Тайна Иеронима Босха, стр. 23
— Зита, — простонал Петрониус, немного отдохнув. — Тебе нужно бежать, пока они не вернулись. Беги отсюда, я справлюсь один.
Юноша с трудом выпрямился и сбросил оковы. Руки и ноги не слушались, он попытался встать, но тут же оперся на стену.
— Я не выдержал бы больше ни секунды. Задохнулся бы. А теперь — уходи, пока они не вернулись.
— Кто эти люди? — спросила Зита. Петрониус отмахнулся:
— Не сейчас. Надо быстро убираться отсюда.
Зита смотрела на Петрониуса. Его руки висели как плети, ноги подкашивались.
— Едва держится на ногах, не может без помощи надеть рубаху, а все хочет делать сам. Это по-мужски. Нет чтобы открыть рот и сказать «спасибо».
Да, Петрониус попался. Он прокашлялся и пробурчал «спасибо». Зита быстро схватила его одежду, надела рубашку, завязала ремень.
— Вот деревянные башмаки, возьми, наденешь, когда выйдем на улицу. Иначе будет много шума.
Она сунула башмаки ему под мышки. Юноша кивнул и позволил ей поддерживать его при ходьбе.
— Так я всегда представляла себе маленького ребенка, — съязвила Зита.
Петрониус весь обливался потом от напряжения. Он боялся ступить на пол. После пыток мышцы стали слишком длинными для его ног.
— Пора идти, — приказала Зита, так как с верхних этажей уже слышались голоса. — Нужно исчезнуть, пока они не заметили твоего отсутствия.
Девушка хорошо ориентировалась в подвале. Она взяла лучину и повела Петрониуса в погреб. Они дважды завернули за угол и оказались перед дверью, которую Зита без труда открыла, и они попали в другой подвал. Петрониус уловил запах плесени и масла, кислый аромат вина и травы. Они обходили пучки трав, катушки с канатами, бочки с вином и наконец достигли лестницы, ведущей наверх.
— Куда ты меня ведешь?
— Не задавай вопросов, просто следуй за мной.
Лестницу Петрониусу удалось осилить с большим трудом. Коленные суставы хрустели, каждый шаг доставлял мучительную боль. Наконец они оказались на земле во внутреннем дворике.
Зита прислонила подопечного к стене, отворила ворота мастерской и выглянула на улицу. Затем она вернулась за юношей и повела его в переулок. Между домами была кромешная тьма, но над крышами домов уже показалась луна.
— Куда мы идем, Зита?
— Помолчи пока. Потом у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить.
Они шли по узкой полосе лунного света в направлении собора Святого Иоанна.
Постепенно к Петрониусу возвращалась способность контролировать свои движения. Колени больше не дрожали, ступни приняли горизонтальное положение, руки стали слушаться.
— Что нам надо в соборе Святого Иоанна? Я думал, ты поведешь меня к себе.
— Тихо! — прошептала Зита и потянула Петрониуса в дверной проем.
Приближались двое солдат с фонарями. Свет их был слабым и скорее мешал видеть, чем помогал.
— Звук был отсюда, могу поклясться.
Один солдат остановился и посветил фонарем в сточный желоб между домами.
— Ночь полна шорохов. Это могли быть крысы или кошки. Пошли в сторожку, нас ждут — принесли пива из «Орла», не хочу пропустить веселье.
— М-да — пробурчал первый солдат, — наверное, действительно ничего не было.
Они свернули в другой переулок.
— Видишь, если бы солдат посветил чуть дальше, мы бы попались. Ну, пошли.
— Зато ты была так близко ко мне. Мне показалось, ты прижалась даже сильнее, чем было необходимо. Видишь, Зита, во всем есть две стороны.
— Не выдумывай! — выпалила Зита, а потом умоляюще затараторила: — Петрониус, я должна завязать тебе глаза. Ты не должен знать, куда я тебя веду. Доверься мне, пожалуйста!
— Что это значит, Зита?
Девушка сняла с пояса черный платок, набросила его на голову Петрониуса и слегка коснулась его губ своими.
— Ты не пожалеешь, — прошептала она и взяла его за руку.
Прижимаясь к стенам домов, они пробирались к собору Святого Иоанна, недостроенные башни которого величественно поднимались на фоне синего ночного неба. Петрониус догадался, что они в соборе, близко был главный неф, сюда долетал гул шагов с соборной площади. Когда Зита открывала деревянные двери, они тяжело заскрипели. Через отверстие в крыше мерцали звезды, и лунный свет образовывал на полу крест. Петрониус знал это.
Когда дверь закрылась, юноша схватил Зиту за локоть.
— Куда мы идем? Разве сейчас не подходящий момент?
Петрониус притянул девушку к себе и почувствовал ее дыхание. Ощутил ее бедра, живот и грудь, прижимавшуюся к нему, дразнящую дрожь тела. Однако Зита не дала себя поцеловать. Девушка откинула голову назад, в ее голосе звучала издевка.
— Куда? А разве ты не хотел стать членом братства? Я приведу тебя к главному среди братьев и сестер. Отпусти!
Обескураженный Петрониус отпустил ее. Он почувствовал, как прохлада собора овеяла его горячее лицо. Братство!
XXX
— Что это значит, Зита? — выдавил Петрониус. Даже с завязанными глазами он почувствовал, что она привела его в закрытое помещение. Вместо голоса Зиты теперь он слышал пронзительный, способный заглушить любую толпу голос Иеронима Босха:
— Не вините ее. Она сделала это по приказу, данному нами, а мы свершили это, исходя из собственного опыта, из чувства ответственности и заботы о наших братьях и сестрах, которых дьявол и Антихрист приведут на костер. Петрониус Орис, вы выразили желание вступить в братство, которое тайно называется «Homines Intelligentiae», или «Братья и сестры свободного духа». Грешники и непосвященные называют нас адамитами.
Петрониус замер. Вдоль стен боковой часовни стояли те же люди в черных капюшонах, которые недавно мучили его. Семь, десять, одиннадцать одетых в черные сутаны людей окаймляли стену часовни. Скрестив руки на груди, набросив капюшоны на глаза, они пели «Dies irae» так, что все вибрировало и звенели стекла. Только когда они замолчали, Петрониусу удалось высказать упрек:
— Тогда получается, это вы заковали меня в цепи и пытали? Почему?
Петрониус вскинул руки к небу и растерянно замолчал. Суставы заболели еще сильнее. Даже грудь запылала, мышцы спины напряглись, и его тело приняло нелепую форму.
— Мы наблюдаем за вами довольно долго. Вы прилежный подмастерье, разумный человек. Но одного этого недостаточно, чтобы принять в братство. Наши люди обязаны молчать даже при пытках. Смерть на костре — наша судьба в этом мире, Петрониус Орис. У кого от пыток не ослабевает воля, кто выносит боль мучений, тот может стать членом сообщества. Иначе вы выдадите слишком многих. Мы неохотно испытываем таким ужасным способом, Петрониус, однако таков наш долг по отношению друг к другу. К тому же двое горожан должны поручиться за вашу честность. И потому я спрашиваю присутствующих в этом зале братьев и сестер: кто готов поручиться за Петрониуса Ориса, художника из Аугсбурга, подмастерья в доме досточтимого Иеронима Босха?
Рядом с Петрониусом медленно поднялась рука. Подмастерье пытался разглядеть лицо, но из-под капюшона зияла только черная дыра неизвестности. Затем Петрониус увидел у себя за спиной еще одну сутану, и еще одна рука поднялась вверх.
— Я объявляю, что необходимое число поручителей собрано. Петрониус Орис, я призываю вас произнести клятву, и вы будете приняты в члены Общества первой ступени навечно. Помните, единственная возможность покинуть братство — это всемилостивейшая смерть. Делайте свой выбор!
Петрониус чувствовал, что после пыток все его тело болит, он боролся с постоянным желанием упасть и лежать не двигаясь. Где он видел людей в странных позах, таких, какие сам теперь был вынужден принимать? Не удавалось сосредоточиться на происходящем в зале. И тут Петрониус вспомнил: открывающаяся крышка церковного ларца. Ее грани шли вкривь и вкось, но вершина находилась в самом центре, прочно и неоспоримо, как ничто в этом храме.
— Я не слышу!
— Да, я уверен в своем выборе, — раздался ответ Петрониуса.
И в этот самый миг мысль о ереси стала приятной, вспыхнула страсть к Зите, которую Петрониус уже видел обнаженной. Впрочем, мысль о теле Зиты улетучилась, стоило ему услышать слова, произнесенные глашатаем братства: