Воспоминание, стр. 24

— Жаль, что это все случилось с вами, леди, — и тут же исчез.

Нора когда-то говорила, что люди помнят то, что случалось с ними в прошлых жизнях. Та женщина, которая меня ненавидела, Айя, казалось, была везде. Она кидала на меня такие взгляды, что было похоже, что она хочет стереть меня с лица земли. Я чувствовала, что Катрин страшно боится ее. Тависток полагал, что его старая няня была совершенно безобидна, но на самом деле, если где-то и существовал несчастный и неприкаянный дух, то это была она. Я не могла не думать, что, наверное, понадобилось не одно поколение, чтобы ее ненависть ко мне достигла такой величины. Да, и еще где-то в глубине души я все время думала, что мне очень хочется, чтобы она меня любила. Это было, конечно же, смешно.

Нет, больше всего на свете мне хотелось не думать обо всех этих людях, а вернуться домой.

12

Объявление гласило:

Когда я прочитала объявление на последней странице газеты, которой отгородился от меня за ленчем мой молчаливый муж, я едва не подавилась своими овощами, ужасно приготовленными, по вкусу напоминающими мочалку.

— Что с тобой? — забеспокоилась Эллен, но муж любовь всех моих жизней! — не произнес ни слова. «Если бы я подавилась, это, вне сомнения, избавило бы его от траты времени и денег. И расчистило бы ему путь к его драгоценной Фионе, — подумала я. — Может, убийца — это она и есть?»

— Все в порядке, — ответила я. Первым моим желанием было сразу же спросить, можно ли мне поехать к этому мейсмеристу, но я решила держать язык за зубами и добраться до него потихоньку. Если я попала сюда под гипнозом, то, может быть, под гипнозом я и улечу отсюда.

Весь ленч я сидела как на иголках и с трудом могла дождаться, когда же я смогу потихоньку спросить у Эллен, где находится этот самый Бэри в Сэйят-Эдмоне. Насколько было мне известно, этот город был где-то в Чосере, а такие расстояния не казались маленькими во времена Эдуарда Седьмого.

Уже через час я шепотом попыталась расспросить Эллен.

Она посмотрела на меня в недоумении:

— Ты же не в тюрьме, Катрин. Поезжай куда хочешь, ну, а что касается Бэри, то это, как ты прекрасно знаешь, вовсе недалеко.

— Да, разумеется, — вслух сказала я, поднимая голову. — Как тебе кажется, можно нам поехать сегодня вечером вместе! Я имею в виду: ты-то как, не возражаешь?

Мне не очень хотелось отправляться в одиночестве, потому что я вообще-то понятия не имела о том, где нахожусь. Теоретически мне было известно, что я изъясняюсь по-английски, но, например, в саду работали несколько человек, которые говорили на таком языке, который скорее был арабским, если я что-то поняла, а другие? Гораздо лучше будет, если кто-то будет со мной.

Эллен отозвалась:

— Тэйви сегодня уезжает, так что мы может ехать куда хотим.

Все-таки чувствуя себя несколько странно, мы приготовились к путешествию. Катрин, похоже, всегда интересовалась вещами наподобие месмеризма и хиромантии не меньше, чем роскошными изделиями Фаберже, так что то, что я мечтаю встретиться с Джамалем, ее ничуть не удивило.

Вы никогда не пытались объяснить жителю прошлого века, что такое прошлые Жизни? Мне показалось, было вы проще объяснить даже, что такое накопители информации на оптических дисководах. Несмотря на то, что этот господин именовал себя «Джамалем» и пытался выглядеть как можно старше, чтобы казалось, что он пожил достаточно, чтобы быть мудрым, но было все-таки ясно видно, что это просто молодой человек из места, которое служит в Англии тем же, чем Бруклин — в Америке. Во время представления он был намазан гримом, чтобы кожа казалась смуглой, но очень скоро от пота грим стал стекать по его лицу.

— О, так вы прожили другие жизни? — спросил он, и тут я узнала родственную душу. Он уже обдумывал, как бы ему использовать эту информацию в следующем акте. Не то чтобы концепция перерождений и прошлых жизней вообще не была известна в прошлом веке, но этот человек ничего об этом не знал Сомневаюсь, чтобы он очень уж много читал, а телевизионных передач тогда не было. Неудивительно, что эта область знаний прошла мимо него. В течение нескольких секунд я с удивлением думала, как же много мы стали знать в нашем современном мире благодаря средствам массовой информации.

— И вы желаете, чтобы я послал вас в одну из этих прошлых жизней? — Он оглядел меня с ног до головы. — И вам здесь ничего не жалко?

— Слушай-ка, дружок, — рассердилась я, говоря с ним с высоты своих тридцати девяти лет. — Хватит торговаться. Мне от тебя нужна услуга, вот что мне надо. А больше — ничего.

Он усмехнулся

— Ну, раз вы говорите в таком духе, та пожалуйста. За частный сеанс я беру десять фунтов стерлингов.

Бедная крошка Эллен ждала меня где-то неподалеку, разрываясь между страхом, что ее все видят в этом театре для простой публики, и любопытством. Теперь мне пришлось просить у нее денег, потому что у меня их не было.

Эллен выскользнула на улицу, заняла денег у кучера Тавистоков и через пятнадцать минут вернулась.

Меня наконец уложили на стол, и молодой человек принялся гипнотизировать.

«Все, что вам надо — это по-настоящему захотеть войти в транс», — как-то сказала мне Нора. Теперь я хотела этого по-настоящему. О, просто очень! Я так хорошо видела перед мысленным взором свою квартиру, что воображала каждую складку на покрывале кровати! Я мечтала о своем компьютере, и о Дарий, и о Милли, и о фильмах по телевизору, Я пыталась вообразить, как меня ждет моя жизнь в Нью-Йорке.

На самом деле вместо этого я видела и чувствовала только Тавистока. Его глаза, его руки. Я помнила, что творилось со мной, когда он целовал меня. Я помнила, как я была им увлечена, как я хотела идти за ним всюду, куда шел он. Я думала, как мне было хорошо рядом с ним, о том, что рядом с ним и есть мое место. Я его ненавидела: он был человек низкий, презренный, мерзкий, весь насквозь испорченный, но в глубине души я знала этот человек был мой Как может быть такое, чтобы им владела другая женщина? Мне кажется, я бы скорее его убила, чем отдала другой.

— Отправляйтесь, отправляйтесь к самому началу, к началу. . — повторял гипнотизер. Я уже начала засыпать. — Сейчас вы окажетесь там, где все началось,

«Да, — подумала я. — Там, где все началось. Началось все в Нью-Йорке».

Я почувствовала, как мое сознание покидает тело леди де Грей. Опять появилось чувство полета, я опять плыла Я улыбнулась. Какое это имя я пыталась вспомнить, когда меня гипнотизировал этот приятель Милли? А, вот какое Талли. Итак назад, к Талли.

Внезапно я поняла, что все неправильно. В моей голове появился какой-то голос — Норы? — который повторял: «Все не так, все не так», «Нет, — подумала я, — Я не хочу туда, где все начиналось! Я хочу попасть в 1994 год, а не в начало» Я попыталась открыть рот, чтобы сказать это, но оказалось, я не владею телом Я попыталась снова вернуться в леди де Грей, мне и это не удалось.

Медленно, но неотвратимо на меня надвигалось чувство. Что же это было? Я начала чувствовать, как будто меня что-то сильно сдавливает, и мне надо наружу. Надо, надо, надо! Я сейчас умру, если не вырвусь на свет!

В следующую секунду ко мне пришла дурацкая уверенность: я — младенец, который должен вот-вот родиться.

— Мадам, у вас будет сын, — сказал Джон Хедли своей жене, которая была уже на сносях. Даже не столько сказал, сколько бросил. За те девятнадцать лет, что они были женаты, он много раз сказал их ей. Воображения у него было не слишком много, а комплексов куча, поэтому его единственной целью жизни было оставить после себя сына — такого же высокого, широкоплечего и такого же красивого, как и он сам.