Кровь невинных, стр. 29

Я не имел отношения к этой драке. И не хотел ввязываться. Но кровь и страх всегда возбуждают.

— Пошли, Гирли. Нам здесь нечего делать.

Она ничего не сказала, но не сопротивлялась, когда я потащил ее к двери, подальше от драки, не отрывая глаз от развернувшегося в мерцающих лучах прожекторов действа. Когда мы оказались на парковке, она остановилась и попыталась оттолкнуть меня, но несильно. Девушка глубоко вздохнула, на секунду мне даже показалось, что она больна. Прислонилась к моей машине, закрыла глаза и постаралась отдышаться.

— Это ужасно. Зачем они это делают?

— Поехали.

— Куда?

— Не знаю. В «Макдоналдс». В «Бодженглс». Куда хочешь. Давай уйдем, пока сюда не приехала полиция или...

Тут из дверей бара вылетел татуированный мужчина. Он дико озирался, словно опасаясь преследования. В серовато-желтом свете его рубашка, кожа под ней и брюки чернели от крови.

Машина резко сорвалась с места. Адреналин и желание переполняли меня, и несколько минут я ехал, вцепившись обеими руками в руль, чтобы успокоиться. «Не против, если я буду просто вести машину?» — спросил я через некоторое время. Гирли прижалась ко мне всем телом, как кошка.

— Ты из Филиппин?

— Ага, — протянула она.

— Откуда?

— Ты знаешь Филиппины?

— Манила. Сабик-Бэй.

— Минданао?

— Кажется, слышал что-то.

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто хочу поговорить. — Я чувствовал, как у меня все твердело от одного прикосновения к ней.

— У меня есть идея получше. — Она медленно расстегивала мне молнию.

Я старался сосредоточиться на дороге, чувствуя, как она добирается до моей плоти и начинает целовать ее.

— Тебе нравится?

— Да, нравится. Но я не могу делать это и вести машину.

Я запустил пальцы ей в волосы. Она выпрямилась и села рядом. Мы отъехали от Аберкорна миль на десять, мимо нас проносились парковки с новенькими автомобилями. Было поздно, и все заведения закрылись. Летняя ночь, теплая, как вода в ванне, просачивалась в окна машины. Я свернул на дорогу, ведущую к парку подержанных машин, обогнул цепь около входа и остановился позади офиса. Единственным источником света здесь была луна. Как только я выключил двигатель, Гирли снова склонилась надо мной и взяла настолько глубоко, насколько позволяли ее глотка и рот.

Я снова поднял ее голову и поцеловал. Девушка оказалась такой маленькой, что я легко мог подхватить ее на руки. Секунду она сопротивлялась, пытаясь вырваться и вернуться к начатому делу, но мне это было не нужно. Я целовал ее лицо, шею, и она положила голову на сгиб моей левой руки. Засунула мне в рот язык, но я осторожно отстранился от него, лишь слегка соприкасаясь кончиком своего языка с ее. Она хихикнула. Я засмеялся. От нее пахло потом, мылом и чем-то еще, возможно жасмином. Я стал расстегивать зубами перламутровые кнопки на ее рубашке, правой рукой развязал узел, лаская языком кончики ее сосков, потом расстегнул и снял с нее джинсы. Она высвободила ноги и развела их так широко, словно собиралась поприветствовать весь мир. Я обхватил ее сзади, почувствовал ягодицы, а затем просунул пальцы в горячее, мокрое место между ее ног. Там не было никаких волос. Ничто не покрывало влажную, скользкую гладь вагины.

— Иди ко мне, — сказал я. — Иди!

— У тебя есть презерватив?

— Иди сюда!

— У меня есть. — Она нащупала правой рукой свою сумку на полу «новы». Я держал ее левую руку, но она даже не пыталась освободиться. Гирли надорвала край упаковки зубами, надела на меня презерватив и подняла ноги, приглашая меня. Я держал ее за руки.

— Давай сверху. — Я поднял ее над собой, чувствуя, как ее мышцы сжимаются вокруг меня. Женское тело блестело от пота, а маленькие твердые соски казались черными на фоне освещенных лунным светом серебристых грудей, она напрягла мышцы живота, чувствуя, что поймала меня внутри себя.

— Ты кончаешь, — сказала она. — Ты кончаешь!

— Нет, еще нет!

Она наклонилась, обняла меня за шею, отбросила мои руки в стороны и стала совершать осторожные, круговые движения. Я обхватил ее сзади, нежно лаская и массируя обеими руками.

— Гирли? — Я посмотрел на золотую цепочку вокруг ее шеи. — Тебя зовут Гирли?

— Многих филиппинских девушек зовут Гирли.

— А тебя?

— Может, и нет.

Я вошел в нее еще глубже. Она опустила голову мне на плечо и сосредоточилась, заставляя меня ощущать каждый дюйм внутри ее тела.

— Может, и нет? Тогда как?

— Знаешь имя Айша?

— Айша?

Секунду она молчала, затем повторила медленно по буквам, стараясь не сбиться с ритма.

— Ты слышал о Мухаммеде?

Я не верил своим ушам. Отстранился и посмотрел ей в лицо. Ее глаза были закрыты. Трудно было сказать, о чем она думает.

— Да.

— Правда?

— Слушай, а может, я — мусульманин?

— Ты — мешок с дерьмом. — Она покусывала мое ухо, сжимая меня еще сильнее.

— Продолжай.

— Мухаммед — старый мужчина... у него много жен. Он любит трахаться... все время... а самая молодая из его жен... Айша... он ее так любит.

Мой пах вспотел, я был невероятно возбужден, но все еще не готов кончить. Только не сейчас.

— А знаешь... сколько лет было Айше? — Она медленно поднималась надо мной, разводя мои руки в стороны, затем снова опускаясь. — Знаешь?.. Десять лет... маленькая Айша... такая хорошая девочка... такая маленькая девочка...

Она стала дрожать. Всхлипывать. И плакала до тех пор, пока все не закончилось.

Я проснулся на рассвете. Ощутил под собой липкое виниловое сиденье, в воздухе пахло сексом и летним югом.

— С тобой все хорошо? — спросил я.

— Да. Отлично.

— Расскажи мне еще о Пророке.

— Я все это придумала, Джек.

— Курт.

— Солдат, я это все сочинила.

Она открыла дверь и вышла из машины, надевая рубашку и джинсы, повернула зеркало, посмотрела на себя, потом запустила пальцы в волосы и растрясла их.

— Отвези меня домой, — потребовала она, держа в зубах шпильки.

— Айша?

— Меня зовут Гирли. Будешь платить наличными или по кредитке?

Я сидел в полудреме в пассажирском отсеке «С-5А», а эти картины мелькали перед глазами, как будто на экране кинотеатра. Я понимал, что это всего лишь быстрый секс. Но даже сейчас, и в особенности сейчас, воспоминания о том дне вызывают у меня глубокое, отчаянное чувство своей нечистоты.

Глава 12

— Курт? Заходи. Как у тебя дела?

— Спасибо, Тайлер. Все хорошо.

— К сожалению, кроме меня, дома никого нет. Леди уехали.

— И это в воскресный день?

— Будешь что-нибудь?

Мы разговаривали на большой кухне. Я провел здесь много времени, когда встречался с нею, и по-прежнему чувствовал себя как дома, хотя наши отношения с Джози закончились так давно, что я едва мог о них вспомнить.

— Могу чем-нибудь помочь тебе, Курт? — Отец Джози налил мне стакан холодного сладкого чая.

— Надеюсь, я вам не помешал?

— Да нет. Я изучал кое-какие бумаги.

— Я хотел поговорить с вами, Тайлер. Сразу перейду к делу. Я увольняюсь из армии. — Сделав большой глоток, я добавил: — Вижу, вы удивлены.

— Уверен, что это правильное решение.

— Думаю, да.

— И я могу тебе чем-то помочь?

— Вряд ли. По крайней мере не сейчас. В следующем году я хотел бы попутешествовать.

— Где?

— По Европе. Знаете, мои родители родом из Югославии. Думаю съездить туда.

— Говорят, сейчас там опасно.

— Да. Может, я и не поеду туда. Устал от войны.

— Понятно. Джози говорила, что ты был в Заливе.

— Да.

— Но, Курт, извини, я не понимаю, при чем здесь я?

— Я пытаюсь строить планы на будущее. Увольняюсь со службы в сентябре. Я хорошо сэкономил, пока был в Заливе. Мне нужно решить, на что потратить деньги. Моя мать оставила мне в наследство свою страховку и облигации отца, которые оценили в двадцать четыре тысячи двести долларов. Если собрать все вместе, получается где-то семьдесят две тысячи долларов.