Дни Кракена, стр. 49

9. “Береговой человек говорит “ика”, “тако”, но не знает разницы между ними. Оба знают волшебство, имеют руки вокруг рта и вместилище для туши внутри тела. А человек моря различает их легко, ибо у ика брюхо длинное и снабжено крыльями, восемь рук поджаты и две протянуты, в то время как у тако брюхо круглое, мягкое, и восемь рук протянуты во все стороны. У ика иногда вырастают на руках железные крючья, поэтому имодо (ныряльщицы) боятся его”. (“Упоминания о тиграх вод”.)

10. “В деревне Хоккэдзука на острове Кусумори жил рыбак по имени Гэнгобэй. Однажды он вышел на лодке и не вернулся. Жена его, положенный год прождав напрасно, вышла за другого человека. Гэнгобэй через десять лет объявился в Муроцу и рассказал, будто лодку его опрокинул ика, огромный, как рыба Кунь, сам он упал в воду и был подобран пиратом Надаэмоном”. (“Предания юга”.)

11. “Тако злы нравом и не знают великодушия к побежденному. Если их много, они дерзко друг на друга нападают и разрывают на части. В старину на Цукуси было место, где они собирались для совершения своих междоусобиц. Ныряльщики находят там множество больших и малых клювов и продают любопытным. Поэтому говорится: “тако-ното-мокуи” - “взаимопожирание тако”. (“Записи об обитателях моря”.)

Глава седьмая

Отдохнуть мне не удалось. Едва я завел глаза, как меня позвали к телефону. Казенно-благожелательный женский голос осведомился, не забыл ли я, что сегодня вечером меня ждет Хида. Я ответил, что не забыл, и пошел стирать носки и носовой платок. Затем, когда я гладил выходные брюки, позвонил Костя Синенко. Он был пьян, как змий, даже из трубки пахло.

- Я все-таки звоню, - сообщил он. - Ничего не поделаешь. Мой нравственный долг. Принцип “и”.

- Ты где нализался? - спросил я.

- Будь гуманен. Соблюдай принцип “жень”. Я блюду принцип “и”, а ты соблюдай “жень”. Конфуций сказал: “Последовательно соблюдая мои принципы, вы улучшаете человеческую природу”. Ты найдешь этот лозунг в любой столовой и закусочной.

- Хорошо, хорошо. Что случилось?

- Ты славный парень. Но ты лишен информации. А что сказал Винер? Винер сказал: “Чем более вероятно сообщение, тем меньше оно содержит информации”. Такие плакаты ты увидишь в любом зале ожидания.

- Короче, - сказал я.

- Совершенно невероятное сообщение. Совершенно без энтропии. Я хотел позвонить тебе прямо вчера. Это мой долг, поскольку ты лишен информации. Но ты не разрешаешь. Не разрешаешь - не надо. Я и не звоню.

- Правильно делаешь, - нетерпеливо сказал я. - Сообщай скорей, мне некогда.

- Я не буду тебя томить. Преданный подчиненный не должен томить гуманного начальника. Все тот же принцип “и”. Что же было вчера? Ты меня постоянно перебиваешь, и я могу сбиться. Да! Вчера утром беспозвоночники пригласили Полухина, Степанову и прочих поглядеть на осьминога.

- На осьминога?

- Да. Превосходный осьминог, я потом тоже ходил смотреть. Но абсолютно беспринципный. Невзлюбил Степанову с первого взгляда и окатил какой-то черной жидкостью. Подумай только. Как сказал товарищ Апулей, “зловоннейшей мочой меня совсем залили”. И у Степановой облез нос.

- Не может быть.

- Облез, можешь не сомневаться. Это нам так понравилось, что мы тоже пошли поглядеть. Всем издательством.

- На что пошли поглядеть? На нос Степановой?

- И на нос тоже. Но главным образом на осьминога. Да, совершенно забыл. Теперь у нас есть осьминог. Его привезли японцы, и он живет в бассейне, во дворе. Слушай, тут мои недоброжелатели не дают мне говорить. Отбирают трубку. Собралось множество хорошеньких девушек, и все как одна жаждут с тобой познакомиться. Особенно жаждет Зиночка. Я сказал, что ты холостой. Моя неосторожность. Теперь она жаждет…

Я повесил трубку. Ика содержит тушь и знает приличия. Интересно, подумал я, что в средневековой Японии понимали под приличиями? Если бы спрут профессора Акасиды знал приличия, он бы окатил не безобидную старую деву Анну Семеновну, а старого пройдоху Ярошевича И Юля была бы отомщена. Впрочем, возможно, что он промахнулся. Или нравы головоногих здорово изменились. Я представил себе, как Анну Семеновну, плачущую, забрызганную серо-черными кляксами, выводят под руки из павильона. Эту тушь ведь не сразу отмоешь, не сразу отстираешь. Однажды в Байкове каракатица вот так же загадила китель одному моему знакомому, капитану траулера. Это был белый полотняный китель, и его пришлось выбросить потому что ни мыло, ни щелок пятен не брали. Но жизнерадостному лоботрясу Косте все это представляется очень забавным. В общем-то он добрый мальчик, но его реакции на такого рода вещи, наверное, сродни реакциям живодера-сторожа. Уж не знаю, почему я вспомнил о Василевском. Мне даже почудился смрад перегара и колбасы.

Я вышел в начале шестого, пообедал в кафе напротив и отправился на улицу Горького. В магазине подарков я после долгих колебаний купил за восемь рублей фигурку медведя тобольской резьбы, а затем, выстояв порядочную очередь в магазине русских вин, получил тяжелую коробку с подарочной водкой. Это очень хорошая водка, приятная и чистая на вкус, зеленовато-золотистого цвета. Она продается в массивных прямоугольных флаконах со стеклянной пробкой, ее особенно приятно разливать в широкие бокалы или в чайные стаканы тонкого стекла. Чтобы размяться, я решил идти пешком, и пока я шел, водка то и дело звонко булькала у меня под мышкой.

В вестибюле “Пекина” меня встретил полузнакомый юноша из Института востоковедения Радостно улыбаясь, он пожал мне руку обеими руками и сказал:

- Вот хорошо, Андрей Сергеевич, а Хида уже ждет вас. Пойдемте?

- Пойдемте, - сказал я.

- У него номер на третьем этаже. Я уж боялся, что вы не сможете прийти. Что бы я тогда с ним делал?

- Сводили бы в кино.

- Только кино нам с ним и не хватало! Вы не поверите - я совсем замучился. - Вид у него действительно был несколько ошалелый. - Восьмой день как на карусели. ВДНХ, Кремль, Третьяковка, Большой театр. Жара, пить все время хочется. Такси не достать. Юго-запад, Юго-восток. Канал! Господи, я москвич, но в жизни прежде не был на канале.

- А что ему нужно от меня?

- Право, не знаю. Может быть, просто решил отдохнуть вечерок. Он ведь, бедняга, тоже округовел. И потом вы перевели его книгу, издательский работник. Будет, наверное, просить, чтобы перевели его новую книгу.

- Он говорит по-русски?

- Совсем не говорит.

- Скверно. Я не говорил по-японски лет десять.

- Дзэн-дзэн дэкимасэн-ка?

- Скоси дэкиру-то омоимас-га…

- Наруходо дзаннэн дэс. Мне сегодня позарез нужно съездить в одно место.

- Конечно, поезжайте. Как-нибудь договоримся.

Он очень обрадовался.

- Спасибо, Андрей Сергеевич. Вы меня здорово выручили.

- Вот кстати, - сказал я с настоящими полухинскими интонациями, - когда ему можно отдать подарки? Сразу?

- Да когда захотите. Мужик он простой, без церемоний.

Хида занимал небольшой однокомнатный номер с небольшим столиком, небольшим шкафом и чудовищной двуспальной кроватью. Он встал, нагнул голову и молча двинулся к нам, протягивая руку. Юноша важно провозгласил:

- Господин Хида. Головин-сан.

- Зудораствуйте, - сказал Хида.

- Извините, Хида-сан, - поспешно сказал юноша по-японски, - но поскольку Головин-сан знает японский язык, я вам, вероятно, не буду нужен.

Хида вопросительно взглянул на меня.

- Дайдзёбу дэс, - сказал я.

- Дэ-ва саёнара, Зорин-сан, - сказал Хида.

- Саёнара, Хида-сан! - сказал юноша. - Асьта мадэ. - Он прямо-таки сиял от радости. Даже неловко было. - До свидания, Андрей Сергеевич! - Он сделал ручкой и исчез.

- Окакэнасай, - чопорно сказал Хида и показал на стул. - Позаруйста.

Я поставил коробку с водкой на столик и сел. Хида сел напротив, расставив ноги и уперев ладони в колени. Мы уставились друг на друга. У Хиды были твердые спокойные глаза в щелках припухших век.