Белый вождь(без ил.), стр. 47

– Ну, Робладо, – спросил комендант, что теперь?

– А вы не догадываетесь, мой дорогой полковник?

– Да не совсем, – ответил Вискарра, хотя он прекрасно знал, что делать. До этого он додумался совсем недавно. Эта мысль пришла ему в голову в день его первого поражения, когда сердце его горело злобой и жаждой мести. И потом она возникала снова и снова. А его вопрос был совершенно излишен. Ибо комендант заранее знал, каков будет ответ Робладо: «Действуйте силой».

Так оно и было. Робладо произнес именно эти слова.

– Но как?

– Возьмите нескольких солдат и ночью увезите ее. Что может быть проще? С этой недотрогой надо было с самого начала так действовать. Не бойтесь, никакой беды от этого не будет. Для них это вовсе не так ужасно. Это способ испытанный, я знавал такие случаи. Ручаюсь вам, еще не успеет вернуться охотник, как она уже со всем этим чудно примирится.

– А если нет?

– Ну, если даже нет, чего вам бояться?

– Пойдут толки, сплетни...

– Эка важность! Нет, дорогой полковник, на этот раз вы что-то слишком робки. Правда, вы уже изрядно напортили, но это совсем не значит, что в дальнейшем вы будете действовать также неловко. Увезти ее можно ночью. У вас тут есть комнаты, куда никому не позволено входить. Если надо, можно воспользоваться даже теми... знаете?.. где нет окон. Никакой колдун не сможет ничего проведать. Отберите людей, таких, которым вы доверяете. Вам незачем брать весь отряд, а пять-шесть золотых свяжут языки тем, кого вы возьмете с собой. Право, это не труднее, чем украсть рубашку. Украсть рубашонку – только и всего!

И негодяй захохотал, довольный грубым сравнением и еще более грубой шуткой, а комендант вторил ему.

И все же Вискарра еще не решался прибегнуть к этому крайнему средству. Но вовсе не душевное благородство было тому виной. Хотя он и не был таким же отъявленным подлецом, как Робладо, сейчас его сдерживали отнюдь не соображения порядочности. Вискарра всю жизнь с холодным равнодушием относился к чувствам тех, кому он причинял зло, это вошло у него в привычку, и колебался он сейчас совсем не потому, что его сколько-нибудь занимало, будет ли потом эта девушка счастлива или глубоко несчастна. Нет, он далек был от этих мыслей. Робладо был прав, когда обвинил его в робости. Полковник в самом деле робел. Он просто-напросто отчаянно трусил.

Он боялся не того, что ему придется понести какоето наказание. Слишком важной и могущественной персоной он был, а родственники намеченной жертвы слишком незначительны, чтобы стоило опасаться их. Немного дипломатии – и они, совершенно ни в чем не повинные люди, будут осуждены на смерть, и это будет выглядеть как акт правосудия. Нет ничего проще, как состряпать дело об измене, заключить человека в тюрьму и убить, особенно сейчас, когда восстание индейцев и креольская революция угрожают испанскому владычеству в Америке16.

По-настоящему Вискарра боялся лишь толков и сплетен. Такое откровенное похищение недолго удастся держать в секрете. Рано или поздно просочатся какие-то слухи, и, уж конечно, такую скандальную историю сразу

подхватт, раззвонят на всех перекрестках, весь город будет судачить. Но может случиться и кое-что похуже. Слухи могут выйти за пределы Сан-Ильдефонсо, докатиться до главной квартиры, дойти до ушей самого вице-короля! Вот этого и в самом деле боялся комендант.

Не то, чтобы двор вице-короля был в те времена образцом высокой нравственности. Нет, там отнеслись бы довольно снисходительно к любому проявлению деспотизма или разврата, лишь бы все делалось втихомолку. Однако на такой вот грабеж среди бела дня едва ли посмотрели бы сквозь пальцы, хотя бы из чисто политических соображений. Да, у Вискарры были все основания соблюдать осторожность. Он не верил, что проделку можно сохранить в тайне. Кто-нибудь из мошенников, которые помогут ему похитить девушку, в конце концов, пожалуй, еще предаст его. Правда, то будут его собственные солдаты, и случись что-нибудь, он расправится с ними по своему усмотрению, но что от этого изменится? Ведь это все равно, что запереть конюшню, когда конь уже украден.

И даже если они не предадут его, разве можно надеяться сохранить все в тайне? Прежде всего будет опасен ее разгневанный брат. Правда, сейчас он в отъезде, но зато существует еще и ревнивый поклонник, да и брат когда-нибуль вернется. Все поймут, что похищение – дело рук его, Вискарры. Его визит, приход сводни, похищение девушки – все это будет сопоставлено и все вместе отнесено на его счет. А у нее такой брат, да и жених тоже, что они не станут молчать о своих подозрениях. Можно бы и избавиться от обоих, но тогда придется идти напролом, а это слишком опасно.

Так рассуждал про себя Вискарра, то же он доказывал и капитану Робладо. И не потому, что хотел, чтобы капитан разубедил его, нет, но он надеялся, что вдвоем они додумаются до какого-то наименее рискованного средства, ибо цели своей он хотел добиться во что бы то ни стало.

И они нашли то, что искали. Мысль эта, конечно, пришла в голову капитану, который был куда более изобретателен и нагл. Со стуком поставив стакан на стол, он неожиданно воскликнул:

– Придумал, Вискарра! Ей-Богу, придумал!

– Да ну? Браво!

– Если угодно, можете забавляться с вашей красоткой двадцать четыре часа кряду, и самый злой сплетник ничего худого не заподозрит. По крайней мере, теперь вам нечего бояться. Черт возьми, какая счастливая мысль!.. Как раз то, что нужно!

– Да не томите же, капитан! Что вы надумали? Говорите скорее!

– Погодите, сперва выпью глоток вина. Хитро придумано! Не могу не выпить по этому поводу.

– Тогда пейте, пейте! – воскликнул обрадованный Вискарра, наливая вино; ему явно не терпелось услышать, что за счастливая мысль осенила его притятеля.

Робладо залпом осушил бокал и, подсев поближе к коменданту и понизив голос, подробно изложил ему свой новый план. Идея эта, видимо, очень понравилась Вискарре. Дослушав до конца, он крикнул: "Браво! " – и вскочил с таким видом, словно получил приятнейшую весть.

Радостно возбужденный, он несколько минут шагал из угла в угол, потом громко захохотал.