Двойное искушение, стр. 38
Рука Трокмортона развела бедра Селесты в стороны, открывая его взгляду самые тайные уголки ее естества.
– Глупец просто вошел бы сейчас в тебя, – знакомым бархатным тоном сказал Трокмортон.
Его палец погрузился в лепестки плоти, потом скользнул вверх, раскрывая их наподобие театрального занавеса. Селеста не солгала, она в самом деле была девственницей.
– Тебе нужно немного освоиться. Ты стеснительная, нетронутая и очень нервная, – монотонно, словно заклинание, бормотал Трокмортон, продолжая тем временем…
…Продолжая тем временем делать то, отчего невольно сжимался желудок Селесты. Как он мог знать, что прикосновение именно к этому глубоко спрятанному бугорку заставит ее голову кружиться, а сердце – бешено стучать? Селеста дышала все чаще, все глубже и громче, на грани стона.
Неужели это по-прежнему была она сама? Неужели это по-прежнему было ее собственное тело? Откуда взялось в нем столько неукротимой, неведомой прежде страсти?
Она уже не сопротивлялась, не пыталась сбежать или увернуться. Она просто отдавалась во власть его рук и с замиранием сердца ждала – когда же?..
Палец Трокмортона скользнул ниже, и Селеста в ту же секунду вздрогнула и напряглась.
Трокмортон наклонился вперед и страстно зашептал, целуя веки Селесты.
– Почувствуй. Почувствуй… это.
Поначалу Селеста не хотела подчиняться команде Трокмортона, но затем решила, что если не будет видеть его, то ей станет лучше. Что же касается чувств, то Селеста не представляла, как можно испытать нечто еще более сильное.
Где-то наверху, над Селестой, горячо дышал Гаррик, а его палец продолжал при этом двигаться, с каждой секундой прижимаюсь все сильнее. Трокмортон отпустил руки Селесты – она уже не пыталась закрыться ими или оттолкнуть, но то раскидывала их в стороны, царапая ногтями плотный бархат дивана, то сжимала ими плечи Трокмортона. Казалось, весь мир для Селесты перестал существовать, оставив ее один на один с бьющими через край, приводящими в экстаз ощущениями.
Словно со стороны, она услышала свой собственный стон. Стиснула зубы… и вновь застонала.
– Дай мне послушать тебя. – Трокмортон коснулся пальцем заветного входа в лоно Селесты. – Я хочу знать о тебе все-все-все…
Селеста яростно замотала головой.
– Не говори мне «нет». Особенно сейчас, когда я не могу… не хочу…
Он сильно, но очень точно погрузил палец между ног Селесты, остановив его движение возле девственной преграды, и тут же Селеста изогнулась дугой. Она переживала невероятный по силе оргазм и кричала так, как кричит девушка, становясь женщиной.
Гаррик Трокмортон сумел провести ее по всему пути, от подножия до самой вершины. Теперь он ждал, когда Селеста вернется оттуда. Как только сознание вернулось к ней и Селеста открыла глаза, Гаррик наклонился над ней и прошептал, опаляя своим горячим дыханием:
– Никогда не забывай этого. И меня – не забывай.
Стэнхоуп отпрянул назад и врезался в деревце, которого на пол посыпались крошечные зеленые апельсинчики. Он оставил их валяться на ковре, а сам ринулся искать для себя новое укрытие, и, надо сказать, совершенно напрасно. Дочка садовника с пылающим лицом пробежала мимо, даже не взглянув в его сторону, прикрывая руками растерзанный лиф платья.
Теперь оставалось опасаться лишь того, что его заметит Трокмортон. Стэнхоуп какое-то время колебался, не зная, то ли броситься вслед за Селестой, то ли остаться на месте и прикинуться, что он оказался здесь только что и при этом совершенно случайно.
Стэнхоуп был очень взволнован тем, что ему удалось увидеть и услышать. Не зря он не поверил Трокмортону, когда тот вчера начал рассказывать ему сказки. Правда, до этой минуты Стэнхоуп не знал, что причиной его временной отставки стала всего-навсего глупая страсть хозяина к дочери своего садовника. Но сейчас он успокоился. Оказывается, все не так уж плохо и рано еще думать о том, как бы бесследно исчезнуть отсюда живым и невредимым.
Сцена, подсмотренная Стэнхоупом в оранжерее, не только успокоила его, но и дала ему в руки козырную карту. Теперь нужно лишь подумать, как точнее разыграть ее.
Какой сделать ход, какого туза побить?
Стэнхоуп выбрался из укрытия и неторопливо направился вперед, проходя мимо открытых дверей оранжереи и ежесекундно ожидая столкновения с Трокмортоном. Однако никто не выбежал из оранжереи, и Стэнхоуп решил заглянуть внутрь.
Трокмортон сидел на диване, обхватив голову руками.
Стэнхоуп не знал, отчего Трокмортон держится за голову, но готов был поспорить, что не оттого, что та болит.
Он прибавил хода и усмехнулся. Теперь, пожалуй, пора разыскать Селесту, очаровать ее и выудить все секреты из ее прелестной глупой головки.
Глава 17
– Мама, это не сработало!
Леди Филберта оторвалась от книги и удивленно посмотрела на ворвавшегося к ней в комнату старшего сына.
– Что не сработало?
– Я больше так не могу. – Гаррик взъерошил волосы пальцами и стал еще больше похож на сумасшедшего. – Она должна уехать.
– Кто?
– Селеста, кто же еще! – Воротничок на рубашке был расстегнут, галстук съехал в сторону, а над глазом Гаррика краснела свежая царапина. – Эллери не Эллери, шпионка она или не шпионка, Селеста должна вернуться в Париж.
– Потише, сынок, – сказала леди Филберта и поспешила плотнее прикрыть дверь. – А теперь садись и рассказывай, что случилось.
Он послушно опустился в кресло, на которое указала ему мать.
– Она научила леди Патрицию, как той обольстить Эллери. – Он посмотрел на леди Филберту так, словно ждал от нее взрыва гнева.
– Интересно, почему она так поступила? – не возмущенно, но задумчиво спросила леди Филберта. – Ведь она не скрывала, что ей самой нужен Эллери.
– Потому что она девственница, вот почему! – закричал Гаррик, вскакивая на ноги и перебираясь поближе к столу.
Леди Филберта принялась задавать вопросы. Он отвечал на них, но настолько невпопад, что мать не выдержала и спросила:
– Гаррик, а ты случаем не напился?
– Еще нет, – вздохнул он.
Любопытство боролось в леди Филберте с раздражением.
– Я допускаю, она действительно может оказаться девственницей, но…
– Да, это правда, она девственница. – Гаррик взял со стола чернильницу и принялся всматриваться в нее так, словно та была бриллиантом, а он сам – ювелиром. – Никаких сомнений. Я это знаю совершенно точно.
Вот теперь леди Филберта действительно готова была взорваться. Боже милостивый, ведь после этого они останутся без своего старшего садовника!
Впрочем, это не самое страшное. Гораздо хуже то что Гаррик сошел с ума.
– Ты сказал, что знаешь это совершенно точно… Ты переспал с ней, Гаррик?
– Нет. – Он грохнул чернильницей по столу так, что та чудом не раскололась. – За кого ты меня принимаешь? Не путай меня с Эллери!
– Я не путаю, но…
– Хочу надеяться, что не путаешь. Я никогда не стану спать с дочерью Милфорда, независимо от того, девственница она или нет. Конечно, я многое себе позволил, но она… сама меня спровоцировала.
– Что именно ты с ней сделал? – спросила леди Филберта, удивленно поднимая брови почти к самому краю парика. – Только говори точно, пожалуйста!
– Я только… она только… ну, она рассказывала леди Патриции о том, чего ей ждать в первую брачную ночь. – Он подхватил со стола ручку и принялся вертеть ее в разные стороны. – Что я должен был подумать?
– Полагаю, что кому-то нужно просветить этих девушек.
– Просветить! – Он сердито покосился на мать. – Видела бы ты ее платье. И как она говорила с леди Патрицией. Тихо, вкрадчиво, словно шлюха, собирающаяся разрушить непрочный альянс, который стоил мне стольких трудов! Если бы ты знала, как легко он раскрылся.
– Кто, альянс?
– Нет, корсаж!
Леди Филберта никак не поспевала за бредовыми мыслями Гаррика.
Господи, Гаррик, ее спокойный, холодный, расчетливый Гаррик совершенно потерял голову. И из-за кого? Из-за какой-то смазливой девчонки, которая моложе его на целых десять лет!