Гильдия, стр. 31

– Невыносимо! Возмутительно! Ну, а где был я? О да, на потолке. Я как раз собираюсь вернуться туда… попробуйте наблюдать за мной в это время и увидите меня. Вот я снова здесь, головой вниз; хотя, конечно, это не я головой вниз, это все вы остальные ногами вверх. Ну, так что у нас здесь? Кто-нибудь, у кого есть мужество и вера. Ладно, не сиди там, дрожа, на краешке стула! Если ты думаешь, что можешь это сделать, Рехо, поднимайся и присоединись ко мне.

– А я должна? – с сомнением произнес другой голос, на этот раз женский.

– Конечно ее, я думаю, что ты можешь, дурочка! Стал бы я приглашать тебя сюда, если бы не видел, что ты находишься в моей вселенной? Поднимайся немедленно!

– Хорошо…

Снова тишина.

– Я здесь! – произнес полный удивления голос.

– А где ты ожидала оказаться? А теперь, на пользу всем, кто внизу под нами и кому все еще недостает веры и мужества, докажи им, что ты действительно рядом со мной; протяни, руку в твою собственную вселенную и проломи, потолочный фонарь справа от себя, вон там.

Колебание. А потом звук удара и звон от удара осколков о твердую поверхность.

– Очень хорошо. Теперь мы возвратимся вниз. Вот так.

– Я… я боюсь высоты. Я не успела и подумать, как оказалась вверх ногами и без всякой опоры…

– НЕ В МОЕЙ ВСЕЛЕННОЙ! В моей вселенной ты не боишься высоты, Рехо! Ты слышишь меня?

– Да, Джатед.

– Хорошо. Спускайся.

Снова тишина.

– Ну как? – спросил голос Джатеда. – Теперь, когда мы с Рехо вернулись на наши места, ни один из бас вообще не видел ничего необычного – если не считать необъяснимого разрушения потолочного фонаря в двух метрах у вас над головами?

– Нет, Джатед, – произнес хор.

– Ну, тогда вы все можете на что-то надеяться. Пусть каждый из вас подберет кусочек разбитого фонаря и заберет с собой, чтобы он помог вам учиться. Размышляйте, думайте, делайте это как следует, и тогда бы также, возможно, когда-нибудь познаете вашу собственную вселенную, отличную от вселенных, принадлежащих другим.

– Джатед? – На этот раз это был другой женский голос.

– Да, Качен?

– Мы не – я хочу сказать, что это я не видела, как вы поднялись по стене к потолку в вашей вселенной. Но когда Рехо разбила фонарь в ее вселенной, все мы видели, что он разбился. Почему мы могли видеть что-то, произошедшее в ее вселенной, но не в вашей?

– Думайте! Сами ответьте на ваш собственный вопрос. Почему? Думайте! Разве ты не можешь сама найти ответ?

– Нет. Джатед.

– Ты не видела, как Рехо разбила фонарь в ее вселенной – вот и ответ!

– Но…

– Но что?

– Но фонарь разбит. Мы все можем видеть осколки на полу. Все мы видели, как он разбился.

– Где?

– Не повторяй, как попугай, мои слова. Я сказал: «где?» А теперь ты мне скажешь – где ты видишь дыру в фонаре?

Наступила долгая тишина.

– Каждый из вас видел, как это произошло в вашей собственной вселенной, Вы тупицы! – отрезал Джатед. – У вас нет веры и мужества поверить, что я могу – в ваших вселенных – подниматься по стене и стоять ногами на потолке. Это невозможно. Но вы могли поверить, что фонарь можно разбить. Потому что фонари бьются. Это – возможно! – Он с сарказмом растянул последнее слово. – Когда я, Ажатед, сказал вам, что фонарь будет разбит – так, чтобы вы все получили доказательство, что Рехо находилась рядом со мной на потолке, вот ТОГДА вы поверили! Тупицы! Рехо разбила фонарь в ее собственной вселенной – и только. Вы – каждый из вас – разбил его сам в своей собственной вселенной, чтобы превратить обещанное мной в действительность – потому что на секунду вы поверили, что это возможно. – Он умолк. Никто больше не сказал ни слова. – Ладно. Тогда поймите, что у каждого из вас есть вселенная, с которой вы можете делать что хочется. Те из вас, кто уже держит в руке осколок фонаря, взгляните на него. Остальные пусть тоже подберут по осколку и смотрят на него, думайте. Вы сделали это, не встав со стула, даже не пройдя по стене и не оказавшись ногами на потолке! Теперь вы понимаете? Вы осознаете, что ваша вселенная – это место, где вы можете делать что вам угодно: если у вас есть то, что для этого необходимо: вера, мужество и знание? В нашем случае – знание того, что фонарь с легкостью разобьется. Если я сказал, что Рехо пробьет дыру в потолке, вы, возможно, не поверили бы так быстро и не заставили это произойти в вашей собственной, вселенной.

– Ты не выключишь это? – попросил Хэл.

– Ладно, делайте, как я говорю, подбирайте…

Голос Джатеда внезапно прервался.

– Любопытно, – сказал Амид. – Почему ты хотел остановить запись, причем остановить именно в этом месте, Хэл?

– Потому что он сказал кое-что очень интересное. – Хэл улыбнулся старику. – Я хотел бы некоторое время подумать об этом.

– И что же он сказал такого уж интересного, если мне будет позволено спросить? – поинтересовался Амид.

– То, что он сказал о том, что каждый находится в своей собственной вселенной, – сказал Хэл. – А почему именно это мне интересно, не спрашивай меня сейчас, если не возражаешь. Единственный ответ, который я мог бы тебе дать, был бы слишком длинным и сложным, и я даже не уверен, что он удовлетворил бы тебя.

– Как хочешь, – пожал плечами Амид. – Эта лента и другие ленты Джатеда находится здесь, и ты можешь слушать их в любое время.

– Спасибо, – кивнул Хэл. – Теперь, поскольку ужин закончен – и спасибо за него, – возможно, нам с Амандой лучше отправиться в этот твой кабинет. Еще раз благодарю тебя за разрешение им воспользоваться. Сегодняшний день был долгим, и мы все время шли в гору.

– Могу себе представить, – вздохнул Амид. – Тогда – спокойной ночи. Очень, очень хорошо, что я увиделся с вами. Особенно с тобой, Хэл, так как я не был уверен – до того, как Аманда сказала мне, что приведет тебя к нам, – что когда-либо увижу тебя снова после того, как я покинул Энциклопедию.

– Невозможных встреч не бывает, – сказал Хэл.

– Верно. Еще раз – спокойной ночи. Артур покажет вам, где находится мой кабинет, и удостоверится, что вы нормально устроились. Хорошо, Артур?

– Конечно, – ответил тот.

Глава 16

В кабинете Амида – его, как несколько извиняющееся объяснил Артур, следует называть кабинетом Мастера, когда они говорят со всеми, кроме Амида – можно было бы только работать вдвоем, и все. Места на полу, однако, там хватало для того, чтобы разостлать старомодный широкий матрац, который в остальное время лежал сложенным у стены.

– Ну, – сказала Аманда, устраиваясь поудобнее. – Хочешь рассказать мне, почему запись Джатеда тебе так подняла дух? Я чувствовала даже через стол, как от тебя исходит радость.

– Его слова о том, что у каждого своя вселенная, – ответил Хэл. – У меня хватало тому свидетельств. Я был на верном пути в своих поисках Созидательной Вселенной. Но мне уже в течение нескольких лет не встречалось новых тому подтверждений; и вдруг появляется человек, который согласен со мной.

– Как это, согласен с тобой? – удивилась Аманда. Они лежали в темноте, на спинах, бок об бок, не накрывшись ничем, так как было довольно жарко. – Он говорил о множестве вселенных. А ты всегда говорил об одной-единственной.

– Это не имеет значения, – ответил Хэл. – Одна большая вселенная, в которой достаточно места, так что каждый мог создать то, что он хочет, или по вселенной для каждого, чтобы создать то, что он хочет. Это сводится к одному и тому же…

Он внезапно остановился.

– В чем дело? – спросила Аманда.

– Я просто услышал, как сам говорю, что оба понятия означают одно и то же. Преходящее и вечное – едины. Это сходство напомнило мне о Законе Джатеда, вот и все. Так или иначе, Джатед определенно держался за угол того же самого одеяла, другой угол которого достался мне. Радует, что твои находки подтверждаются.

– Я тоже рада за тебя. – Аманда сжала его руку. – Но по правде говоря, я все еще не понимаю этого эпизода с разбитым фонарем. Был бы он «неразбитым» для кого-то, кто там не был, или вошел в комнату позже… или?..