Космическая Лапа, стр. 11

— Да подождите же... — начал Билл.

— ...вас ничего не интересует, кроме того, как наиболее выгодно использовать свое время...

— Если хотите знать, — начал Билл, — то, как я отношусь к попыткам цивилизовать целый мир...

— ...и черт с ними, всеми прочими — людьми и туземцами! Что ж, так уж вышло, что меня волнуют дилбиане — в достаточной степени для того, чтобы не позволить гемноидам стать на пути их прогресса к развитому, технологическому обществу и дать им возможность присоединиться к нам и гемноидам не как бедным родственникам, но как независимому, самостоятельному, выходящему в космос народу...

— Если вы хотя бы минуту меня послушаете, я вовсе не имел в виду...

— Значит, никто не давал вам никаких поручений, так? — яростно прошептало неясное пятно в окончательно сгустившейся темноте, в двенадцати дюймах перед Биллом и на восемь дюймов ниже его носа. — Что ж, мы это запросто исправим! Вы стажер-ассистент, верно?

— Конечно, — сказал он, вновь получив возможность говорить.

— И я тоже. Но кто из нас оказался здесь раньше?

— Вы, конечно, — сказал Билл. — Но...

— Так кто здесь старший? Я. Вы сегодня же вечером возвращаетесь в селение...

— Вы прекрасно знаете, что я не могу сегодня вернуться, — в отчаянии сказал Билл. — С заходом солнца ворота закрываются!

— Что ж, их снова откроют, если так скажет Костолом. Попросите его! — бросила Анита. — Затем возвращайтесь в селение, оставайтесь там и начинайте организовывать селян на защиту против разбойников. Это не мое предложение, это приказ — от меня как вашего начальника! А теперь отправляйтесь и выполняйте, мистер Пикхэм... я имею в виду, мистер Риллхэм... я имею в виду... в общем, спокойной ночи!

Послышалось яростное женское фырканье, почти дилбианское, и Билл услышал звук шагов, удалявшихся от него в черноту ночи.

Билл ошеломленно остался стоять на месте. Впервые с тех пор, как он высадился на Дилбии, он оказался в столь неординарной ситуации — в подчинении у женщины-стажера, которая, похоже, не имела абсолютно никакого понятия о том, что касалось туземцев. И что теперь? Следует ли ему подчиниться приказу Аниты, организовать дилбиан Мокрого Носа — даже если бы он в состоянии был это сделать — в боевые отряды и попасть под космический трибунал за необоснованное вмешательство во внутренние дела Дилбии? Или вернуться в деревню, обучить туземцев пользоваться кирками и лопатами и попасть под трибунал за отказ подчиняться приказу непосредственного начальства?

7

Это было для него уже чересчур, и Билл в конце концов сдался. Как следует все обдумать можно было и завтра. Пока что перед ним стояла задача добраться сегодня ночью до деревни — и до человеческой постели в Представительстве, чего ему, признаться, давно уже хотелось. Возможно, Анита была права насчет того, что достаточно лишь попросить Костолома отпустить его и Холмотопа восвояси.

Он неуверенно повернулся, вглядываясь в ночь, и, к своему облегчению, обнаружил горевшие невдалеке, словно маяки, огни разбойничьих строений. Он направился в их сторону и, по мере того как подходил ближе, обнаружил, что приближается к задней стене главного здания. Он свернул за угол и направился к главному входу.

Подойдя ближе, Билл увидел группу дилбиан, стоявших перед крыльцом, — среди них, чуть в стороне, была тучная фигура того, кто мог быть только гемноидом, Мюла-аем, а рядом с ним двое необычно высоких дилбиан, один из них повыше и худее второго — явно Костолом и Холмотоп. Билл подошел к ним. Над горным пиком все выше и выше поднималась ясная луна, и укрепленную долину заливал яркий серебристый свет — так что, когда он остановился рядом со всей троицей, он отчетливо мог видеть выражение их физиономий.

— Хо-хо, вот и он, — благодушно пробулькал Мюла-ай. — Ну как, нашел свою маленькую самочку, Кирка-Лопата?

— Я с ней разговаривал, — коротко ответил Билл. Он повернулся к предводителю разбойников: — Она полагает, что я мог бы попросить тебя... Не позволишь ли ты Холмотопу и кие выйти за ворота, даже если они заперты на ночь. Я бы хотел до утра вернуться в деревню.

— В самом деле? — переспросил Костолом все тем же обманчиво мягким тоном.

Билл не в состоянии был понять, позволит или запретит дилбианин им с Холмотопом уйти. Холмотоп кашлянул — по непонятной для Билла причине. Мюла-ай тоже откашлялся.

— Надо понимать так, — сказал Мюла-ай, — что ты собираешься уйти и после всего, что произошло, оставить это маленькое создание здесь?

Билл почувствовал, как у него вспыхнули уши.

— В донный момент, — ответил он, — да. Но если потребуется, я вернусь.

— Вот и прекрасно! — радостно сказал Холмотоп. — Разве я не говорил? Он вернется. И я его отнесу!

— В любое время, — мягко проворчал Костолом. — Только лучше днем.

— Конечно, я приду днем, — сказал Билл. — Я бы и сейчас не уходил, но после того, как я поговорил с... э... Грязные Зубы, мы решили... то есть я решил... отправиться назад в деревню сегодня же ночью.

— Почему бы и нет? — прогрохотал Холмотоп голосом, в котором почти чувствовался вызов.

— У меня нет возражений, — мягко сказал Костолом. — Отправляйтесь когда хотите. Идите, а я прослежу, чтобы открыли ворота и выпустили вас обоих.

Предводитель разбойников направился к краю долины, где находились стена и ворота. Холмотоп с отсутствующим видом двинулся следом, так что Биллу пришлось совершенно недостойным образом бежать за дилбианским почтальоном; он дернул за ремень его упряжи, давая Холмотопу понять, что не в состоянии поспеть за его шагами.

— О? Извини, Кирка-Лопата, — пробормотал Холмотоп, словно что-то отвлекло его внимание. Он подхватил Билла своими могучими лапами и опустил в седло у себя на спине. — Я как-то на мгновение совсем забыл о тебе... ты там как, в порядке?

Билл ответил утвердительно, и Холмотоп вновь двинулся следом за Костоломом.

Только сейчас Билл начал понимать, какую честь оказывает ему Костолом, отпуская его именно сейчас. Открытие ворот было далеко не простой процедурой. Сначала стражникам пришлось найти факелы из смолистого дерева и зажечь их. Затем с помощью Костолома и Холмотопа они убрали две тяжелых перекладины с внутренней стороны ворот. Наконец, после усилий и пыхтения, ворота начали с грохотом открываться, со скрипом и скрежетом поворачиваясь на напоминавшем жернова устройстве, состоявшем из двух деревянных колес, одно из которых катилось по плоской поверхности другого. Однако в конце концов ворота распахнулись.

— Ну что ж, спокойной ночи и счастливого пути, Холмотоп. И тебе тоже, Кирка-Лопата, — сказал Костолом.

Билл и Холмотоп пожелали в ответ спокойной ночи, и Холмотоп направился по дороге во тьму за воротами, куда не проникал свет факелов. Когда тьма полностью поглотила их, Билл снова услышал скрежет закрывающихся позади ворот и могучий голос, который мог исходить только из легких Костолома.

— Помни, Кирка-Лопата! — услышал он. — Только днем!

— В чем дело, Кирка-Лопата? — прорычал снизу Холмотоп. — Ты же не собираешься давать ему обещания?

— О... — удивленно сказал Билл. Он приподнялся на своих ремнях, повернул голову и крикнул назад так громко, как только мог: — Я обещаю — только днем, Костолом!

Холмотоп откашлялся. Позади Билл мог видеть предводителя разбойников, который удовлетворенно кивнул. Билл снова повернулся вперед и опустился в седло, приспосабливаясь к покачиванию крупного тела шагающего под ним Холмотопа. Долговязый дилбианский почтальон ничего не говорил, лишь пару раз что-то пробормотал себе под нос. Поскольку Билл слишком устал для того, чтобы задавать вопросы, оба молчали, пока вновь не вступили на главную улицу селения Мокрый Нос и перед ними в лунном свете не замаячили очертания Представительства.

— Приехали, слезай, — сказал Холмотоп, внезапно останавливаясь перед дверями Представительства.

Билл подчинился.

— Ты останешься здесь?.. — начал было Билл, но Холмотоп его опередил.