Голубое Нигде, стр. 27

— Если предположить, что они все еще целы, — пессимистично пробормотала Санчес.

Бишоп посмотрел на часы. Почти четыре. Он покачал головой.

— Надо шевелиться. Если он поставил целью убить как можно больше людей за неделю, то скорее всего преступник уже наметил новую жертву.

Он взял маркер и начал переносить свои заметки из блокнота на белую доску.

Патриция Нолан кивнула на доску, где слово «Лазейка» выделялось черным цветом. И сказала:

— Вот оно, преступление нового века. Насилие.

— Насилие?

— В двадцатом веке люди воровали деньги. Теперь воруют секреты, фантазии, личную жизнь.

Доступ — бог...

— Но все-таки, — размышлял Джилет, — надо признать, что «Лазейка» просто великолепна. Совершенная программа.

Позади него раздался гневный голос:

— Совершенная? То есть как?

Джилет не удивился, что вопрос исходил от Боба Шелтона.

— Я имел в виду простой и мощный софтвер.

— Иисусе! — вздохнул Шелтон. — Выглядит так, будто ты сам хотел бы написать подобное чудовище?

Джилет пожал плечами:

— "Лазейка" — поразительная программа. Я не понимаю, как она работает, но хотел бы понять. Вот и все. Просто любопытно.

— Любопытно? По-моему, ты кое-что запамятовал: он с ее помощью убивает людей.

— Я...

— Ты, ослиная задница... Для тебя это тоже игра, так? Ты такой же, как и он!

Он выскочил из ОРКП, крикнув Бишопу:

— Давай уберемся отсюда и найдем свидетеля. Вот так мы и прижмем сволочь. Без всякой компьютерной чуши!

Какой-то момент никто не двигался. Команда неловко рассматривала белую доску, или компьютерные терминалы, или пол.

Бишоп кивнул Джилету, приглашая его за собой в кухоньку. Там детектив налил кофе в стаканчик из пенопласта.

— Дженни, моя жена, держит меня в рамках, — сказал Бишоп, глядя на черную жидкость. — Люблю кофе, но из-за него у меня появились проблемы со здоровьем. Следующая ступень — язва, как говорит доктор. Как-то дико звучит, правда? Будто я специально тренируюсь, чтобы ее заработать.

— А у меня рефлюкс, — отозвался Джилет. Он коснулся своей груди. — Как у большинства хакеров. От кофе и содовой.

— Слушай, насчет Боба Шелтона... С ним произошло кое-что несколько лет назад.

Детектив хлебнул кофе, взглянул вниз на непокорную рубашку. И снова, как всегда, заправил ее в штаны.

— Я читал письма из твоего досье — электронные послания от отца с просьбой о помиловании к судье. Похоже, у вас отличные отношения.

— Действительно отличные, да, — кивнул Джилет. — Особенно после смерти матери.

— Ну, тогда, я думаю, ты поймешь. У Боба был сын.

— Был?

— Он его очень любил — как твой отец, похоже, любит тебя. Только несколько лет назад ребенок погиб в автомобильной катастрофе. Ему исполнилось шестнадцать. Боб с тех пор сам не свой. Я знаю, что прошу невозможного, но постарайся с ним помягче.

— Мне жаль.

Джилет внезапно вспомнил о своей бывшей жене. Как он проводил часы в тюрьме, жалея, что больше не женат, мечтая, чтобы у них с Элли родился сын или дочь, удивляясь, как он мог так скверно вляпаться и потерять шанс на полноценную семью.

— Я постараюсь.

— Спасибо.

Они вернулись в главный офис. Джилет снова сел за рабочую станцию. Бишоп кивнул на стоянку.

— Мы с Бобом проверим свидетеля у «Веста гриль».

— Детектив, — встал Тони Мотт. — Можно мне с вами?

— Зачем? — нахмурился Бишоп.

— Думал, смогу помочь — здесь у вас хватит людей для компьютерной части дела — Уайетт, Патриция, Стивен. А я бы помог опрашивать свидетелей.

— Ты когда-нибудь опрашивал свидетелей?

— Конечно. — Через пару секунд он усмехнулся. — Ну, не после совершения преступления, на улице. Но брал интервью у многих людей в режиме реального времени.

— Может, позже, Тони. Думаю, мы с Бобом справимся вдвоем.

Он вышел из офиса.

Молодой коп вернулся к своей рабочей станции, явно расстроенный. Джилет гадал, огорчился ли он из-за того, что ему не дали пообщаться с гражданскими, или на самом деле ждал шанса использовать свой огромный пистолет, чья рукоятка билась о мебель в офисе.

Через пять минут Джилет закончил бот.

— Готов, — объявил он.

Подключился к сети и набрал команды, чтобы отослать свое творение в Голубое Нигде.

Патриция Нолан нагнулась вперед, уставившись в экран.

— Счастливо, — прошептала она. — Попутного ветра.

Как будто жена капитана прощалась с мужем, чей корабль отправлялся из порта в опасный поход по неизведанным водам.

Снова машина издала писк.

Фейт взглянул поверх архитектурной схемы — академии Святого Франциска и ее двора — и увидел послание от Свэнга. Он открыл письмо и прочитал. Плохие новости. Полиция узнала его настоящее имя. Он на мгновение расстроился, но потом решил, что все не так уж страшно. Джон Патрик Холлоуэй скрыт таким слоем фальшивых личностей и адресов, что его никак нельзя связать с Фейтом. И все же полиция может наложить лапу на его фотографию (кое-что из нашего прошлого нельзя уничтожить только лишь командой на удаление), и, без сомнения, они распространят ее по всей Кремниевой долине. Но теперь он по крайней мере получил предупреждение. Надо будет тщательнее маскироваться.

В любом случае какой смысл в игре, если она не бросает тебе вызов?

Фейт взглянул на часы на компьютере: четыре пятнадцать. Время ехать на вечернюю игру. Осталось еще часа два, но надо поторчать у здания, чтобы проследить, не изменился ли маршрут обходов охранников из службы безопасности. К тому же маленький Джеми Тернер может не стерпеть и ускользнуть из школы раньше назначенного срока, чтобы просто прогуляться до встречи с братом.

Фейт спустился в подвал дома и взял все необходимое из шкафчика для обуви — нож, пистолет и моток веревки. Потом завернул в ванну на первом этаже и вытащил из-под раковины пластиковую бутылку. В ней плескалась жидкость, приготовленная ранее. Он все еще ощущал едкий аромат химических веществ.

Подготовив инструменты, Фейт вернулся в столовую и снова проверил компьютер на случай, если пришли новые предупреждения от Свэнга. Но сообщений не оказалось. Он отключился и вышел из комнаты, погасив свет в столовой. Как только лампы перестали светить, скринсейвер ожил и ярко засиял в темной комнате. На дисплей медленно выползли слова:

Доступ — бог

Глава 00001110/четырнадцать

— Вот, принесла тебе это.

Джилет повернулся. Патриция Нолан предлагала ему чашку кофе.

— С молоком и сахаром, да?

Он кивнул.

— Спасибо.

— Я заметила, что ты так любишь, — пояснила она.

Уайетт уже собирался рассказать ей, что узники Сан-Хо меняли сигареты на пачки настоящего кофе и заваривали его горячей водой из-под крана. Но хоть такой эпизод и мог показаться ей интересным, хакер решил, что не жаждет напоминать кому-то — включая самого себя, — что он осужденный.

Патриция села рядом, одернула непослушное вязаное платье. Вытащила лак для ногтей из сумочки от Луи Вюиттона и открутила крышку. Нолан заметила, как Джилет уставился на пузырек.

— Кондиционер, — объяснила она. — Битье по клавишам просто убийственно отражается на ногтях. — Она заглянула ему в глаза, потом опустила свои, тщательно изучая кончики пальцев. И добавила: — Я могла бы обрезать их под корень, но это не входит в мои планы.

На слове «планы» отчетливо прозвучало ударение. Будто она пыталась поделиться с ним чем-то личным — чем-то, о чем хакер, однако, не сильно хотел узнать.

Она продолжала:

— Я проснулась однажды утром — на Новый год, — проведя предыдущие выходные наедине с компьютером. И осознала, что я тридцатичетырехлетняя одинокая девушка-гик, живущая с котом и полупроводниковыми изделиями на двадцать тысяч долларов в спальне. И решила изменить свой образ жизни. Я не похожа на топ-модель, но могу исправить то, что поддается исправлению. Ногти, волосы, вес. Я ненавижу упражнения, но каждое утро в пять отправляюсь в спортзал. Королева степ-аэробики в «Хэлс-энд-Рэкет» Сиэтла.