони и причина всего этого — отъезд сэра Дэнни. Он уехал навстречу своей смерти, она знала это, уехал без нее. Он бросил ее, вот почему нет никаких причин выбраться из этой постели.

Сколько времени Тони пролежал рядом? Она вспомнила его последнее обещание, перед тем как заснуть. Или это была скрытая угроза? Роузи осторожно приподняла голову и услышала голос около самого уха:

— Проснулась?

Роузи подпрыгнула — она и не подозревала, что губы Тони находятся совсем близко. Она вообще не Привыкла к тому, чтобы кто-нибудь находился от нее в такой непосредственной близости. Застыв от страха, Роузи не чувствовала ни подрагивания его широкой груди, ни того, что колени Тони касаются ее спины. Одна рука Райклифа поддерживала голову девушки, но зато другая обнимала за талию, и она шевелилась! С прерывающимся дыханием Роузи чувствовала, как эта рука перемещается к ребрам и старается прижать спину еще ближе. Неожиданно девушка хлюпнула носом: проклятая шелковая рубашка была столь тонка, что Роузи ощущала себя совершенно беззащитной перед мужской мощью Райклифа. Кроме того, пока она спала, ее чулки куда-то исчезли.

— Я обещал показать тебе, что есть еще одна причина, для того чтобы жить, — прошептал Тони.

Резко повернувшись к нему лицом, Роузи посмотрела на Тони, надеясь, что ее взгляд выражает суровое достоинство. Она схватилась за руку, продолжавшую обнимать ее за талию, и воскликнула:

— Немедленно прекратите!

— А я ничего и не делаю.

Говоря это, Тони приподнялся на локте. Может быть, по его мнению, он ничего и не делал, но Роузи считала иначе.

Его мускулистая грудь была покрыта золотистыми волосами, руки крепки и надежны, но она все это видела и раньше. Ниже пояса тело Тони прикрывала простыня, но и это она тоже видела раньше. И помнила, черт побери, совершенно отчетливо!

Удивительно, как только ему удается отвлечь ее мысли от безутешного горя!

— Я обещал показать тебе одну из причин для того, чтобы жить. — Он погладил ее волосы с таким видом, словно успокаивал дикую кошку. — Но на самом деле я знаю их несколько.

— Меня не интересует ни одна из них. — Как это ни печально, но ей нравилась ласка сильных мужских рук. Роузи вдруг почувствовала себя маленьким котенком, которому очень хотелось вытянуться и блаженно замурлыкать.

— Первая из них — поцелуи.

— Не люблю поцелуи.

— Зато это великолепно рифмуется с блаженством [1].

— Перед вашим остроумием бледнеет поэзия самого Уильяма Шекспира, — саркастически сказала Роузи.

— Блаженство — цель поцелуя.

— К нам это не относится.

— В поцелуях заложен глубокий жизненный смысл.

— И какой же?

Приблизив лицо так близко, что Роузи глядела ему прямо в глаза, Тони ответил:

— Если мы в чем-то не правы по отношению друг к другу, целуясь, мы становимся добрее, мы сближаемся на расстояние, с которого уже невозможно рассмотреть наше неравенство. — Его губы трепетали совсем близко, призывая к нежному слиянию. — Ты можешь сосредоточиться на нашем неравенстве?

Ее веки потяжелели, как перед сном, но совсем по другой причине.

— Нет, — прошептала Роузи.

— Тогда закрой глаза и положи мне руку на плечо.

Роузи невольно подчинилась, и неравенство, о котором говорил Тони, неравенство в воспитании и поведении, сразу исчезло. Однако стоило ему прижаться к ее губам и обвить рукой дрожащее тело, как Роузи снова ощутила разницу. Главную разницу. Разницу между мужчиной и женщиной. Разницу между учителем и ученицей. Тони использовал свой трепещущий язык, как опытный рыбак использует приманку, а она попалась на удочку, словно шотландская форель.

Глупая форель! Роузи толкнула Тони в плечо, и он тут же отпрянул. Когда, найдя в себе силы, Роузи приподняла веки, Тони, как всегда, улыбался. Да, поведи она себя и дальше как та форель, жариться бы сейчас рыбке на сковородке! Самоуверенный мужчина с такими взглядами, как Тони, не требует — он просто ждет, пока женщина сама станет умолять его взять то, что он хочет. Однако не такая она женщина!