Одиссея Талбота, стр. 35
Кэтрин хотела задать мучившие ее вопросы, но слова как будто застряли у нее в горле.
– Мы знаем, что в своих планах они рассчитывают главным образом на человека или людей, которые откроют им ночью ворота. Или на сержанта охраны. Одним словом, на того, у кого в руках ключи.
– На кого-то типа «Талбота»… – задумчиво произнесла Кэтрин. – Мы были так близко к разгадке… Этот дневник, эти бумаги… Что вы имеете в виду? – спросила она, заметив, что О'Брайен сделал жест, как бы отмахиваясь от ее слов.
– Дневник подготовил я. Твой отец не писал его. Прости. Этот чертов дневник был просто приманкой. Я рассчитывал на то, что, если зверь затаился поблизости, он обязательно выйдет на нее и обнаружит себя. И он это сделал. К сожалению всех тех, кто держал приманку в руках, Рандольф Карбури тоже погиб. Но теперь у нас есть след. След волка, оставленный им в мокрой траве.
Кэтрин поставила свой бокал на подоконник.
– Что же было в том дневнике?
– Я поручил одному нашему специалисту сделать разными чернилами записи, якобы относящиеся к разным годам. Сам дневник был приобретен в Лондоне в одной из антикварных лавок. Слуга, нашедший его в одной из кладовок дома Элинор Уингэйт, был моим человеком. Леди Уингэйт искренне поверила в подлинность записей. В подлинность дневника поверили почти все, кто его видел.
– Но… Кого же вы назвали? Вы назвали настоящее имя «Талбота»?
О'Брайен потер подбородок:
– Как же я назову его? Ведь если бы я знал его имя, то давно бы уже уничтожил предателя. В записях содержатся лишь некоторые намеки. Но если «Талбот» читает сейчас дневник, то чувствует себя очень неуютно. Он догадается, что существуют фотокопии документа, и он наверняка проявит себя в погоне за ними.
У Кэтрин вдруг вырвалось:
– Элинор Уингэйт в опасности!
На лицо О'Брайена легла тень.
– Она мертва. Бромптон-Холл сожжен.
Кэтрин пронзила О'Брайена взглядом:
– Вы знали, что так случится…
– Я отправил одного друга присмотреть за ней и ее племянником. Что же касается Карбури… Он знал, что документ поддельный. Но он все сделал правильно. Он как бы случайно оказался в Бромптон-Холле именно в тот день, когда был обнаружен дневник, и именно он порекомендовал леди Уингэйт написать тебе письмо. Он прекрасно осознавал опасность мероприятия по доставке дневника в Америку. Однако, судя по всему, до конца противостоять этой опасности не сумел.
– Я попыталась прикрыть его.
– Да. Но либо он, либо Элинор сказали кому-то о дневнике. Поэтому полковник мертв.
– Я говорила об этом Питеру.
– Я знаю.
Кэтрин надолго замолчала, затем произнесла:
– Питер мог доложить о дневнике по своим каналам.
– Возможно. И даже очень вероятно, что он так и сделал. Это полезно для выманивания зверя из норы.
– Но погибли люди…
– Что ж, это придает всему мероприятию дополнительную правдоподобность. – О'Брайен посмотрел на Кэтрин. – Я всегда говорил тебе, что наше дело сопряжено с опасностью. Думаю, в ближайшее время эта опасность возрастет. Тебе бы нужно носить с собой пистолет.
Кэтрин кивнула. Она догадывалась, что внутри этой организации, вроде бы занятой любительским шпионажем, оставалось место для насильственных действий. Мандат на них эти ветераны получили еще в УСС, а прошедшие сорок лет не разубедили их в праве силовых методов на существование.
– Я беспокоюсь за Энн, – сказала она О'Брайену.
– Ты беспокойся о себе. Энн лучше тебя представляет реальную опасность, которая ее подстерегает.
– И за Ника. – Она вдруг подумала о нем с таким же замиранием сердца, с каким думают о ребенке, играющем на дороге среди машин.
– Нику опасность угрожает с нескольких сторон. Я нанял для него частных охранников.
Кэтрин посмотрела на О'Брайена. С самого начала их совместной работы у нее было какое-то полудетское ощущение, что он переиграет любого. Но тогда… Тогда выходит, что именно О'Брайен и мог быть самым страшным «Талботом», какого только она в состоянии была себе вообразить.
22
Абрамс и Торп вошли в «Полковничью гостиную». С необычной для него любезностью, Питер принес от бара коньяк для Тони и с улыбкой поднял свой бокал:
– За правду.
Абрамс пить не стал.
Патрик О'Брайен и Кэтрин подошли к мужчинам.
– Нашли что-нибудь в клубе? – спросил О'Брайен.
– Карбури, без сомнения, переоделся для ужина. Мы спросили кое-кого, но никто не видел, как он покидал клуб. Я заставил управляющего проверить сейф. Там ничего не было. Ничего примечательного не нашли мы и в номере.
О'Брайен повернулся к Абрамсу:
– Вы связались со своими друзьями в полиции?
– Да. Я сказал им, что речь может идти о деле государственной важности. Они свяжутся с ФБР. Но им нужна дополнительная информация.
О'Брайен кивнул:
– Сообщите им все, что им потребуется. Но фирму в это дело не впутывайте.
Подошел Николас Уэст, и впятером они поговорили еще несколько минут, затем О'Брайен сделал знак Джеймсу Аллертону, и тот, покинув поздравлявших его знакомых, направился к ним. Он наклонился и поцеловал Кэтрин.
– Ты, как всегда, очаровательна. – Аллертон обернулся к Торпу: – Ты не ревнуешь, Питер?
– Не больше, чем обычно, Джеймс.
Аллертон, казалось, не заметил колкости и взял под руку Уэста.
– Николас, я так рад, что вы сегодня здесь. А Энн с вами? Или она все еще в Берне?
– Нет, сэр… В Мюнхене.
Аллертон взглянул на О'Брайена.
– Патрик, мы как будто вернулись во времена молодости, не так ли? Этот старый Штаб, эти знакомые лица, эти забытые мелодии. Берн… Думая о нем, сразу вспоминаешь Аллена Даллеса.
Уэст откашлялся:
– Понимаете, ее перевели в Мюнхен.
Аллертон лучезарно улыбнулся.
– Берн. Престижное место. Центр событий. В те годы это было наше окно в Европу.
– Джеймс, мы тут хотели обсудить… – перебил Аллертона О'Брайен.
– Сегодня никаких дел. Я так хочу. Дела оставим на завтра. – Он улыбнулся Кэтрин. – Ну что, молодая леди, когда ты сделаешь меня дедушкой?
Кэтрин натянуто улыбнулась:
– Мистер Аллертон, позвольте представить вам…
Но Аллертон продолжал:
– Я имею в виду, когда мой непутевый сынок женится на тебе? – Он обернулся в Уэсту. – А вы? Чего вы ждете? Завтра же отправляйтесь в Берн и женитесь на сестре этой девушки.
– Позвольте представить вам Тони Абрамса. Он работает в нашей фирме, – сказала наконец Кэтрин.
Абрамс ощутил сухое, костлявое рукопожатие.
– Рад познакомиться, сэр. – Тони почувствовал себя, словно был шестнадцатилетним юношей на обряде конфирмации. – Позвольте поздравить вас с медалью. Вы хорошо говорили.
Аллертон, судя по всему, обратил внимание на постное лицо О'Брайена.
– Это серьезно? – О'Брайен кивнул. – Тогда пойдемте. Дальше по коридору есть свободная комната. Извините нас, мистер Абрамс. Может, вы выпьете чего-нибудь?
– Спасибо.
– Не уходите далеко, – шепнула Кэтрин, проходя мимо Тони и дотрагиваясь до его рукава.
Абрамс проводил Аллертона, О'Брайена, Торпа, Уэста и Кэтрин. Они пробирались к выходу из гостиной.
– Да, сэр, сегодня отличный вечер, – пробурчал Тони себе под нос. Он подошел к бару, выплеснул переданный ему Торпом коньяк в напольную пепельницу и налил себе полный бокал желтоватой «Стреги», крепкой итальянской виноградной водки. Он резко выдохнул и залпом проглотил полбокала. Тони почувствовал, как на глаза у него наворачиваются слезы, а в желудке все загорелось огнем. «Mamma mia…»
Он пошел по гостиной, узнавая лица, знакомые по газетным полосам, телевизионному экрану или по книгам. В одном из кресел сидела Клэр Бут Льюс, окруженная поклонниками. Актер Стерлинг Хейден, который, по словам О'Брайена, работал в УСС в отделе у ван Дорна, беседовал с четой ван Дорнов и Гренвилами. Джоан Гренвил заметила Абрамса и улыбнулась ему. Клаудии нигде не было видно.
Тони покинул гостиную и подошел к телефону-автомату в вестибюле. Мелаллодетектор убрали, сотрудников секретной службы уже не было, и люди передвигались более свободно, без той скованности, какая возникает в присутствии вооруженных людей. Абрамс позвонил в 19-й полицейский участок и попросил связать его с капитаном Спинелли.