Вавилон восставший, стр. 31

— У нас есть некоторые соображения на сей счет, и, если это тот самый звонок, которого я ожидаю, мы, скорее всего, получим существенную помощь в наших поисках.

Мерфи все еще не отказался от попыток расшифровать надпись. Символы уже плавали у него перед глазами, ведь он так долго, почти не отрываясь, рассматривал эти клинописные значки. Мерфи вдруг почудилось, что они запульсировали в каком-то странном ритме, но тут же понял, что в его рабочем кабинете просто зазвонил телефон.

Он тряхнул головой, пытаясь немного прийти в себя, прежде чем взять трубку. Это была Лора, она звонила из дома.

— Мерфи, слава Богу, ты все еще в лаборатории.

— Очень приятно слышать такие слова от собственной жены в середине ночи.

— Сюда приходил агент ФБР и искал тебя.

— ФБР? Зачем он искал меня и притом в такое время?

— Он идет за тобой в лабораторию, Мерфи. Тебя хотят допросить.

Двадцать минут спустя агент ФБР Хэнк Бейнс уже сидел в рабочем кабинете Мерфи и держал в руках трубку его телефона, прижав ее к уху. Сам Мерфи расхаживал взад-вперед по комнате. Лора посоветовала Мерфи включить телевизор, стоявший в факультетском коридоре, и посмотреть трансляцию Би-эн-эн из ООН, что он и сделал. И теперь пребывал от увиденного в совершеннейшей растерянности, так же, впрочем, как и вся остальная Америка.

Агенту Бейнсу поступил приказ из Вашингтона немедленно выехать в Престон, разбудить профессора Мерфи и препроводить его для допроса. Допрос должен был вести не сам Бейнс. От агента требовалось только доставить Мерфи туда, откуда с ним по телефону смог бы беседовать Бертон Уэлч, глава нью-йоркского управления ФБР.

— Мистер Бейнс, это же совершенная бессмыслица. Какое отношение происходящее может иметь ко мне?

— Я полагаю, дело не в вас, сэр.

— А в ком же, позвольте вас спросить, дело, если вы примчались сюда?

— Я же уже вам сказал, профессор, что не собираюсь вас допрашивать.

— Тогда все еще более бессмысленно. Может быть, вы собираетесь пристрелить меня на месте, если я неверно отвечу на вопросы вашего начальника?

— Нью-Йорк, агент Бейнс прибыл на место, — произнес Бейнс в трубку. — Профессор Мерфи тоже здесь.

По кивку Бейнса Мерфи взял трубку другого аппарата, стоявшего на рабочем столе.

— Профессор Мерфи, с вами говорит Бертон Уэлч, старший агент ФБР, из ООН с места происшествия. Нашу беседу также слушает Ларе Наджент, руководитель службы безопасности ООН. Спасибо, что нашли время нам помочь.

Мерфи нахмурился и сказал в трубку:

— Джентльмены, признаюсь, я совершенно искренне не понимаю, чем могу быть вам полезен.

— Мистер Мерфи, мне крайне неловко беспокоить вас, но у нас здесь, в ООН, довольно запутанная ситуация.

— Я только что смотрел телевизор. Какое отношение к происходящему могу иметь я?

— Сэр, нам хорошо известны ваш огромный опыт и познания во всем, что связано с Библией.

— Пустые слова, агент Уэлч. Мне раньше не приходилось иметь дела с вашими ребятами, но я всегда считал, что сотрудники ФБР — прямые парни во всех значениях этого слова. Вы же прекрасно знаете, что в нашей стране есть десятки специалистов, которые во много раз лучше меня разбираются в Библии, и притом большинство из них проживает в Нью-Йорке, так что далеко вам ходить не надо, и незачем было вытаскивать агента Бейнса из теплой постели и заставлять его нянчиться тут со мной.

— Сэр, позвольте мне задать вам один вопрос: как вы истолковываете это сочетание — «И 3 16»?

— Уэлч, я специалист в библейской истории, а вовсе не в современных граффити.

— И все-таки попробуйте, мистер Мерфи. — Прежде чем ответить, Мерфи сделал глубокий вдох.

— Евангелие от Иоанна, глава третья, стих шестнадцатый. Это, как вам и без меня известно, по мнению многих христиан, самый важный стих во всей Библии.

— Потому что?..

— Потому что в нем сказано, что через веру в Сына Божьего Иисуса Христа мы обретем дар жизни вечной.

— Значит, вы полагаете, это дело рук какого-нибудь религиозного фанатика? — вмешался в разговор Наджент.

— Ого, джентльмены! Религиозного фанатика! Вы хотите сказать, что если перед вами цитата из Библии, значит, дело не обошлось без религиозного фанатика? Слово «фанатик», бесспорно, — точное определение, так как кто-то пошел на немыслимые усилия, чтобы написать все это на фасаде ООН. Однако существуют ведь миллионы людей — и я в том числе, — кто ежедневно вспоминает эти библейские слова и для кого словосочетание «религиозные фанатики» прозвучало бы как грубое и незаслуженное оскорбление.

— Послушайте, Мерфи. — Голос агента Уэлча изменился, внезапно сделавшись жестким и резким. — У меня нет времени обсуждать с вами семантические нюансы фразеологии. Вы должны признать, что в нашей стране существует множество маргинальных группировок евангельских христиан.

— Теперь я, кажется, понимаю. Вы связались со мной потому, что я оказался единственным специалистом по библейской истории, который, как вам подсказали ваши всезнающие компьютеры, одновременно является также и евангельским христианином. Насколько я понимаю, сочетание «религиозный фанатик» для вас синоним «евангельского христианина»? Ранее я полагал, что подобное клишированное мышление, основанное на невежественных предрассудках, несвойственно вашему ведомству.

— Ну-ну, спокойнее, Мерфи. Нам хорошо известно о существовании маргинальных христианских группировок, которые пышут злобой и брызжут слюной по поводу ООН. Не кажется ли вам, что кто-то из них вступил, наконец, на тропу открытой войны?

Мерфи оглянулся на Бейнса, слушавшего их разговор по параллельному аппарату, и тот сделал вид, что протирает глаза, чтобы не встретиться с Мерфи взглядом. Мерфи же переждал несколько секунд, чтобы взять себя в руки и справиться с раздражением, затем сказал в трубку:

— Я лично не считаю себя маргиналом, придурком, реакционером, идиотом и кем угодно другим в зависимости от того, насколько широк ваш запас оскорбительных ярлыков. Поэтому не знаю, чем в такой ситуации мог бы быть вам полезен.

— Могли бы или хотели бы? — выпалил в ответ Уэлч.

Прежде чем Мерфи успел ответить, дверь кабинета открылась, и в комнату вошла Лора.

— Мерфи, что происходит? Чего от тебя хочет ФБР в связи с этим безумным случаем в ООН?

— Дорогая, клянусь жизнью, не знаю. Похоже, дело попахивает такой клеветой, которая будет погрязнее того пятна, что сейчас покрывает тамошние окна. — В телефонную трубку он сказал: — Уэлч, тут подошла моя жена. Она тоже верующий человек. Вам бы следовало прислать подкрепление агенту Бейнсу, ведь здесь теперь два религиозных фанатика, а он один. Я подключаю ее к нашему разговору.

Лору вначале потряс, а затем удивил взрыв негодования мужа.

— Миссис Мерфи, здравствуйте. С вами говорит Бертон Уэлч, агент ФБР, из Нью-Йорка. Кажется, мы тут несколько переборщили, наступая друг другу на больные мозоли…

— Знаете, Уэлч, чтобы больше не наступать на мозоли, нужно прекратить впустую топтаться на месте, чем мы с вами занимаемся уже довольно долго. Не знаю, чем я могу помочь в вашем деле, а у меня, кстати, очень важная работа — один древний текст, который нужно срочно расшифровать и который может принести реальную пользу людям. Итак, если вы не собираетесь отдавать приказ агенту Бейнсу о нашем с женой аресте, а затем и об аресте всех прихожан нашей церкви, то я, наверное, буду вынужден с вами распрощаться.

Уэлч в своем кресле в Нью-Йорке напрягся.

— Вы можете идти, мистер Мерфи. Только не уходите далеко.

— Что вы хотите этим сказать?

Агент Бейнс протянул руку и прервал их разговор до того, как Мерфи успел услышать ответ.

— Мне очень жаль, профессор Мерфи. Похоже, что-то здесь не так.

Он замолчал, и Лора почувствовала, что агент Бейнс растерян.

— Агент Бейнс, вам еще что-нибудь от нас нужно?

— Нет, — отвел он глаза.

— Бейнс, не бойтесь говорить с нами. Мы не чудовища, что бы там ни думали о нас в Нью-Йорке.