Смертельный выстрел, стр. 68

Среди густой, почти непроходимой чащи девственного леса, куда редко заглядывали пешеходы, ехал ночью какой-то всадник. Он ехал довольно быстро; временами он оглядывался назад и прислушивался. Все показывало, что он чего-то боится. Луна, выглядывавшая среди листвы, освещала лицо его, полное невыразимого ужаса; казалось, он боялся, что его кто-то преследует. Проехав несколько минут, он остановился и стал прислушиваться; в ушах его раздался знакомый ему плеск воды. Это, по-видимому, произвело на него крайне неприятное впечатление.

— Да неужели мне никогда не удастся уйти от нее? Вот уже целый час верчусь я вокруг да около… не отъехав даже и четверти мили от нее, а лес все такой же густой. Надо полагать, я сбился с дороги на последнем повороте. Попытаюсь-ка еще раз.

Он повернул лошадь по направлению, противоположному тому, откуда слышался плеск воды. То же самое он делал уже несколько раз и всегда возвращался обратно к реке, а между тем ему хотелось уехать подальше от нее. Наконец ему это удалось. Проехав не более полумили, он увидел над собой ясное небо, и через несколько минут выехал на опушку леса. Перед ним открылась равнина, покрытая высокой травой, которая серебрилась при свете луны, а верхушки ее слегка покачивались под дуновением ночного ветерка. Но всаднику не до того было, чтобы любоваться красотами природы; он не обратил внимания ни на траву, ни на мерцающих над ней светляков; он всматривался вдаль, где виднелись какие-то черные массы, которые он принял было сначала за лес, но затем понял, что это скалы, а не деревья. Он, по-видимому, узнал это место и намеревался держаться в этом направлении.

— Должно быть, направо, — сказал он. — Я все время ехал вверх по реке. Везет, нечего сказать! Ага, вижу теперь проход. Острый утес… да, это там.

Он направил свою лошадь к намеченному им месту, но не зигзагами, как он ехал по лесу, а прямо. Ужас, мучивший его в лесу, не уменьшился и на открытом месте. Несмотря на то, что он ехал быстро, он время от времени по-прежнему привставал в седле и осматривался назад. Доехав до скал, он спрятался в их тени. Он, видимо, не мог точно определить, какое взять направление, и внимательно осматривал фасад скал, пока не увидел, наконец, очертания пролома в форме треугольника, обращенного верхушкою вниз. Это был вход в ущелье, которое он искал. Минут через двадцать он был на самой его верхушке, на окраине плоскогорья. Окинув взглядом открывшееся перед ним внизу пространство земли, он увидел темные очертания леса, который окаймлял оба берега реки, а между ними искрящуюся поверхность воды, освещенную серебристым светом луны.

— Дальше ехать не следует, — сказал он, вздохнув несколько свободнее. — Дорога здесь мне неизвестна. Надо подождать Борласса и его команду. Они теперь скоро приедут… если только не завязалась драка. Бог мой, подумать только, что Сим Вудлей очутился здесь! Он преследует меня из-за убийства Чарльза Кленси. Да еще Хейвуд и Харкнесс. Каким образом? Встретили они, что ли, моего тюремщика на дороге и взяли его, чтобы уличить меня? Что все это значит, черт возьми! Точно сама судьба преследует меня. А этот молодец, что схватил под уздцы мою лошадь… вылитый Кленси! Готов был бы поклясться, что это был он, не будь я уверен, что свалил его. Если когда-либо ружейная пуля отправляла человека на верный покой, то моя наверняка отправила его. И дышать перестал прежде, чем я ушел от него. Да, Сим Вудлей… будь он проклят! Он точно существует для того, чтобы преследовать меня. Иметь Елену в своей власти и так постыдно отдать ее! Другого такого случая мне никогда больше не представится. Она преблагополучно вернется в колонию и будет смеяться надо мной. И какой же я дурак, что выпустил ее из рук живою! Надо было прикончить ее ножом. Как это я не сделал этого? Ах!

Лицо его омрачилось, и глаза подернулись грустью, как у сатаны, изгнанного из рая.

— Не стоит теперь печалиться об этом. Сожаления не возвратят мне ее. Надо искать другого случая. Жизнью своей готов пожертвовать, чтобы добиться своего!

Он помолчал несколько минут и затем снова заговорил:

— Вряд ли они найдут дорогу сюда. Они, по-видимому, идут пешком… я не видел лошадей. Они не знают, по какой дороге я ехал через лес, и не найдут следов моих до завтрашнего дня. До тех пор и Борласс будет здесь… он может даже встретить их. Они наверное поехали к миссии и должны будут перебраться на дорогу по ту сторону реки. Превосходный случай, чтобы встретиться… если только дурак Бослей не проболтался. Не убили ли они его? Надеюсь, что да.

Рассуждая таким образом, он все осматривался кругом, в поисках подходящего места, чтобы отдохнуть. Несколько часов подряд провел он в седле и чувствовал себя уставшим. Он хотел уже спешиться, когда вспомнил, что Борласс в разговоре с ним о Симе Вудлее упомянул о том, что охотник бывал когда-то в Техасе и именно в местности Сан-Саба. При этом он вспомнил также, что Сим Вудлей пользовался репутацией хорошего следопыта. Со страхом осмотрелся он еще раз кругом и увидел, наконец, пригорок, покрытый деревьями, тот самый, где Гоукинс и Текер отдыхали под вечер.

— Прекрасное место, — сказал Дерк, — безопасное вполне. Никто тебя видеть не будет, а самому все видно. Отсюда открывается вид на ущелье, и при свете луны можно будет прекрасно видеть, кто взбирается наверх — друг или недруг.

Он поднялся на пригорок и, отыскав открытую полянку между деревьями, привязал там лошадь, и взял фляжку, висевшую у седла и вмещавшую полтора штофа жидкости. Фляжка эта была наполнена виски. Четвертую часть он уже выпил, когда ехал лесом, чтобы поддержать в себе мужество, а теперь ему захотелось выпить, чтобы заглушить горе. Выпив несколько глотков, он пошел к окраине рощи, к тому месту, откуда он въехал в нее. Здесь остановился и стал поджидать сообщников, не спуская глаз с ущелья. Дерк знал, что они не могли проехать мимо, не заметив его. Стоя таким образом, он то и дело прикладывался к фляжке, и по мере того как она становилась легче, становилась тяжелее голова, а вместе с тем и тело его теряло равновесие. Смутно осознавая, что он не может держаться на ногах, он шатаясь побрел к полянке, где сначала сел, а затем свалился и заснул таким тяжелым глубоким сном, что его трудно было разбудить не только выстрелом из пушки, но даже звуками голоса Сима Вудлея.