Маленький дьявол, стр. 43

— Все, вставляем батарейки и сообщаем, что задерживаемся.

Больше мы не прятались и через полчаса встретились с синьором Соргоно, который бросился нас искать, как только заработали наши маячки.

Глава 40

Наутро мы предстали перед судом.

— Это я во всем…

— Лариса! — прервал я ее. Выдохнув, я продолжил: — Оправданий нет, наши намерения были заранее обдуманы. Мы, правда, постарались сделать так, чтобы вы не волновались, и все спланировали, чтобы поход был безопасным. Так и вышло.

— Понятно, — сказал синьор Соргоно, — похвальная предусмотрительность, но мы немедленно уезжаем домой.

— Мы тоже, — поддержала его синьора Арциньяно.

Следовало ожидать. В катере мы всю дорогу сидели рядышком, держась за руки и игнорируя осуждающие взгляды взрослых.

В центре Палермо Лариса сжала мне руку на прощание и вышла из катера. Через десять минут мы приземлились в Лабораторном парке.

Проф уже был в курсе. Охранники тоже, потому что они прятали ухмылки от своего начальника, а некоторые показывали мне большой палец. Жаль только, что эта поддержка мне не поможет.

— Два дня полной жизни для симпатичной девочки, — провозгласил проф, — я правильно понял?

— Правильно, — буркнул я.

— А если ее родители запретят ей с тобой встречаться?

Я побледнел:

— Тысячелетие информации, мы что-нибудь придумаем.

— Понятно, а если я решу, что ты на нее дурно влияешь?

— Тогда будет война.

— Серьезная угроза.

— Я виноват, и оправданий у меня нет, но моя личная жизнь — это моя личная жизнь.

— Согласен, я в твоем возрасте поступил бы так же. А может быть, еще глупее. И мне бы тоже здорово влетело.

Ну, слава богу, нотация закончилась практически не начавшись, осталось стерпеть порку и все, проехали.

Будем надеяться, что Гомер сейчас в раю! Вскоре, хорошенько померзнув под холодным душем, я уже пристраивался поудобнее перед компьютером, чтобы написать письмо Ларисе. И довольно быстро получил ответ.

Ларису защитил снисходительный папочка — недаром синьор Арциньяно сразу мне понравился. Запрещать нам встречаться ее родители не стали. Прекрасно. Дело ограничилось длинной нотацией и двумя неделями домашнего ареста. Убедить родителей, что ее можно отпускать в походы, Ларисе не удалось. Не принято! Летучие коты покусай все традиции всех миров!

Наутро проф предложил мне пройти с Гераклом новую трассу.

— Или сделаешь вид, что чуть жив и не можешь?

— Нет, могу. Когда это я симулировал? — обиделся я. Это была не совсем правда: отказывался я работать, было дело.

— Пожалуй, никогда. Извини.

Трасса оказалась очень тяжелой, мы с Гераклом прошли ее до конца лишь с третьего раза.

— Это что, месть? — спросил я. — Но Геракл-то ни в чем не виноват.

— При чем тут месть? Просто вы должны быть в форме и готовы к работе.

Геракл, впрочем, не возражал; заявил, что иногда ему даже нравится драться с большими собаками, а трасса — это еще лучше. Его тезке тоже нравилось совершать подвиги. А мне не нравится… Или нравится? Не знаю.

В изучении истории я покончил со средними веками — они меня не вдохновляли, так что занимался я ими для полноты. Теперь можно будет перейти ко всяким интересным вещам.

На аэродром — поучиться пилотировать катер — я сегодня уже не успею. Как бы это вообще устроить? Не станет же капитан Барлетта вечно меня там ждать, а назвать свою жизнь размеренной я не могу. В любую минуту может оказаться, что я нужен здесь.

Вообще-то, если не считать нескольких особых заданий, вроде кражи чипа из небоскреба Вальгуарнеро настоящая работа бывает раз в две недели или даже реже. Так что отсутствие порядка — моя вина. Ничто не мешает мне договориться с профом и проходить тренировочные трассы в заранее условленные сроки. А если я собрался учиться в университете, это становится необходимостью. Так что этот вопрос можно и нужно решить.

Дальше. Сумма на текущем счете просто неприлично большая, но играть на бирже все равно надо: во-первых, можно набраться полезного опыта, во-вторых, я кое-что обещал Ларисе. И теперь у меня только две недели на изобретение какой-нибудь красивой комбинации.

И последнее, что я сегодня должен упорядочить, — это, конечно, учеба в университете. Надо решить, чего я хочу, и не могу ли я, кстати, пропустить какие-нибудь курсы, сдав их заранее.

Верно говорят, что правильно заданный вопрос — это половина ответа. Хаос, вечно меня окружающий, свернулся у ног милым котеночком и замурлыкал.

Пойти справиться у профа, когда мне предстоит следующая трасса? И отпроситься на аэродром? Э-э, нет, к профессору я сегодня со своими проблемами не пойду. Формально инцидент исчерпан, но фактически надо дать профу время остыть. Не часто он сердится дольше, чем до следующего утра, но сейчас, похоже, как раз такой случай. Будем считать, что я тоже под домашним арестом, причем срок неизвестен. Придется пока направить свою энергию на мирные цели: фехтование, игра на бирже, компьютерный взлом и тому подобное.

Через три дня у Ларисы кончаются каникулы. Гулять ее еще две недели не пустят, но в школу-то она ходить будет. Я могу встречать ее там и провожать домой. Как-то Лариса заикнулась, что за ней кто-то там таскался — ноги переломаю, если не прекратил еще. Итак, на три дня я превращаюсь в пай-мальчика, а там видно будет.

Глава 41

Если уж я за что-то берусь, то как следует: уже за завтраком проф поинтересовался, не заболел ли бедный ребенок. А я только и успел, что поздороваться.

— Нет, не заболел. Что, сегодня еще одна трасса или надо поработать?

— Трасса.

— Э-э, а нельзя составить расписание? Это же не единственное дело в моей жизни. А то я ничего не могу планировать.

— Вообще-то, можно, это работа сваливается внезапно. А что ты собрался планировать?

— Ну в университете ведь лекции будут читать не тогда, когда мне захочется и будет время послушать. И всякие другие дела. Можно научиться пилотировать боевой катер, — осторожно ввернул я.

— Да, тебя же приглашали. Хорошо, будет тебе расписание. Ты поэтому такой несчастный? Полетать не дали?

Я только пожал плечами. Идея превратиться на время в пай-мальчика была немедленно отринута и похоронена — не судьба.

Но это только часть моих проблем. Свободно выезжать из Лабораторного парка я по-прежнему не могу, а значит, не могу встречать Ларису у школы. Проф не разрешит, нечего и пытаться: заговор всех родителей против всех детей в действии. Две недели — это целая вечность.

Итак, каким образом я могу оказываться днем в центре Палермо? Выбраться из Лабораторного парка и дойти туда пешком? Где проходит «чистая дорожка», я уже выяснил, когда портил систему охраны. Потом зона чужой корпорации — не страшно, лишь бы от забора отойти. У меня же на лбу не написано, кто я такой. Дальше — рабочий район. Это пострашнее, сам предупреждал Ларису, чтобы даже не думала туда соваться. Парня или девочку примерно моего возраста там защищает только принадлежность к какой-нибудь стае, которая в случае чего будет мстить. Меня в похожем месте сначала защищала принадлежность к банде Бутса, а потом — большие собаки, постоянно меня сопровождавшие. [49] В зону Кальтаниссетта меня, конечно, впустят (если я доберусь туда живым), предварительно допросив, а потом еще надо будет возвращаться, и проф неминуемо об этом узнает. И спустит с меня шкуру. И если только одну, придется попросить его о повторении — я не мог бы придумать ничего глупее, даже если бы специально старался. Не подходит. Таким путем можно воспользоваться только один раз, и только если это будет вопросом жизни и смерти.

Некогда сейчас ломать голову — надо трассу проходить. Похоже, проф развлекался их сочинением все время, пока я болел, пока мы отдыхали на Джильо, пока я сдавал экзамены и водил Ларису в поход. Опять новая и заковыристая, для кота-акробата. А в некоторых местах пришлось вести Геракла так, чтобы он усом самостоятельно пошевелить не мог. Кошмар! Но получилось с первого раза. Очень довольные собой, мы с Гераклом отправились поваляться на молодую весеннюю травку.