Искусство войны, стр. 55

Я не захотел смотреть это представление, вернулся на полянку и улегся рядом с Лео.

– Что ты с ним сделал? – спросил он.

– С кем?

– С Романо.

– Ничего. Сначала обругал, а когда он обиделся и, ужасно злой, добрался до вершины – похвалил.

– И я похвалил мальков, когда они сюда забрались. И Роберто тоже. Ну и что?

– Ммм, они, конечно, ныли, но на самом деле не так уж и устали. А Романо почему-то действительно еле дошел. Для него это была настоящая победа. Себя-то не обманешь.

– Может быть, – задумчиво проговорил Лео, – а, может, они думают, что заслужить твою похвалу особенно сложно.

– Ага, вот пусть так и остается. Не вредно.

– Хм, ты думаешь, у нас получится?

– Ну, сдвиг есть, ты же видишь. Хотя я признаю, что изменение обратимо. Так быстро такие проблемы не решаются.

Я пересказал Лео свои рассуждения и выводы, очень позабавил его терминологией: «глупые котята», «упругая деформация».

– …И надо ковать железо, пока горячо. Как бы объяснить хотя бы Романо, что смеяться над чужими бедами недостойно? – закончил я свою речь.

– Ммм, я думаю, он сам захочет поговорить с тобой наедине.

– Почему?

– Когда ты сказал, что любимчикам ничего нельзя, Вито тебя понял, а Романо был озадачен и немного напуган. Он постарается уточнить.

– Угу, хорошо бы. Мне кажется, что пакостником можно перестать быть в одночасье. Ну, просто один раз встать на место другого и почувствовать. А тогда и нытиком быть уже как-то… неестественно.

В этот момент предмет нашей беседы, дрожа от холода и размахивая ботинками в одной руке и камуфляжкой в другой, прибежал к костру греться.

Лео поднялся:

– Пойду вытащу остальных, пока не заледенели.

Я кивнул. Мы оба с трудом подавили желание смеяться.

Я немного поворошил угли – умирающий костер подарил нам последнюю волну своего тепла.

Романо перестал дрожать и присел на корточки рядом мной, грея руки над огнем и застенчиво на меня поглядывая.

Я поднял брови и поощрительно улыбнулся: спрашивай. Он оглянулся в сторону ручья:

– Э-э-э, Энрик…

– Да?

– Ну, сейчас все придут…

– Переодевайся скорее – и отойдем в сторонку, десять минут у тебя есть.

Через пятьдесят пять секунд котенок был одет и обут, хм, прямо как солдат по тревоге.

Я поднялся и повел его на край того самого склона, который он с таким трудом одолел. Романо краснел, кусал губы, смущался, потом набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:

– Это я тогда пожаловался капитану на тебя!

– Ха, вместе с Луиджи, и это была его идея. И идея подразнить Роберто тоже была его.

– Откуда ты знаешь?!

– Нетрудно догадаться.

– И сегодня тоже… – голос его увял, – Вито отказался и ушел, а я – нет.

– Почти месяц тобой управлял человек глупый и начисто лишенный совести…

Он опустил голову и покраснел.

– …Это уже нельзя изменить, но ты можешь запомнить и не повторять…

Он кивнул.

– Ты хотел еще что-то спросить, – напомнил я.

– А что значит, мне ничего нельзя?

– Нельзя ныть, жаловаться, делать пакости и смеяться над чужими бедами. Ты же не хочешь, чтобы смеялись над твоими. И все остальные люди так же…

– Ты не злишься?

Я помотал головой:

– Нет. Кто же сердится на глупых щенков? Но с этой минуты я уже могу на тебя рассердиться. Понял?

– Ага, – расплылся он в улыбке.

Мы вернулись на полянку. Все уже были там, одетые и обутые. Костер залит водой. Гвидо оценивающе посмотрел на глупых котят:

– Давайте сюда ваши рационы.

– Это мой! – завопил Луиджи.

– Да, конечно, – проникновенно, на выдохе, с легкой издевкой в голосе ответил Гвидо. – Не беспокойся: вечером на привале я тебе его верну нетронутым.

Луиджи недовольно запыхтел и вытащил из своего рюкзака коробку с рационом. Нино и Траяно последовали его примеру. Наши любимчики начали влезать в лямки своих ни на грамм не полегчавших рюкзаков. Ладно, завтра с утра мы уже и их разгрузим. Лео с подозрением смотрел на кряхтящего Романо.

– А ну-ка сними! – скомандовал он. – Тони, ты тоже.

Лео взял рюкзаки в руки и взвесил, потом перекинул мне:

– Всё ясно, то-то он так пыхтел на склоне. Что за кирпич ты тащишь?

У Романо от удивления отвисла челюсть:

– А? Я?

– Гвидо? – спросил я.

– Собирались на моих глазах, и я их всех потом приподнял, – у моего начальника штаба даже зрачки расширились – я усомнился в его компетентности!

Я уронил рюкзаки на землю.

– Разбирай, – велел я Романо.

Я заметил, как Луиджи посерел от страха. Подрожи, подрожи, пакостник! И ведь сделал он это еще утром, в лагере! Когда между ним и Романо были мир и согласие. Вот почему Луиджи не хотел идти к ручью! Но Лео остался здесь, и шито-крыто не получилось.

Романо извлек из складок своего спальника два довольно больших плоских камня, килограмма по полтора каждый, не меньше: таких полно на берегу, где мы собирались.

Луиджи сделал движение, как будто вознамерился удрать, и я схватил его за воротник:

– Ну, кому еще ты подложил пару булыжников?!

– Да никому! – завопил Луиджи, не понимая, что этим выдал себя с головой. – Это он сам!

– Гвидо, я ему не верю ни на фальшивый сестерций, проверь, пожалуйста, – попросил я спокойно, продолжая держать старающегося вырваться Луиджи за шкирку.

Нино и Траяно, очевидно, догадались, что шутить я не расположен, и слово, которое дал утром, сдержу, поэтому вид имели испуганный, хотя ничего и не сделали. Романо смотрел на Луиджи с ненавистью. Лео опустил ему руку и плечо: спокойно. Тони и Вито тоже чуть было не бросились бить пакостника, Роберто и Алекс вовремя их поймали.

Гвидо подождал, пока страсти улягутся, и скомандовал.

– Проверьте все свой груз. Энрик, ты тоже.

– Не могу, – откликнулся я, – этот, – я голосом выразил свое отвращение, – удерет.

– Ну чо? Я ничо не сделал! – захныкал Луиджи. Я проигнорировал.

– Это не я! Это Нино!

Нино посмотрел на него с возмущением:

– Он врет!

– Знаю, – откликнулся я спокойно. – А ты знал?

Он покраснел, опустил голову и чуть заметно кивнул.

– И не сказал, даже когда Романо упал на склоне, – печально заметил я.

Нино всхлипнул. Пусть немного помучается, это бывает полезно. Луиджи опять задергался и ударил меня ребром ботинка в голень. Я встряхнул мальчишку:

– Хочешь получить побольше?

Он перестал трепыхаться и заныл на одной ноте.

Поклажу проверили: странно, но один раз Луиджи не солгал – больше он никому ничего не подложил, не успел, наверное. Собрали рюкзаки заново. Роберто посмотрел на меня с вызовом и предложил разгрузить и Романо тоже. Я только кивнул: пусть ребенок отдохнет.

Все было готово к выходу.

– Ладно, – вздохнул я, – идите вперед, мы вас нагоним.

Ребята покивали. Нино топтался около меня, хм, считает себя виноватым, но спросить, влетит ли ему, не решается. Добровольцев подставляться под ремень на свете мало. Я промолчал: пострадай, мальчик.

Лео напомнил, что при спуске страхующий должен иметь глаза на затылке, сообщил порядок следования, и с опозданием на полчаса наш маленький отряд выступил в поход. Настроение у всех было хуже не придумаешь. Луиджи уже ревел в голос, но желающих пожалеть его не нашлось.

Глава 28

Мы остались на поляне вдвоем.

– Неужели тебя, такого пакостника, не порют каждый день? – серьезно поинтересовался я.

Он помотал головой.

– Заткнись, – посоветовал я, – пока еще рано.

Он рукавом вытер сопли и взглянул на меня с надеждой. Я покачал головой:

– Нет, ты заслужил.

Он опять заныл:

– Ну почему? Я же не знал… Я же раньше, чем ты сказал…

– Закон обратной силы не имеет? – ехидно уточнил я. – Ты мог признаться, когда я тебя предупредил, тогда бы я тебя точно простил. А ты смотрел, как он мучается, знал, почему, и еще обозвал его рёвой, когда мы пришли! Кто тут самый главный рёва, я вижу.