Настоящая леди (Тайный дневник), стр. 34

Он еще сам не успел осознать это, как уже целовал ее. Она не противилась, хотя менее искушенный мужчина приписал бы это удивлению. Себастьян предпочитал думать, что после вчерашнего его поцелуи стали ей нравиться. В этом была, безусловно, доля истины.

Ощутив в ней какую-то нерешительность, Себастьян понял, что Мэри тоже вспомнила про вчерашнее. Боясь спугнуть ее, он ослабил напряжение в руке, сжимавшей ее талию, и осторожно погладил ее спину, тщательно скрывая неистовую жажду обладания, несмотря ни на что, настойчиво требовавшую утоления.

– Себастьян.

Она чуть слышно прошептала его имя, и в этом шепоте он услышал неуверенность. Как он ни старался это скрыть, его страстное желание подавляло ее. Для этой маленькой девственницы оно было чересчур пылким.

Черт, он был даже не совсем уверен, что сможет вовремя обуздать его, а ведь они не где-нибудь, а в бальном зале. Здесь только тонкий шелк отделяет их от жадных глаз.

Но он не может остановиться. Не может. Пока она не ответит ему.

Полураскрытыми губами он нежно прижался к ее рту, согревая ее своим дыханием, надеясь, что любопытство возьмет в ней верх. Он ожидал, что это произойдет раньше. Но, когда она, наконец, в изнеможении прислонилась к стене и ее напряженные мускулы расслабились, Себастьян понял, что одержал победу.

Хотя, надо заметить, что охватившее его внезапно чувство торжества было несоизмеримо с тем малым, чего ему удалось достичь. Но это все равно была победа.

Ее рот чуть приоткрылся; он ощутил на себе легкое дуновение ее дыхания. Он осторожно коснулся языком ее языка; она позволила ему это. Ее руки стиснули ему плечи, затем медленно скользнули вокруг его шеи.

Но он жаждал большего. Ему было мало этого. Он хотел, чтобы Мэри запустила пальцы ему в волосы. Он хотел услышать, что за звуки она станет издавать, когда он вновь коснется ее обнаженной груди.

Кровь ударила ему в голову. Одна картина сменяла другую в его распаленном воображении. Он уже почти чувствовал, как, приподняв ее на руках, он будет совсем близко… и…

– О Боже! – отшатнувшись, он, не отрываясь, смотрел на ее размягченное податливое тело, на полузакрытые в истоме глаза.

Когда Джиневра Мэри Фэрчайлд была застывшей и непреклонной, он желал ее. Но когда она уступала ему хоть чуть-чуть… о, тогда его желание возрастало стократ.

С трудом переводя дыхание, маленькая сирена прошептала:

– Когда и где мы встретимся?

Сердце билось у него с такой силой, что ему казалось, что оно вот-вот разорвется. Победа! Вот теперь полная победа! Он придет к ней в спальню, на эту огромную постель. Она будет ожидать его в ночной рубашке, немного настороженная. Он будет нежен с ней. Он медленно ее разденет, покроет ее поцелуями.

– Я же нужна вам, чтобы открыть сейф. – Мэри выпрямилась. – Когда вы хотите, чтобы мы встретились?

Лежа, или стоя, или на коленях, но как бы там ни было, он насладится ею.

Но он уж постарается, чтобы и ей было хорошо.

– Никакого сейфа, – с трудом выдавил он из себя. – Никогда. – Как он только мог подумать о том, чтобы подвергнуть ее такой опасности? Где была его голова?! – Ни за что! Вы что, не понимаете? Этот дневник – большая опасность. Не мы одни за ним охотимся.

– Очень даже понимаю. – Мэри упрямо вздернула подбородок, и в глазах у нее блеснул огонек. – Но есть вещи пострашнее.

Нет, она все-таки не понимает, о чем говорит, просто старается не вдумываться. Положив руки ей на плечи, он погладил их под тонким шелком, успокаивая ее. Годы физической работы, конечно, сделали ее сильной и выносливой. И все же она оставалась женщиной – хрупкой, беззащитной и нуждалась в заботе.

– Это я нахожусь здесь затем, чтобы украсть дневник, – произнес он, сделав ударение на слове «я».

– Знаю, а я здесь затем, чтобы помочь вам, – настаивала она.

– Поймите, кто-то еще должен быть здесь затем, чтобы купить дневник! Твердо могу вас уверить, он пойдет на все, чтобы завладеть им. А в довершение всего Фэрчайлдам необходимо нажиться на продаже, а каждый дурак знает, что Фэрчайлды убьют кого угодно за шиллинг.

Черт бы побрал эту женщину вместе с ее ослиным упрямством, оно так и написано у нее на лице. Вот, полюбуйтесь, глаза горят, губы сжаты, и ни малейшего желания пойти хоть на какие-то уступки.

Он был готов убеждать ее логическими доводами, но если она не внемлет здравому смыслу, ему придется привязать ее к кровати. Впрочем, он с удовольствием бы сделал это в любом случае.

– Вы в центре внимания из-за окружающей вас атмосферы тайны, вашего происхождения, а главное, вашего наследства. Так будьте же умницей и постарайтесь отвлечь внимание от меня. Пока это у вас недурно получалось.

Себастьян приподнял ей голову за подбородок и взглянул в глаза.

– И я обещаю вам вознаграждение, какого вам не забыть никогда.

Глава 13.

Широкими шагами Себастьян удалялся от алькова, где оставил Мэри. При этом он улыбался так обольстительно, что по крайней мере трое из девиц Фэрчайлд, попавшихся на пути, чуть не попадали в обморок.

На леди Валери эта демонстрация тонкости их натуры не произвела никакого впечатления. По ее мнению, девицы Фэрчайлд никогда не сомлеют от улыбки ценою меньше чем в сто тысяч фунтов. И все они – прирожденные актрисы. Но когда он прошел мимо, обращая на них не больше внимания, чем на стаю надоедливой мошкары, она вынуждена была признать – у мальчика есть кое-какой вкус, хотя ей самой и приходилось слишком часто шлифовать его.

Ну что ж, она могла себя поздравить, результаты неплохие.

Леди Валери заметила, как он остановился и зачем-то заговорил с этим купцом, этим, как его, мистером Бриндли. Ничего не скажешь, очень учтиво с его стороны, особенно если принять во внимание, насколько неуместно появление купца в таком высоком собрании.

А взоры вышеупомянутого высокого собрания, в нетерпении предвкушавшего появление Мэри, были в настоящий момент устремлены на синий шелковый занавес. Каждый в меру своей испорченности воображал, в каком виде она появится. Любопытство – вульгарное чувство, и если она срочно не предпримет что-нибудь, чтобы защитить Мэри, та может предстать перед всеми в самый неподходящий момент.

Небрежно держа трость под мышкой, леди Валери царственной походкой приблизилась к алькову, где все еще скрывалась Мэри. Отдергивая занавес, она услышала, как та бормочет про себя:

– Экономка никогда не вонзит нож в сердце человека, претендующего на роль ее жениха.

Леди Валери помедлила немного, прежде чем прервать ее странную болтовню.

– Так что оно и к лучшему, что при мне нет ножа, – неожиданно добавила Мэри.

Рассмеявшись, леди Валери вошла в альков.

– Вполне достаточно того, что вы уже сделали, моя дорогая. На нем уже остались отметины. Представьте себе только, какой бы поднялся шум, если бы вам удалось теперь его убить.

Мэри побледнела.

– Я бы ни за что на свете не убила бы его на самом деле, – сказала она быстро. – Я бы не смогла пойти на убийство с легкой душой.

– Разумеется, нет, детка. Я никогда и не думала ничего подобного, – поспешила разуверить ее леди Валери, искренне недоумевая, почему вдруг Мэри так резко среагировала на простую шутку.

Поджав губы, Мэри уставилась в пол, пытаясь справиться с обуревавшими ее чувствами, об истинных причинах которых ее покровительница и не подозревала. Но леди Валери узнавала в них вину, неукротимый гнев и остатки неудовлетворенной страсти – все то, чего ей никогда не случалось видеть в Мэри за все годы их знакомства.

Заполняя время небрежной болтовней о том, о сем, чтобы дать Мэри возможность овладеть собой и окончательно успокоиться, если это вообще в ее силах, леди Валери сказала:

– Всем, безусловно, не терпится узнать, что здесь с вами происходит, но если хотите, я останусь на страже. Никто ничего не увидит, пока вы не будете выглядеть совсем хорошо.

– Да, – с трудом выговорила Мэри. – Благодарю вас.