Блудный брат, стр. 40

Остыв, я медленно натянул жилетку и закурил.

— Несложная игра. — Я восхищенно покачал головой. — А какая захватывающая! Поздравляю. — Я протянул руку Будде, тот пожал ее с покровительственной усмешкой.

— Это было не так уж и трудно.

— Наверняка. Как-нибудь приглашу тебя на партию в пресснер, вот это действительно спорт.

— Никогда не играл.

Еще бы. Название игры я придумал секунду назад, еще через несколько секунд я объяснил бы ему правила, но тут увидел, что к нам приближается Ковбой, и изобразил на лице некое подобие постной улыбки.

— Уже уходим! — крикнул я, прежде чем он успел открыть рот, чтобы прогнать нас с дорожки. — Сам видел, я играю как последняя задница. — Он остановился, явно застигнутый врасплох моей самокритикой. Я подошел ближе и тихо спросил: — Джереми Красински, знаешь такого? Подумай, ответ может стоить мне две сотни.

Ясно было, что две сотни — не та цена, за которую он выдал бы чье-либо местонахождение, но подобного вопроса он, очевидно, не ожидал. С одной стороны, он колебался, не вышвырнуть ли нас из заведения, с другой — мы явно располагали какой-то информацией, и он должен был выяснить, что и сколько мы знаем. Правый уголок его губ дрогнул, он тряхнул головой.

— Не знаю такого, — медленно проговорил он.

— Ясно. Трудно предположить, чтобы ты знал всех, кого я хочу видеть. Но, может, немного подумаешь, может, все же что-нибудь вспомнишь. У меня до недавнего времени был приятель, которого Джереми соблазнял хорошими бабками. Юр Хоббер, увы, его уже нет в живых, но я до сих пор мечтаю немного подзаработать. — Я лихорадочно пытался сообразить, знал ли уже Джереми Мануэля, будучи приятелем Юра, и могу ли я назвать его фамилию, но не в состоянии был проделать в памяти сложную процедуру синхронизации дат. Ласкацио я решил оставить в покое, его всегда можно было выпустить на ринг позже. — Ну так как? Подумаешь? — Он смотрел на меня и не отвечал, видимо размышляя, не вышвырнуть ли нас вон. Я решил слегка подсластить разговор: — Не злись на меня за ту сцену в баре, но ты подошел ко мне со спины и сразу что-то понес, а я немного нервный. У нас… — я кивнул в сторону Будды, — нелегкая жизнь, черт бы ее побрал.

Похоже, я окончательно сбил его с толку лавиной слов и сведений, ему требовалось время, чтобы проанализировать мою болтовню или поделиться услышанным с кем-то поважнее. Я надеялся, что он запутается, пытаясь воспроизвести мою тираду, что затрет возможные нестыковки и вызовет у шефа желание встретиться со мной. Если он окажется достаточно разговорчивым, одни лишь вопросы могут помочь дать ответ. Самый худший вариант допроса — вынудить кого-то рассказывать и вмешиваться в поток слов, он сам наделает глупостей. Но мало кто в состоянии выдержать подобного рода поединок. Ковбой, по крайней мере пока, показывал себя с самой лучшей стороны. Я надеялся, что его босс окажется более легкомысленным, так часто бывает.

— Мы пойдем пить пиво. — Я показал в сторону пивной. — Постарайся подумать.

Он молча повернулся и ушел. Я кивнул Будде и пошел впереди. Заказав четыре кружки, я оперся локтями о столик.

— Ты слышал, Бобби, что я ему сказал. — Я надеялся, что у Будды не возникнет желания именно сейчас, когда за нами могут наблюдать и подслушивать, рассуждать по поводу наших активов и пассивов. Он кивнул. Я тоже. — Будем пить пиво. И посмотрим.

Мы молча опорожнили по кружке. Я смотрел на других игроков — все играли на несколько порядков лучше меня. Венере Милосской, может быть, и недоставало красоты, но руки у нее имелись, и она катала шары по дорожке с достойной зависти ловкостью. Раз или два она бросила взгляд на меня, я почувствовал, что нам пора сматываться, но я надеялся на ответ Ковбоя. Он появился, когда четыре кружки уже опустели. На этот раз он не стал подходить ко мне со спины, видимо, проконсультировавшись насчет того, как себя вести, с кем-то извне, или просто хотел, чтобы это выглядело именно так; так или иначе, он громко хлопнул входной дверью и подошел к нам.

— Я ничего не понял из твоей болтовни, приятель, но играть здесь может кто угодно. Только лучше запишитесь, дорожек все еще не хватает. На завтра, например, уже почти все занято. — Он пожал плечами и, не прощаясь, вышел.

Делать здесь больше было нечего, разве что посетить туалет. Уходя, в автомате у дверей я набрал обе наших фамилии. Я вовсе не удивился, увидев, что А. 3. Стейтс и Р. Друдман — чуть ли не единственные, кто записался на завтра. От каких-либо многозначительных жестов я воздержался, зато Будда, правда, уже в машине схватил меня за плечо и несколько раз потряс. Он пребывал почти в экстазе, и мне пришлось долго его убеждать, чтобы не устраивать празднование уже сегодня. Но от двух «манхэттенов» я отказываться не стал. У меня слабая воля. Когда мне этого хочется.

Было начало четвертого, если точно — семь минут четвертого. Я уже сто с лишним раз успел посмотреть на часы, когда позвонил Ник-Пол-Робин. Камень с сердца! Я почувствовал себя на несколько кило легче и на несколько сот гига-чего-то-там счастливее. Мне не удалось скрыть своей радости.

— Неужели ты рад? — спросил Робин.

— Ты даже сам не знаешь как. Без тебя я обречен на безработицу. Скажи — у тебя получилось?

— Естественно, у меня всегда все получается, — непринужденно рассмеялся он.

— Понятно. Потому я тебе и позвонил, твое участие в любом деле гарантирует положительный результат.

— Это что, намек на новые предложения? — настороженно спросил он.

— Не-ет… Но ты поднимешься наверх, или мне тебя где-то искать? — Я увидел, как Будда, с самого начала заинтересовавшийся разговором, теперь буквально прядает ушами, а мозг его работает на максимальных оборотах. — Ты в нашем отеле? — уточнил я.

— Да. Ты один?

— С коллегой. — Я посмотрел на Будду. — Ведь я бы тебя не приглашал, если бы у меня не было гарантий!

— Хорошо. Со льдом, пожалуйста.

Я положил трубку и, радостно подпрыгивая, направился к бару.

— У тебя никак не получается выговорить «с братом»?

Вопрос Будды не слишком меня удивил. Я ожидал, что рано или поздно он заметит, что я избегаю упоминания о наших родственных отношениях, а когда заметит — рано или поздно поднимет этот вопрос. Впрочем, я никогда особо об этом не задумывался. К счастью, у меня имелась лишь одна или две минуты на ответ, и. я не слишком с ним спешил.

— Ну так что? — поторопил он меня.

— Что ж… — Я налил в стакан виски, тщательно выбрал три наиболее правильной формы кубика льда и бросил их туда. — Раз уж ты спрашиваешь — действительно, мне трудно выговорить подобное. Я еще не привык. Тебя это удивляет?

— Да, — неприятным тоном произнес он.

— Ну, значит, у тебя больший запас поводов для удивления. — Я пожал плечами. Налив вторую порцию, я протянул стакан Будде, но он лишь раздраженно покачал головой. — Ты ожидал, что через неделю после знакомства я буду сидеть у тебя на коленях и рассказывать о своих проблемах? Чтобы старший братишка утешил, обещал всыпать как следует обидчикам и на прощание дал на пиво?

— Черт! — Он взмахнул кулаком в воздухе. — Чтоб тебя…

Посетитель спас нас от пустопорожней дискуссии насчет кровных уз и их роли в повседневной жизни. Я крикнул: «Войдите!», дверь открылась и вошел Н-П-Р. Он радостно пожал мне руку и, не скрывая любопытства, подошел с протянутой рукой к Будде.

— Будда Гамильтон, — сказал Будда и застыл с раскрытым ртом.

— Не страшно, — успокоил я его и пояснил заинтригованному Н-П-Р: — Мы работаем под чужими именами, а он как раз сейчас себя выдал.

— А! — Робин крепко пожал руку Будде, словно хотел таким образом вознаградить его за провал. — Будда… Неплохое имя. — Он повернулся ко мне. — Может, и мне взять такое? Оно мне чертовски нравится.

Он провел в нашем номере всего две минуты, а я уже почувствовал себя полностью расслабленным. Будда тоже перестал злиться и с интересом смотрел на Н-П-Р. Я подал ему стакан.