Барнеби Радж, стр. 80

Но больше всего поразило Хью то, что в толпе он приметил множество людей, которые группами – по двое или по трое – шныряли здесь, видимо с одной и той же тайной целью. С большинством этих людей спутник Хью обменивался только едва заметным кивком или взглядом, но по временам кто-нибудь из них подходил и, среди окружающей сутолоки, став рядом с Деннисом, но не поворачивая головы, будто и не видя его, тихо произносил несколько слов, на которые тот отвечал так же осторожно. Затем они расходились, как чужие. Иные из этих людей часто появлялись снова, неожиданно вынырнув из толпы около Хью, и, проходя, пожимали ему руку или пристально заглядывали в лицо, но не заговаривали с ним, так же как и он с ними: ни один не обмолвился ни словом.

Любопытно было и то, что, когда бы Хью ни опустил глаза, он видел, как протягивалась чья-то рука и, сунув бумажку в карман или в руку стоящего рядом человека, исчезала так внезапно, что невозможно было уследить за ней. И ни на одном из окружающих лиц быстрый взгляд Хью не мог уловить ни малейшего смущения или удивления. Он то и дело замечал у себя под логами такие листки, как тот, что он прятал за пазухой, но Деннис шепотом приказывал ему не поднимать их, даже не смотреть на них. И они проходили, не трогая ни одного.

Прослонявшись таким манером перед парламентом и по всем окрестным улицам чуть не два часа, друзья повернули обратно, и Деннис спросил у Хью, что он думает обо всем виденном и готов ли принять участие в жарком деле, если дойдет до этого.

– Чем жарче, тем лучше, – ответил тот. – Я на все готов.

– Я тоже, – объявил его новый знакомый. – И не мы одни, таких много.

Они скрепили свои слова рукопожатием, торжественной клятвой и градом ужасных ругательств по адресу папистов.

Так как после столь долгой прогулки им захотелось промочить горло, Деннис предложил пойти вместе в «Сапог», где всегда имеется веселое общество и крепкие напитки. Хью охотно согласился, и они, не теряя времени, отправились туда.

Дом, в котором помещался трактир под вывеской «Сапог», стоял одиноко среди пустырей, за Приютом для подкидышей. В те времена это было довольно пустынное место, а по вечерам и совсем безлюдное. Трактир стоял в стороне от проезжих дорог, в конце темного и узкого проулка, так что Хью был очень удивлен, застав здесь довольно многочисленную компанию, которая выпивала и бурно веселилась. Еще больше поразился он, когда увидел здесь знакомые лица – почти всех тех, кого приметил сегодня в толпе перед парламентом. Но Деннис при входе шепотом предупредил его, что в «Сапоге» но принято проявлять излишнее любопытство, и потому Хью ничем не выдал своего удивления и сделал вид, что никого здесь не знает.

Когда им подали вино, Деннис первым делом громко провозгласил тост за здоровье лорда Джорджа Гордона, председателя Великого Протестантского Союза, и Хью с надлежащим воодушевлением поддержал этот тост. Находившийся среди посетителей скрипач, признанный менестрель этой почтенной компании, тотчас заиграл шотландскую плясовую, да так лихо, что Хью и его приятель, бывшие уже под хмельком, разом, словно сговорившись, вскочили с мест и, к великому восторгу зрителей, исполнили какой-то импровизированный антипапистский танец.

Глава тридцать девятая

Еще не затихли аплодисменты, вызванные пляской Хью и Денниса, и оба танцора не успели отдышаться после столь неистовых упражнений, как честная компания получила подкрепление: в трактир прибыли новые посетители, отряд «Непоколебимых», встреченный самыми лестными знаками внимания и уважения.

Командиром этого маленького отряда – он состоял только из троих людей, включая командира, – был наш старый знакомый, мистер Тэппертит, чье бренное тело с годами как будто еще усохло (особенно поражали худобой его ноги), зато дух окреп, а чувство собственного достоинства и уважение к себе возросли до гигантских размеров. Самому ненаблюдательному человеку бросалось в глаза это состояние души бывшего подмастерья, ибо оно безошибочно и ярко сказывалось в его величавой походке и горящем взоре, о нем с потрясающей выразительностью свидетельствовал и вздернутый нос, который Сим с глубочайшим презрением воротил от всего земного и устремлял к небесам, родине высоких душ.

Мистер Тэппертит, как вождь и глава «Непоколебимых», явился в сопровождении двух адъютантов: один был товарищ его юности, долговязый Бенджамен, другой – Марк Джилберт, в былые времена принятый в Общество Рыцарей-Подмастерьев и работавший у Томаса Керзона на Голден-Флис. Оба эти джентльмена, как и Тэппертит, уже освободились от кабалы ученичества и работали по найму, как свободные ремесленники. Смиренно соревнуясь со своим славным вождем, отважные молодые люди мечтали сыграть выдающуюся роль в великих политических событиях. Этим объяснялась их связь с Протестантским Союзом, которому в их глазах придавало вес имя лорда Джорджа Гордона, и это привело их сегодня в «Сапог».

– Рад видеть вас, джентльмены! – начал мистер Тэппертит и снял шляпу жестом великого полководца, приветствующего свои войска. – Милорд просил меня передать вам привет, оказав этим честь и мне и вам.

– Вы видели милорда? – спросил Деннис. – Я тоже встретился с ним сегодня.

– Да, сэр. После закрытия мастерской мне пришлось отправиться по делам в кулуары палаты, там-то я с ним и встретился, – пояснил мистер Тэппертит, когда он и его адъютанты уселись. – Как поживаете?

– Весело живем, друг, весело! – отозвался Деннис. – А вот вам и новый брат, записан по всем правилам, черным по белому, мистером Гашфордом. Он для нашего дела – находка. Хват! Люблю таких. Поглядите-ка на него! Ну, что скажете – хорош? – воскликнул он, шлепнув Хью по спине.

– Не знаю, хорош или нет, – сказал Хью, с пьяной удалью размахивая рукой. – Но я для вас самый подходящий человек. Ненавижу папистов, всех до единого. Они меня ненавидят, а я – их. Они мне вредят, чем только могут, а я им постараюсь насолить как только смогу Ура!

– Ну? – сказал Деннис, обводя всех взглядом, когда затихли раскаты громового голоса Хью. – Видали вы когда-нибудь такого боевого молодца? Знаете братцы, что я вам скажу? Исходи мистер Гашфорд хоть сотню миль н завербуй хоть полсотни людей, все они вместе и в подметки не будут годиться этому одному.

Большинство безусловно согласилось с таким мнением и выражало Хью доверие весьма выразительными кивками и подмигиваньем. Мистер Тэппертит со своего места созерцал Хью долго и молча, воздерживаясь от чересчур поспешного суждения, потом придвинулся к нему поближе, «пронзил» его взором и, наконец, подошел к нему вплотную и отвел в сторону, в темный угол.

– Послушайте, – начал он, напряженно морща лоб. – Я, кажется, где-то уже встречал вас?

– Не знаю, – ответил Хью своим обычным небрежным тоном. – Может, и встречали. Ничего тут нет удивительного.

– Но это же очень легко проверить, – возразил Сим. – Посмотрите-ка на меня. Вы-то меня, видели? Если видели когда-нибудь, так вряд ли могли забыть. Глядите хорошенько, не бойтесь, никакого вреда вам не будет. Ну?

Ободряющий тон мистера Тэппертита и его заверения, что Хью может его не бояться, сильно насмешили Хью. Он не мог даже разглядеть стоявшего перед ним человечка, потому что закрыл глаза в приступе бурного хохота, потрясавшего его могучее тело. Он хохотал до колик.

– Будет! – сказал мистер Тэппертит, немного раздраженный столь бесцеремонным поведением. – Так вы меня знаете или нет?

– Нет! – крикнул Хью сквозь смех. – Ха-ха-ха! Не знаю, но очень хотел бы поближе познакомиться.

– А я готов держать пари на целых семь шиллингов, что вы служили конюхом в «Майском Древе», – сказал мистер Тэппертит. Скрестив руки и широко расставив ноги, он стоял перед Хью как вкопанный и смотрел ему в лицо.

Услышав эти слова, Хью открыл глаза и с величайшим изумлением уставился на мистера Тэппертита.

– Да, так оно и есть, – продолжал тот, со снисходительной шутливостью подталкивая Хью. – Мои глаза меня никогда не обманывают, они могут обмануть разве только какую-нибудь молодую леди. Ну, узнаете?