Сумеречные миры, стр. 38

— Неужели все так мрачно?

— Даже более того! Я сейчас высказал лишь малую часть. Теперь вы понимаете, что принять такую присягу я не мог. Меня лишили офицерского патента, дворянских прав, владения секвестровали, а сам я стал вне закона как опаснейший преступник.

— Но это ужасно!

— Это ужасно не столько для меня, сколько для самой Англии. Я и многие другие, гораздо лучше меня, покинули эту страну, и в других землях их с удовольствием приняли. Кто остался Эдуарду и Якову? Фанатичные тупые пуритане и хитрые приспособленцы, готовые за жизненные блага принять любую личину. Какие у них родятся дети и как они их воспитают? Англия обречена. А мой дом, моя Родина теперь здесь, в Лотарингии, и за императора Роберта и императрицу Ольгу я готов сложить голову, не задумываясь, чего не стал бы делать за «добрую старую Англию». Это несмотря на то, что там зарастают травой могилы не одного поколения Саусверков.

Петр молчит, осмысливая услышанное, и наливает в кубки вина.

— А все-таки, почему именно Лотарингия?

— А куда еще? В Испании то же самое, что и в Англии, только перекос в сторону католицизма. Итальянцы исповедуют культ непогрешимости папы римского. В Скандинавии слишком холодно. Орден отталкивает меня своими экспансионистскими замашками типа: «дранг нах остен», «дранг нах зюйден», «дранг нах все четыре стороны». К тому же там мне всегда дадут понять, что я — чужак. Может быть, я бы добрался и до вашей страны, но путь в нее лежал через Лотарингию, где осело много моих друзей. Остался здесь и я.

— Да. Беру свои слова обратно и прошу прощения. Вы не наемник, вы — несчастный изгнанник.

— Мне почему-то кажется, что и вас так же обошло счастье. Я прав?

— Пожалуй.

— И это каким-то образом связано с нашей императрицей?

— Вы очень проницательны, лейтенант.

Петр снова наливает вина.

— Когда она еще не была вашей государыней а была просто княжной Ольгой, мы с ней любили друг друга. Любили так, как могут любить два безрассудных молодых человека. Не одно письмо, запечатанное этой самой печатью, получил я от нее. Когда ее просватали за вашего императора, она уговаривала меня бежать вместе с ней. Но я был постарше ее и уже немного умудрен опытом. Вряд ли по всей земле мы нашли бы такое место, где смогли бы укрыться от гнева Великого князя и императора.

— Да, пожалуй.

— Я уговорил Ольгу смириться с судьбой. Видит бог, чего мне это стоило! Теперь мне ненавистно все, что связано с именем вашего императора. Прошу прощения за то, что часть этой ненависти я перенес и на вас.

— Я понимаю вас и прощаю.

— Еще один вопрос, лейтенант. Откуда вы так хорошо знаете русский язык?

Все это время мы беседовали по-русски. Я улыбаюсь и отвечаю по-немецки:

— А вот это, герр Питер, пусть останется моей маленькой тайной. Нет возражений?

— Яволь! — соглашается Петр, и мы осушаем кубки.

Мы просидели с Петром Лачиковым до утренней зари. Он рассказывал мне о Руси. О той Руси, которой не смогла стать Русь в «моей» фазе. Руси, которая четыреста лет назад, перед угрозой уничтожения объединилась усилиями Суздальского князя, отбила татаро-монгольское нашествие, а затем разгромила Батыя и сделала его своим данником. Руси высокой культуры и всеобщей грамотности. Руси развитой экономики. Руси, раскинувшейся от границ Ордена на Балтике до Байкала. В этой Руси нечего было делать династии Романовых и их немецким родственникам.

Утром прибыли возы с товарами, и мы с Петром стали прощаться.

— Прощай, Петр. Да сопутствует тебе удача!

— Прощай? А почему не до свидания? Мир тесен.

— Мир безграничен, Петр, а Время еще больше расширяет эти границы. В любом случае нельзя дважды войти в одну и ту же реку.

— Ну, что ж, прощай, Джордж. Я буду вспоминать тебя до конца своих дней.

Обоз трогается в путь. Два гвардейца едут рядом с Петром и о чем-то беседуют с ним. Мы переправляемся через Кору и через час въезжаем в Млен.

Глава 17

Останавливаемся мы в гостинице «Золотой Фазан». При въезде в Млен мы нагнали пятерых мушкетеров Золотого полка и, воспользовавшись бумагой капитана Баярда, я присоединил их к своему отряду.

В отеле, в своей комнате, я собираю совещание, на которое пригласил де Вордейля, де Сен-Реми и сержанта Лефевра из Золотого полка. Я веду разговор без иносказаний, открытым текстом. Ни к чему уже все предосторожности. Если Маринелло за нами наблюдает, то он делает это уже давно и все прекрасно понял.

— Итак, господа, наша миссия выполнена на треть. Осталось выполнить две задачи. Первая: обеспечить безопасность встречи графа де Легара и ярла Хольмквиста и их маршрут до Брюна. Вторая: передать послание кардинала Бернажу пилигриму из Италии Роберто Модунио.

— Роберто Модунио? — переспрашивает де Вордейль.

— Именно ему, а что вас так заинтересовало?

— Ничего особенного, — улыбается де Вордейль.

— Кстати, маркиз, если при выполнении первой задачи со мной что-нибудь случится, послание кардинала доставите вы, — с этими словами я достаю и показываю ему конверт.

— Понятно.

— Теперь по первой задаче. Нам необходимо найти графа де Легара.

— Нет ничего проще, лейтенант, — говорит Ле-февр. — Граф де Легар живет в этой же гостинице, на втором этаже. И сейчас он у себя.

— Господа, отдыхайте, но не покидайте гостиницы. Вы можете понадобиться нам каждую минуту.

Де Легар, он же Андрей, не скрывает своей радости при моем появлении. Мы крепко обнимаемся, садимся за стол, выпиваем и начинаем разговор о Нине Матяш. А сами, я уверен, что Андрей думает о том же, соображаем, как нам обговорить детали операции. Уж эту-то встречу Маринелло наверняка внимательно смотрит и слушает. Я подаю знак.

— Слушаю тебя, Андрэ, — откликается Магистр.

— Выполни роль транслятора, передавай мои мысли Андрею, а его — мне.

— Еще чего! — возмущается Магистр. — Нашел попугая! Нет, дорогой, беседуйте с ним напрямую, через наш компьютер, а мы послушаем.

— Ну что, Андрей, — спрашиваю я. — Все остается в силе?

— Да, за исключением одного момента. Точек возможных засад теперь будет не пять, а четыре.

— Почему?

— Смотри сюда. — Андрей подходит к столу, на котором лежит подробная карта Млена и его окрестностей, такая же, по которой мы готовились к операции.

— Вот здесь, где Розовый переулок выходит на площадь, я от имени кардинала приказал начать ремонт храма. Сейчас здесь глубокий котлован. Нападать, выскакивая с трехметровой глубины, согласись, неудобно.

— Понятно. Значит, завтра утром ты отправляешься за ярлом с тюремной каретой и четырьмя гвардейцами?

— Да. Твоя задача — нейтрализовать возможные засады: здесь — у оврага; здесь — у моста через ручей; здесь — на перекрестке Кожевников и Перчаточников и здесь — на Каменной улице. Я с оставшимися людьми очищаю окрестности монастыря. Сколько у тебя людей?

— Сейчас — шестнадцать. Кроме того, по мере проезда кареты мои люди будут сниматься и следовать за ней.

— А если засада будет на первой же точке?

— Предусмотрено и это. Де Вордейль знает в Млене группу кадетов-артиллеристов. Они будут связными.

— А что, если засады будут во всех точках? У де Ривака людей на это хватит.

— Тогда это будет самый тяжелый, но зато самый вероятный случай. Тогда придется положиться на то, что о мушкетерах не зря говорят, что один стоит десятка.

— Где будешь ты?

— У оврага. На месте возможной первой засады.

— Логично. Давай теперь уточним кое-какие детали. Я не зря провел здесь эти два дня, облазил все кусты и каждый переулок.