Несущий свободу, стр. 41
Он допил вино и удовлетворенно отвалился от стола. В ожидании десерта он разглядывал зал, задерживая взгляд на просвечивавших сквозь наряды дамских ножках. Играл струнный квартет, тихая мелодия ласкала слух, он узнал «Лебедь» Сен-Санса и порадовался собственной эрудированности. Огонек свечи плыл в полумраке, отбрасывая блики на тонкое стекло бокала. Скрипки убаюкивали, и гауптман позволил себе легкую грусть: через каких-то полчаса обед подойдет к концу, он сядет в машину и окунется в водоворот неотложных дел – штабная группа завалила его новыми целями, все относились к категории срочных, все придется исполнить в ближайшие два дня; с ума они там, что ли, посходили – не можем же мы напоследок укокошить весь этот чертов город? Скоро город перейдет в руки рейхсвера, их подразделение отправят на переподготовку: снова недели муштры и скучной казарменной жизни, а потом длинная череда тестов и зачетов… Он так свыкся со своим теперешним существованием, что одна только мысль о возвращении в вылизанный до блеска стерильный Ольденбург рождала неприязненное чувство. Он пообещал себе выкроить завтра чуточку времени для свидания с Пилар; скорее всего, это будет его последняя интрижка в Пуданге. Грусть перешла в щемящую меланхолию: представилось, будто он влюблен в смешливую смуглянку с копной волнистых волос, приятные мысли о ее стыдливой распущенности заставили дыхание участиться. Комета сорвалась с небес и промчалась по залу, сопровождаемая восторженными шепотками, огонек свечи дрогнул и заколебался.
– Ваш десерт, сеньор Арго.
– Что? Благодарю. – Гауптман неохотно оторвался от грез. – А это что такое?
– Записка, сеньор Арго. Только что передали через швейцара.
– Записка? Мне? Кто передал? – Самообладание мгновенно покинуло его, накатило предчувствие чего-то неотвратимого.
– Не знаю, сеньор Арго. Я поинтересуюсь у швейцара.
Юргенсен разозлился на себя: что это у него дрожат руки? Записка была заклеена, он с хрустом вскрыл ее.
«Сеньор Арго, сегодня ко мне в магазин приходил высокий мужчина со шрамом, расспрашивал о вас. Я подумал, что вам будет интересно об этом знать. Я отправил записку с обычным мальчишкой, о ее содержании он не знает».
Он скомкал бумагу. Дьявол, надо было отправить на тот свет и хозяина тоже, подумал он. Слишком много следов. Все шито белыми нитками. Выходит, исполнитель жив? И мало того – ищет его? Он гнал от себя мысль о Юнге. Обладая хорошими связями, тот вполне мог позаботиться, чтобы концы надежно растворились в воде. Чертова крохоборы! Это же надо – продают отраву огромными партиями, пользуются крышей десятков подставных фирм, даже экспортируют товар на другие планеты, но пожалели денег на исполнителя со стороны!
Значит, Хорек выключил чип сознательно. Почуял неладное. На что же он рассчитывает? Дождаться начала войны и сдаться дружественным силам? Не успеет. Чип убьет его раньше. Определенно, он ищет концы. Следовательно, надо исчезнуть из зоны его досягаемости. Каких-то трое суток – после опасность минует сама собой.
Он заставил себя успокоиться. Ситуация все еще под контролем.
Номер мебельного магазина не отвечал. Мороженое имело отвратительный вкус.
– Официант!
– Слушаю, сеньор Арго.
– Вы узнали, кто передал записку?
– Да, сеньор Арго. Какой-то мальчишка. Сунул ее швейцару и убежал, не дожидаясь ответа. Что-то не так? Хотите вызвать полицию?
– Нет.
Темнота вокруг теперь таила в себе необъяснимую опасность. Юргенсен преодолел порыв задуть огонек; свербило во лбу, куда вот-вот могла ударить пуля снайпера. Немного подумав, гауптман прикоснулся к шее.
– Управление полиции? Срочное сообщение для лейтенанта Лонгсдейла, – произнес он, понизив голос. – Это насчет того убийцы полицейского. Это не важно, кто говорит, слушайте…
38
Хенрик остановился возле уличной жаровни. Продавец с глазами, слезящимися от дыма, знаками предложил ему отведать горячего асадо. Оборванный мальчишка кружил неподалеку, бросая на мясо жадные взгляды; запах подгорающего жира сводил его с ума. Хенрик уселся на хлипкий стульчик под цветным балдахином.
Он рисковал: неизвестно было, знает ли пресловутый Арго почерк хозяина магазина. Рисковал, ожидая застать Арго в ресторане – хозяин мог соврать. Рисковал, надеясь на свой единственный модуль наблюдения – «стрекозу». Откуда ему было знать, что человек с залысинами не имеет в башке такого же чипа, позволяющего обнаруживать слежку? На всякий случай Хенрик дал модулю команду вести наблюдение только визуальными средствами, следуя не ближе пятидесяти метров от объекта. Никакого радиообмена: доклад непосредственно через чип. Вся его жизнь висела теперь на радужных крылышках механического шпиона.
– Деньги вперед, приятель, – произнес продавец. – Четыреста. И полсотни за пиво.
– Мясо откуда? – поинтересовался Хенрик, подозрительно принюхиваясь.
– Жена выращивает, я продаю. Не волнуйся, никаких добавок.
– Я не волнуюсь. Дай вон тот кусок, из середины. Это можешь выбросить.
Продавец хмуро посмотрел на него:
– Почему это?
– В чане было слишком много ускорителей роста.
Продавец хмыкнул:
– А откуда ты знаешь, что кусок из другой партии?
– Да уж знаю.
– Деньги вперед, – уже нервно повторил продавец.
– Держи.
Продавец не уходил.
– Здесь не хватает сотни.
– Твоя крысятина больше не стоит. Хочешь, чтобы я крикнул на всю улицу, чем ты их травишь?
– Уголь подорожал. И подкормка. Война скоро.
– Мне-то что до этого? Тащи еду, пока я тебе руки не переломал. Эй ты, подойди!
– Много о себе возомнил, – буркнул уязвленный продавец. Однако непонятно откуда взявшийся страх пересилил, и он поплелся за новой порцией.
– Передашь вот это швейцару. Ресторан «Глобус». Скажешь: для сеньора Арго. Если пикнешь кому про меня – шею сверну. Передашь – и назад. Получишь вот это. Понял?
Мальчишка шмыгнул носом:
– Понял, сеньор. Не сомневайтесь, я мигом.
– Тебя как зовут?
– Артуром.
– Смотри, Артур, чтобы хвост за собой не притащил. И не приведи господь внутрь заглянуть!
Мальчишка посмотрел на сочный кусок, политый соусом, и сглотнул.
– Я читать не умею, сеньор. Давай свою бумажку.
Хенрик расстегнул карман. «Стрекоза» выбралась наружу. Несколько мгновений она вращала глазами, оценивая обстановку, затем проворно вскарабкалась на плечо и зажужжала, раскручивая крылышки. Хенрик смотрел ей вслед, пока она не превратилась в крохотную точку и не исчезла за домом.
39
Рев двигателей и ругань. Войсковая колонна запрудила улицу впереди; легкие бронемашины, самоходные роботизированные минометы, танки огневой поддержки, машины радиоэлектронной борьбы. Техника старая, потрепанная, с высоты бортов равнодушно смотрели солдаты армии Симанго. Видавшие виды бронетранспортеры «Брем», покачиваясь над мостовой, выдували из-под юбок плотные потоки воздуха; бумага и старые газеты, кружась, взлетали до крыш; женщины придерживали подолы и отворачивали лица. Колонна совершенно не производила устрашающего впечатления: на броне виднелись грубо приделанные заплаты, лица молодых солдат были апатичны, многих мутило от качки. Армия Симанго, еще не вступив в бой, уже терпела поражение. Офицеры переругивались с военными регулировщиками, требуя разрешения провести машины по широкой Паланкара, но сержанты на зеленых мотоциклах были непреклонны: колонну заворачивали в переулок. В тесноте каменных извилин механики-водители чувствовали себя неуверенно, тяжелая техника с хрустом дробила бордюры.
Юргенсен нервничал: в любом встречном виделся враг, время уходило, как вода в песок. Он намеревался успеть к восточному КПП до отхода вечернего конвоя на Дендал; еще полчаса, и он будет вынужден провести ночь здесь.
Хриплые голоса ворвались, зазвенели вокруг, лицо обдало кислым запахом: