Борис Годунов, стр. 15

(Ряд освещенных комнат. Музыка.)

ВИШНЕВЕЦКИЙ, МНИШЕК.

М н и ш е к.

Он говорит с одной моей Мариной,

Мариною одною занят он.....

А дело-то на свадьбу страх похоже;

Ну – думал ты, признайся, Вишневецкий

Что дочь моя царицей будет? а?

В и ш н е в е ц к и й.

Да, чудеса... и думал ли ты, Мнишек,

Что мой слуга взойдет на трон московской?

М н и ш е к.

А какова, скажи, моя Марина?

Я только ей промолвил: ну, смотри!

Не упускай Димитрия!... и вот

Всё кончено. Уж он в ее сетях.

(Музыка играет Польской. Самозванец идет с Мариною в первой паре.)

М а р и н а (тихо Димитрию).

Да, ввечеру, в одиннадцать часов,

В аллее лип, я завтра у фонтана.

(Расходятся. Другая пара.)

К а в а л е р.

Что в ней нашел Димитрий?

Д а м а.

Как! она

Красавица.

К а в а л е р.

Да, мраморная нимфа:

Глаза, уста без жизни, без улыбки....

(Новая пара.)

Д а м а.

Он не красив, но вид его приятен

И царская порода в нем видна.

(Новая пара.)

Д а м а.

Когда ж поход?

К а в а л е р.

Когда велит царевич,

Готовы мы; но видно, панна Мнишек

С Димитрием задержит нас в плену.

Д а м а.

Приятный плен.

К а в а л е р.

Конечно, если вы.....

(Расходятся. Комнаты пустеют.)

М н и ш е к.

Мы, старики, уж нынче не танцуем,

Музыки гром не призывает нас,

Прелестных рук не жмем и не цалуем –

Ох, не забыл старинных я проказ!

Теперь не то, не то, что прежде было:

И молодежь, ей-ей – не так смела,

И красота не так уж весела –

Признайся, друг: всё как-то приуныло.

Оставим их; пойдем, товарищ мой,

Венгерского, обросшую травой

Велим отрыть бутылку вековую,

Да в уголку потянем-ка вдвоем

Душистый ток, струю, как жир, густую,

А между тем посудим кой о чем.

Пойдем же, брат.

В и ш н е в е ц к и й.

И дело, друг, пойдем.

НОЧЬ. САД. ФОНТАН.

С а м о з в а н е ц (входит).

Вот и фонтан; она сюда придет.

Я кажется рожден не боязливым;

Перед собой вблизи видал я смерть,

Пред смертию душа не содрогалась.

Мне вечная неволя угрожала,

За мной гнались – я духом не смутился

И дерзостью неволи избежал.

Но что ж теперь теснит мое дыханье?

Что значит сей неодолимый трепет?

Иль это дрожь желаний напряженных?

Нет – это страх. День целый ожидал

Я тайного свидания с Мариной,

Обдумывал всё то, что ей скажу,

Как обольщу ее надменный ум,

Как назову московскою царицей –

Но час настал – и ничего не помню.

Не нахожу затверженных речей;

Любовь мутит мое воображенье....

Но что-то вдруг мелькнуло.... шорох... тише....

Нет, это свет обманчивой луны,

И прошумел здесь ветерок.

М а р и н а (входит).

Царевич!

С а м о з в а н е ц.

Она!... Вся кровь во мне остановилась.

М а р и н а.

Димитрий! Вы?

С а м о з в а н е ц.

Волшебный, сладкий голос!

(Идет к ней.) Ты ль наконец? Тебя ли вижу я,

Одну со мной, под сенью тихой ночи?

Как медленно катился скучный день!

Как медленно заря вечерня гасла!

Как долго ждал во мраке я ночном!

М а р и н а.

Часы бегут, и дорого мне время –

Я здесь тебе назначила свиданье

Не для того, чтоб слушать нежны речи

Любовника. Слова не нужны. Верю,

Что любишь ты; но слушай: я решилась

С твоей судьбой и бурной и неверной

Соединить судьбу мою; то вправе

Я требовать, Димитрий, одного:

Я требую, чтоб ты души своей

Мне тайные открыл теперь надежды,

Намеренья и даже опасенья –

Чтоб об руку с тобой могла я смело

Пуститься в жизнь – не с детской слепотой,

Не как раба желаний легких мужа,

Наложница безмолвная твоя –

Но как тебя достойная супруга,

Помощница московского царя.

С а м о з в а н е ц.

О дай забыть хоть на единый час

Моей судьбы заботы и тревоги!

Забудь сама, что видишь пред собой

Царевича. Марина! зри во мне

Любовника, избранного тобою,

Счастливого твоим единым взором –

О выслушай моления любви,

Дай высказать все то, чем сердце полно.

М а р и н а.

Не время, князь. Ты медлишь – и меж тем

Приверженность твоих клевретов стынет,

Час от часу опасность и труды

Становятся опасней и труднее,

Уж носятся сомнительные слухи,

Уж новизна сменяет новизну;

А Годунов свои приемлет меры...

С а м о з в а н е ц.

Что Годунов? во власти ли Бориса

Твоя любовь, одно мое блаженство?

Нет, нет. Теперь гляжу я равнодушно

На трон его, на царственную власть.

Твоя любовь... что без нее мне жизнь,

И славы блеск, и русская держава?

В глухой степи, в землянке бедной – ты,

Ты заменишь мне царскую корону,

Твоя любовь...

М а р и н а.

Стыдись; не забывай

Высокого, святого назначенья:

Тебе твой сан дороже должен быть

Всех радостей, всех обольщений жизни,

Его ни с чем не можешь ты равнять.

Не юноше кипящему, безумно

Плененному моею красотой,

Знай: отдаю торжественно я руку

Наследнику московского престола,

Царевичу, спасенному судьбой.

С а м о з в а н е ц.

Не мучь меня, прелестная Марина,

Не говори, что сан, а не меня

Избрала ты. Марина! ты не знаешь,

Как больно тем ты сердце мне язвишь –

Как! ежели..... о страшное сомненье! –

Скажи: когда б не царское рожденье

Назначила слепая мне судьба;

Когда б я был не Иоаннов сын,

Не сей давно забытый миром отрок:

Тогда б.... тогда б любила ль ты меня?..

М а р и н а.

Димитрий ты и быть иным не можешь;

Другого мне любить не льзя.

С а м о з в а н е ц.