Красная рука, черная простыня, зеленые пальцы, стр. 3

— Вот посмотрите. Кажется, все проясняется. Капитан прочитал письма, что-то в них подчеркивая карандашом, и сказал:

— Боюсь, наоборот, кажется, все затуманивается. Что бы ты хотел бы предпринять?

— Командируйте меня в Покровск.

— А что мне написать в командировке? — спросил Матвеенко. — «Командируется для задержания Красной Руки»?

— А почему бы и нет?

— Потому что меня и так за ненормального держат,сказал капитан. — Меня только высокий процент раскрываемости и спасает. Не хватало мне теперь дело против Красной Руки возбудить… По подозрению в убийстве. Ладно. Мы по-другому сделаем. Там комиссионный магазин есть. Вот мы и пошлем тебя посмотреть, не проходил ли по их бумагам серебряный самовар из имения Апраксиных. Мы его уже полгода разыскиваем. Понял?

— Уразумел.

— Вот и поезжай.

«ПОКРОВСКАЯ ПРАВДА»

В Покровске Рахманин первым делом зашел в местную газету.

— Кто у вас тут заведует отделом происшествий?

— Никто.

— А молодежным отделом?

— У нас такого отдела нет.

— А с кем можно поговорить из начальства?

— С ответственным секретарем, с Катериной Ивановной. Вы ее знаете? — сказала рыжая девочка-машинистка.Ее фамилия Варич.

Катерина Ивановна очень обрадовалась москвичу и сразу сказала:

— Зовите меня просто Катя! — Хотя ей было заметно ближе к пятидесяти, чем к тридцати.

Рахманин показал ей письмо в «Пионерскую зорьку» и спросил:

— Что вы об этом скажете?

— Да… у нас весь город об этом говорит. Мы даже заметку об этой истории приготовили.

— Напечатали?

— Нет,ответила Катя Варич,секретарь райкома запретил, Иванцов.

— Почему?

— Он сказал: «У нас с картошкой в этом году скандал, нам только еще Красного Пятна не хватало».

— А что, большой скандал с картошкой?

— Обыкновенный. Никакой картошки.

— Можно заметку прочитать?

— Если я найду. Только особенно об этом не распространяйтесь.

Она порылась в ящиках стола и протянула Рахманину гранки. Рахманин с интересом начал читать.

«ТРАГИЧЕСКИЕ ПРОИСШЕСТВИЯ В НИКОЛЬСКОЙ СЛОБОДЕ.

Издавна дурной славой пользуется старое Никольское кладбище в нашем городе. Еще в старых летописях сообщалось, что иногда с кладбища доносятся страшные крики, и там мечутся красные огни.

Недавно семья Крючковых получила новую квартиру в Никольской слободе. В старом доме, в доме, перенесшем капитальный ремонт.

Семья Крючковых состояла из мужа и жены — рабочих Большехима. Причем муж был начальником участка микропленки. Это была обычная трудовая семья, каких тысячи в нашем городе. Они стояли в очереди на жилье много лет, а до этого жили в обычном коммунальном бараке. У них были девочка Люся и сын Вася десяти лет.

Когда семья переехала в новое жилище, Наталья Николаевна — жена семьи Крючковых — первая обратила внимание на большое красное пятно на стене.

— Смотри! — сказал она мужу.

— Подумаешь,ответил он,строители бутылку вина пролили.

Но однажды утром через несколько дней Николая Николаевича нашли на кровати убитым. Он был мертв и чрезвычайно бледен. А пятно на стене стало еще ярче.

Многие утверждали, что он пил каждый день неизвестно что, и это свело его в могилу. Но чего не скажут злые языки про человека, который работает на большом химическом предприятии и имеет доступ к спирту.

Девочка Люся рассказывала, что видела, как ночью из красного пятна высунулась рука и долго думала, кого бы задушить. Потом напала на главу семьи.

Через некоторое время та же судьба постигла мать двух сирот. Сын Вася говорил соседям:

— Мама и папа часто пили по вечерам и шатались. Однажды ночью из красного пятна высунулась красная рука и стала трясти маму. Наутро она умерла. Я очень боюсь красного пятна.

Пятно, по утверждению соседей, с этого дня стало еще ярче.

Через некоторое время это пятно перекочевало в квартиру следственного работника Василенко, который проводил осмотр квартиры Крючковых. А еще через некоторое время он тоже трагически погиб в своей постели. После его гибели пятно исчезло. Соседи утверждали, что видели красную руку, вылетавшую из его окна.

Хотелось бы, чтобы представители науки и милиции занялись этими чрезвычайными происшествиями, которые буквально потрясли наш город.

Дети помещены в Кирекшанский детский дом» — А что еще об этом говорят?спросил Рахманин Катю Варич.

— Что это Пятно не оставляет в живых никого, кто его видел. Что оно выпивает всю кровь. Что там, где бывает Пятно, всегда видят Зеленого Человека.

— Какого еще Зеленого Человека?

— Такого, как тень. В общем, всякую чертовщину говорят.

— А где это ваше Никольское кладбище?

— Прямо против Большехима. Его собираются сносить.

— А где у вас городская милиция?

— От нас через два дома налево.

— Спасибо,сказал Рахманин.И последний вопрос: где здесь комиссионный магазин?

— Он чуть дальше милиции. Только там ничего нет. Одни старые самовары.

— Мне как раз самовары и нужны,сказал Рахманин, уложил гранки в записную книжку, попрощался и вышел на узкую, сверкающую побеленными домами главную улицу.

Самовар волновал его только для проформы.

— Пойду в милицию,решил он.Может быть, там кто-нибудь есть из Московского университета.

В милиции не было ни души — как при коммунизме.

Тогда Рахманин зашел в комиссионку. Он долго осматривал самовар за самоваром, каждый раз приводя в ужас директрису магазина товарищ Мыльникову. Искомого самовара даже близко не было.

Рахманин начал копаться в документах: не проходил ли где серебряный самовар Фаберже из усадьбы Апраксиных. Дело было затяжное и неприятное. Он сидел и добросовестно изучал бумаги.

Его удивило одно обстоятельство. Несколько раз по ведомостям проходило старинное пианино фирмы «Блютнер». Почти каждый год его покупали и снова продавали через комиссионный магазин.

— Простите, как вас зовут?спросил Рахманин.

— Светлана Ильинична,ответила Мыльникова.

— Светлана Ильинична, а что это пианино дважды в год продают? Может, оно бракованное, со скрытым дефектом?

— Вот точно,сказала Мыльникова,со скрытым дефектом. В какой дом ни попадет, одни неприятности приносит.

— А где оно сейчас? Не в магазине случайно? Можно на него взглянуть?

— Славу богу, сгорело… вместе с Дворцом культуры.

— А какие же неприятности оно приносило?

— Да какие хочешь! Купил его председатель горсовета Дикой, через месяц у него сына за торговлю иконами посадили.

Рахманин только подивился связи между этими совершенно отличными событиями.

— А потом и его самого сняли,продолжала Светлана Ильинична.Купила его Перевертова из Потребкооперации, так на нее письмо пришло из Владимира, что она половину товаров на рынке налево продает. Посадили. Как вам это нравится?

— Мне это никак не нравится,ответил Рахманин, чтобы поддержать разговор, хотя в глубине души он явно одобрял действия пианино. Чем больше жуликов будет посажено, тем лучше. «Этому бы пианино,подумал он,впору погоны приделать и звание давать. Например, пианин-лейтенант».

Но, оказывается, пианино доставляло неприятности не только социально недостойным людям, но и честным.

— Начальник милиции его купил — Селезнев,продолжала Мыльникова.Так он в аварию попал. А уж такой был человек хороший.

— Не думаю,возразил Рахманин.Откуда у хорошего человека деньги на старинное пианино? У честного человека и оклад честный — небольшой.

— Да к тому времени это пианино копейки стоило! Его никто брать не хотел! Оно у нас в магазине в последний раз трижды уценялось. А наша сторожиха тетя Поля без пол-литра на ночь ни за что оставаться не хотела при этом пианино, пока мы его не продали.

— Это-то почему?

— Потому что на нем по ночам Белые Перчатки музыку играли.

— Какие Белые Перчатки?удивился Рахманин.Откуда они взялись?

— Поди узнай,сказала Мыльникова.То ли в окно прилетали, то ли внутрях прятались. Только играли старинную музыку, в основном траурную… Какую-то черную музыку.