Давно забытая планета, стр. 53

Третьи сутки лежу в каком-то странном оцепенении. В голове шевелятся вялые, тяжелые мысли. Ничего делать не хочется. Жить тоже не хочется. Все было, все есть, все будет. Это с одной стороны. Долг Повелителей перед этим миром я искупил. Подготовил и подтолкнул Большой Скачок. Продолжить они могут и без меня. У Анны талант лидера, отсутствие амбиций и стальная хватка. Как бы там ни было, а к концу здешнего двадцатого века люди будут иметь уровень двадцать третьего и чистенькую, незагаженную планету. Все, что я обещал Лире, выполнил. Сэму вообще ничего не обещал. Ким… Технарь и созерцатель-философ. Дик, Ливия, Сандра… Узкоглазая азиатка. Смесь всех азиатских рас — японцев, китайцев, корейцев. Сэм говорил, она до сих пор носит мою чешуйку на шее. Ну что ж, все, что она просила, я ей дал. Остаются Кора и Уголек. Кора всегда меня понимала. С Угольком такого понимания нет. Всей душой, всем телом впитывает мою трансляцию, но свою душу не открывает. Все время в маске. Без маски я видел ее лишь несколько раз, всю в слезах и соплях. И что я ей тогда говорил? Не надо плакать, мы драконы. На нас весь мир смотрит.

Я отдал этому миру двадцать лет упорного труда. Десять человеческих и десять драконьих. Без отдыха и практически без выходных. По всем счетам уплачено. Пока я единственный обладаю потенциально опасной для человечества информацией. Я и главный компьютер Замка. Два-три приказа, и компьютер забудет навсегда. Нажатие на одну кнопку, и от моей лаборатории не останется ничего. Но я не забуду. Очень интересно жить в мире, где ничего не можешь изменить? Все — мираж, один из множества миражей.

Черт, сам себе противоречу. Как это нельзя изменить, если я всю сознательную жизнь этим и занимаюсь. Если соседние миры так похожи на мой, то изменение в моем откликнется аналогичным изменением в соседних. Значит, я все-таки могу влиять на судьбы вселенной. Нужно только работать в своем мире, а не шарить по соседним. Не надо торопиться хоронить себя заживо, как говорил Хемингуэй. Может, и на самом деле не надо? Сломаюсь я, сломаются драконы в соседних мирах. Цепочка домино. Одна костяшка упала, повалила соседнюю, та следующую. Рухнули все.

Во мне просыпается злость. А может, голод. Или расовая гордость. Не-ет, я не костяшка домино. Я порву эту цепочку! Я Дракон!

Иду в ванную, смотрюсь в зеркало. Ослик Иа-Иа сказал бы: «Жалкое, душераздирающее зрелище». Бомж, бродяга, алкаш — в переводе на человеческую терминологию. Иду в драконий душ. Одеваю защитные очки, респиратор. Не надо думать, что драконий душ напоминает человеческий. Драконий я сам изобрел! Это разновидность пескоструйки. Минут пять сразу восемь манипуляторов обрабатывают чешую. Перехожу в соседнюю кабинку, снимаю респиратор. Эта кабинка напоминает мойку автомобилей. Струи воды, круглые щетки. Порядок. Теперь — в бассейн. Смыть пену и для удовольствия. Вылезаю, встряхиваюсь, сушусь под струями раскаленного воздуха. Совсем другое дело. Чешуя матово отблескивает, переливается зеленым перламутром. Кризис миновал. Я красив, умен, энергичен. И даже весел. Есть хочется… Но сначала нужно помириться с Баком.

Верный Бак не ел двое суток. Если хозяин голодает, то и он тоже. Довольные друг другом, ужинаем. Я специально не пошел в столовую, а заказал обед в лабораторию. По опыту знаю, что после длительной голодовки веду себя за столом как свинья. Бак — не лучше. Стащил у меня прямо с вилки сосиску. Я в отместку съел его рыбку. В бытность человеком терпеть не мог рыбы, тем более сырой. Вкусно, однако.