Космическая Лапа, стр. 25

На мгновение ему показалось, что слова застряли у него в горле. Несмотря на доброе настроение толпы, Билл не мог забыть зловещую тишину, повисшую над ними совсем недавно, когда кузнец обвинил его в мошенничестве. Это немного напоминало публичное выступление перед сборищем медведей-гризли. Тем не менее Билл призвал на помощь все свое упорство и решимость и продолжил свою речь.

— Как вы все знаете, — сказал он, — моя главная задача — помочь вам получать со своей земли больший и лучший урожай. Но, как вы все тоже знаете, мне пока ничего не удалось сделать, поскольку мне мешали проблемы, связанные с Грязными Зубами и бандой разбойников под предводительством Костолома, которого вы все хорошо знаете. Я уверен, вам понятно, каким образом это могло мне досаждать, — продолжал Билл, — поскольку те же самые разбойники уже давно досаждают вам, народу Мокрого Носа. Так что я хотел бы заметить, что, возможно, пришло время нам с вами объединить силы и разделаться с этими разбойниками раз и навсегда, — сказал Билл. — Когда я впервые высадился здесь, мне дали понять, что вы не слишком заинтересованы в том, чтобы последовать за Коротышкой, который хочет избавить местное население от угрозы, исходящей из Разбойничьей Долины. Я могу это понять — вы ничего обо мне не знали. Но теперь, хотя мне и не следовало бы говорить об этом самому, вы видели наше скромное соревнование с вашим деревенским кузнецом, который ничем не хуже их...

Билл махнул рукой в сторону Плоскопалого, и Плоскопалый повел головой слева направо — что было дилбианским аналогом поклона при публичном упоминании.

— Во всяком случае, я подумал, что, может быть, теперь мы могли бы объединиться и начать строить планы, как нам избавиться от разбойников...

Только сейчас Билл начал осознавать добродушное, но очевидное отсутствие какой-либо реакции со стороны собравшейся перед ним толпы. Со своей позиции на верхушке груды бревен он мог видеть, как некоторые из его слушателей поворачиваются и не спеша уходят прочь.

— Поверьте мне, — сказал он, повышая голос и стараясь говорить как можно более убедительно, — селение Мокрый Нос не сможет стать богаче и сильнее, пока не избавится от разбойников. Так что я подумал, что, может быть, нам стоит организовать общее собрание жителей...

Толпа, однако, явно рассасывалась. По одному и небольшими группами они начали расходиться, поворачиваясь спиной к Биллу и удаляясь в сторону деревни. Билл продолжал говорить, почти в отчаянии. Но это было бесполезно. Скоро аудитория сократилась до ее ядра, то есть Красотки, Еще-Варенья, Холмотопа и Плоскопалого. Чувствуя себя глупо, Билл кончил говорить и слез с поленницы.

— Похоже, мне не слишком удалось их убедить, — с искренним недоумением сказал он оставшимся.

— Не говори так! — строго сказал Плоскопалый. — Ты убедил меня, Кирка-Лопата! И я могу заменить любых троих в нашей деревне, в любое время... — Он запнулся и, словно извиняясь, посмотрел на родителя Красотки. — Я имею в виду, троих моего возраста.

— Ну, спасибо, кузнец, — тяжело вздохнув, сказал Еще-Варенья. — Очень любезно с твоей стороны, что ты не включил в это число меня, хотя, конечно, я всего лишь тень того, кем был когда-то. — Он повернулся к Биллу, и его голос посерьезнел. — Собственно, в моем лице ты тоже приобрел друга, Кирка-Лопата, как я тебе уже сказал вчера. Но это ничего не меняет. Если ты рассчитывал, что вся деревня стройными рядами пойдет следом за тобой сражаться с разбойниками, то тебе следовало бы лучше их знать.

— Наверняка следовало бы! — вмешался Холмотоп. — Я мог бы сказать тебе, Кирка-Лопата, что твои хитрости не произведут на этот народ никакого впечатления. Они знают, что Коротышки могут быть очень хитрыми, и Хитрый Учитель это только подтвердил. В значительно большей степени их интересует, насколько крепки твои мускулы и хватает ли тебе храбрости. Все, что от тебя требуется, — это сделать то, что ты и собирался сделать, то бишь сразиться с Костоломом. Положи его на обе лопатки! Вот тогда народ пойдет за тобой против разбойников.

— Я немедленно займусь мечом и щитом для тебя, Кирка-Лопата, — добавил Плоскопалый. — Посмотрим, смогу ли я найти здесь подходящий материал для клинка...

— Мускулы... храбрость... — задумчиво пробормотал Билл, повторяя слова Холмотопа. Похоже, все страстно желали, чтобы он показал себя именно с этой стороны, включая, в первую очередь, тех, из-за кого он оказался в этой ситуации.

Трудно было представить, что Мюла-ай говорил правду сегодня утром в лесу, когда заявил, что Билла преднамеренно подставили люди-начальники, просто чтобы сохранить лицо в отношении проекта в Мокром Носу. С другой стороны, кое-что из того, что говорил гемноид, неприятным образом вполне согласовывалось с тем, что говорила Анита, когда он разговаривал с ней в Разбойничьей Долине.

Либо Анита столь же глубоко заблуждалась относительно истинного положения дел, как и Билл, либо... Биллу пришло в голову, что расклад может оказаться еще меньше в его пользу, чем он считал, даже когда в задумчивости сидел перед пультом связи после неудачных попыток связаться с Гринтри или кем-либо за пределами планеты. Казалось, поединок с Костоломом был неизбежен, если только ему не удастся выяснить, из-за кого или из-за чего он оказался в подобной ситуации и каковы были истинные цели и мотивы всех замешанных в этом деле.

Так или иначе, некоторые ответы на эти вопросы могла дать Анита. Это означало, что он должен был снова поговорить с ней, что, в свою очередь, означало очередное проникновение в Разбойничью Долину, а это вряд ли было возможно при свете дня...

— Мускулы? Храбрость? — снова повторил он, глядя на Холмотопа. — Полагаю, потребуются некоторые мускульные усилия — и храбрость тоже, — чтобы пробраться в эту самую Разбойничью Долину, а потом выбраться оттуда, после того как ее закроют на ночь?

Холмотоп изумленно уставился на него. Красотка и Еще-Варенья тоже. Невдалеке от них кузнец удивленно поднял голову.

— Ты с ума сошел, Кирка-Лопата? — вопросил Плоскопалый. — Ворота в эту долину закрываются и запираются в ту же минуту, когда заходит солнце, и их охраняют двое вооруженных стражников, пока они не будут вновь открыты на заре. Никто не может ни войти в долину, ни выйти из нее после захода солнца!

— Я смогу, — мрачно сказал Билл. — Думаю, я загляну туда сегодня ночью и принесу оттуда тот кусок металла, который разбойники используют в качестве гонга возле своей столовой, чтобы доказать, что я там был!

15

— Мы доберемся туда до темноты? — спросил Билл.

— До темноты? — Холмотоп, шагавший под Биллом, бросил взгляд сквозь деревья на заходящее солнце, отсвечивавшее красным на фоне чернеющих стволов и ветвей. — Ну что ж, в долине будет уже темно. Но на вершине утеса еще останется немного дневного света. А тебе ведь нужен северный утес, верно?

— Верно, — сказал Билл. — Если там еще светло, тогда это все, что мне нужно.

— Все, что тебе нужно, вот как? — пробормотал Холмотоп. — Может, все-таки расскажешь, каким образом ты собираешься попасть в долину?

— Когда придем, я тебе покажу, — сказал Билл.

Хотя Билл и был искренне уверен, что сделает это тем или иным способом, он не мог бы в точности сказать, как именно, пока не окажется на вершине утеса и не проведет некоторые измерения. Вокруг его запястья под рубашкой было намотано сто футов мягкой прочной веревки толщиной в четверть дюйма, а с помощью программируемого токарного станка он изготовил некоторое количество крючьев, карабинов и легкий металлический молотах с киркой на противоположном конце. Все это лежало в рюкзаке за его спиной.

Как и предсказывал Почтальон, когда они добрались до северного утеса, нависавшего над Разбойничьей Долиной, закат еще опускался на крыши домов внизу. Холмотоп остановился и опустил Билла на землю, но настроен он был явно скептически.

— Что ты собираешься делать, Кирка-Лопата? — спросил Почтальон. — Спуститься в долину на крыльях?