Доктор Бладмани, стр. 17

«Мой дом, — подумала она. — Его больше нет. Все, что у меня было, что-то для меня значило. О, какая несправедливость!»

У Бонни страшно болела голова, дыхание давалось с большим трудом. Он попыталась привести себя в порядок и тут заметила, что руки ее покрытые белой пылью от обвалившейся штукатурки — дрожат. Запястье оказалось в крови, хотя она и не помнила, как порезалась. Бедная моя головушка! — мысленно застонала Бонни. Она потерла лоб, и с головы посыпался какой-то мусор. Теперь — она так и не поняла, как это получилось — пол снова был полом, а стена — стеной. Все встало на свои места. Только вот вся домашняя обстановка по-прежнему оставалось грудой обломков. «Не дом, а настоящий мусорный бак, — подумала Бонни. — Чтобы все привести в порядок потребуются недели, нет, месяцы. Впрочем, скорее всего нам это вообще никогда не удастся. Это конец нашей жизни, нашего счастья».

Поднявшись и отшвырнув ногой в сторону обломки стула, она, с трудом пробираясь через кучи мусора, направилась к выходу. В воздухе было полно пыли, заставляющей ежеминутно надсадно кашлять, и она буквально ненавидела ее. Все было усыпано битым стеклом, ее чудесных окон с зеркальными стеклами больше не было. Оставались лишь зияющие квадратные дыры с торчащими кое-где обломками стекол. Некоторые из них выпадали и сейчас. Наконец, она добралась до двери на улицу. Дверь здорово перекосило. Бонни навалилась на нее всем телом, и с трудом сумела приоткрыть настолько, чтобы протиснуться наружу. Неуверенно ступая , она отошла на несколько ярдов от дома и огляделась, стараясь понять, что случилось.

Голова болела все сильнее. «Уж не ослепла ли я? — подумала Бонни. Ей с трудом удавалось держать глаза открытыми. — Видела я какой-то свет, или нет?» Она смутно припоминала, что какая-то вспышка была — вроде как сработал затвор фотоаппарата, причем настолько быстро, что зрительные нервы не успели среагировать вспышки, как таковой, она толком не видела. Тем не менее, глазам было больно — она чувствовала, что они повреждены. Впрочем, у нее болело все тело, но это было и неудивительно. Но вот земля. Она не видела никакой трещины. И дом стоял, как прежде, лишь окна были выбиты, да внутри все перебито и переломано. Осталась только пустая оболочка, без какого-либо содержимого.

Бонни медленно двинулась вперед, думая, — «Нужно попробовать найти помощь. Мне требуется медицинская помощь». Тут она споткнулась, чуть не упала, подняла голову и снова увидела на юге огромный столб бурого дыма. «Может, это Сан-Франциско горит? — спросила она себя.

Да, похоже, так оно и есть. Это настоящее бедствие. Значит, пострадал не только Уэст-Марино, но и весь огромный город. И сейчас помощь требуется не только горстке сельских жителей, но и нескольким миллионам обитателей мегаполиса. Наверное, там погибли многие тысячи людей. Вероятно, район будет объявлен зоной национального бедствия, прибудут специалисты Красного Креста и армия. Этот день мы запомним навсегда». Тут она заплакала, закрыла лицо руками, и продолжала идти, уже не выбирая дороги — ей было все равно. Она оплакивала не себя, и не разрушенный дом, нет, она оплакивала раскинувшийся к югу отсюда город. Она оплакивала и его, и всех живущих в нем людей, и их ужасную судьбу.

«Я никогда больше не увижу его, — вдруг осенило Бонни. — Нет больше Сан-Франциско. Сегодня ему пришел конец». И так, рыдая, она продолжала идти в сторону городка. С равнины внизу уже доносились голоса. Теперь можно было ориентироваться по ним.

Возле нее остановилась машина. Дверца распахнулась, водитель вышел и протянул ей руку. Бонни не знала его, не знала даже местный он житель, или человек просто проезжал мимо. Тем не менее, она прильнула к нему.

— Ну, ну… — попытался утешить ее незнакомец, прижимая к себе.

Всхлипывая, она прижалась к нему всем телом, медленно опустилась на сидение и потянула мужчину на себя.

Через некоторое время она снова пришла в себя и обнаружила, что опять идет по дороге, только на сей раз по обеим сторонам дороги высились узловатые старые дубы, которые она всегда так любила. Небо над головой было серым и мрачным, тяжелые тучи медленно плыли на север. Должно быть, это дорога на Вэлли-Рэнч. Решила она. Ноги болели и, остановившись, она поняла, что идет босиком. Видимо, где-то по дороге она потеряла кроссовки.

На ней по-прежнему были перепачканные краской джинсы, в которых она была когда случилось землетрясение, когда замолчал проигрыватель. Впрочем, а землетрясение ли это было? Тот человек в машине, перепуганный и невразумительно булькающий как младенец, говорил что-то другое, но говорил настолько невнятно, был в такой панике, что она ничего не поняла.

«Хочу домой, — сказала она себе. — Хочу снова оказаться дома, и хочу получить обратно свои кроссовки. Наверняка их забрал тот тип. Держу пари, что они остались в его машине. И больше я их никогда не увижу».

Она поплелась дальше, то и дело морщась от боли. Больше всего ей хотелось встретить кого-нибудь. Время от времени она поднимала голову и смотрела на небо, с каждым шагом чувствуя себя все более и более одинокой.

Глава 6

Отъехав немного на своем «Фольксвагене», Эндрю Гилл оглянулся и в последний раз увидел женщину в заляпанных краской джинсах и свитере, с которой только что расстался. Он несколько мгновений смотрел, как она, босая, плетется по дороге, но тут дорога свернула в сторону и он потерял незнакомку из виду. Он не знал как ее зовут, но ему показалось, что еще никогда в жизни он не встречал такой красивой женщины, с этими ее рыжими волосами и маленькими изящными ножками. А ведь они, ошеломленно сообразил он, только что занимались любовью на сидении его машины.

Ему казалось, что он видит какой-то сон, эта женщина и ужасные все сметающие взрывы на юге, от которых небо стало серым. Он понимал, что это какая-то война, или, по меньшей мере, следствие какого-то ужасного несчастного случая, которых до сих пор не знали ни мир, ни он сам.

В это утро он отправился из своего дома в Петалуме в Уэст-Марино, чтобы доставить в магазинчик в Пойнт-Рейс-Стейшн партию импортных английских, вересковых трубок. Вообще-то он торговал дорогими спиртными напитками — в особенности винами — и табачными изделиями, всем необходимым для серьезных курильщиков, включая маленькие никелированные приспособления для чистки трубок и трамбовки табака. И сейчас его сверлила одна мысль: как там его магазин, затронули ли взрывы район Петалумы.

«Наверное, лучше бы мне вернуться, и посмотреть как там дела, — сказал он себе, а потом снова вспомнил невысокую рыжеволосую женщину в джинсах, которую то ли он затащил в машину, то ли она сама затащила его туда — сейчас он уж не был уверен, как именно все произошло — и вдруг сообразил, что, наверное, следовало бы вернуться и посмотреть, все ли с ней в порядке. Скорее всего, она живет где-то поблизости. Но как ее найти? Ему уже хотелось снова увидеть ее, до сих пор ему еще никогда не приходилось иметь дело с такими красивыми женщинами. „Интересно, она отдалась мне от потрясения? — подумал он. — Да и вообще, может, она в тот момент была не в себе? Делала ли она такое когда-нибудь раньше… а самое главное, сделает ли она такое снова?“

Тем не менее, он продолжал гнать вперед, лежащие на руле руки совершенно онемели. Он страшно устал. «Наверняка будут еще бомбы или взрывы, — подумал он. — Одна попала в район Залива, но будут и другие. В небе над головой он заметил серию вспышек, а через некоторое время где-то раздался грохот, машина подпрыгнула и клюнула носом. Должно быть, это снова взрывы, решил он. Возможно, это наши ПВО. Но все равно, часть наверняка угодит в цель…»

Кроме того, не следовало забывать и о радиации.

Ползущие по небу темные облака того, что было, как он знал, смертоносной радиоактивной пылью, уходили на север и, вроде бы, были достаточно высоко, чтобы не угрожать всему живому на земле, его собственной жизни, деревьям и кустам, растущим вдоль дороги. «А может мы начнем чахнуть, и через несколько дней умрем, — подумал он. — Может, это всего лишь вопрос времени. Имеет ли смысл искать убежища? Не стоит ли рвануть на север, попытаться вырваться отсюда? С другой стороны, ведь и облака плывут на север. Нет, лучше уж я останусь, — сказал он себе, — и попытаюсь найти укрытие где-нибудь здесь, в окрестностях. По-моему, я где-то читал, что это довольно безопасное место: ветры обычно минуют Уэст-Марино и уносятся вглубь материка в сторону Сакраменто».