Тупиковое звено, стр. 81
— Понимаете, Генрих Рейнгольдович, все не так просто. Это вообще очень странная и запутанная история. Не все в ней гладко, как на первый взгляд кажется.
— Что конкретно вас беспокоит? — Миллер посерьезнел.
— Многое. Например, в каком именно году родился лай Вельбах-младший. У его правнука, к сожалению, нет на этот счет никаких данных.
— А зачем вам это надо?
— Как — зачем? Необходимо точно знать: являлся сын Галины так же сыном Николая Андреевича, и если да, то насколько законным. То есть был ли их брак зарегистрирован раньше, чем родился ребенок.
Лицо Миллера приняло удивленное выражение:
— А в чем же здесь проблема? Полагаю, сведения эти труда проверите в ЗАГСе…
— В каком? — улыбнулась Даша. И поскольку генеалог не понимал, в чем дело, пояснила: — Личное дело моего деда из архива пропало, и сейчас я понятия не имею, в каком именно месте на Дальнем Востоке он проходил службу, когда познакомился с Галиной. Неизвестно, где и когда они зарегистрировали брак и рождение сына. Если, конечно, сын был общим. Теперь уже улыбался Миллер.
— Ну не думаю, что это так уж сложно будет узнать по спискам военных…
Даша прервала его:
— Разумеется, узнать можно. Проблема в другом: у меня это уже не остается времени.
Последние слова несколько изменили выражение лицо старого генеалога.
— Что, разве баронесса так плоха?
— Нет. Не думаю. — Тогда о чем вы?
Вздохнув, Даша отвела глаза. Пришла пора выложить все начистоту.
— Генрих Рейнгольдович, вы только не сердитесь на и не…
— Ах, оставьте ваши политесы, — Миллер коротко взмахнул рукой. — Говорите. Я же вижу, случилось что-то серьезное.
Молодая женщина кивнула.
— Серьезнее не бывает. Кто-то убивает всех найденных мною Вельбахов. Можно сказать, что, кроме Титаевского, его детей и моего отца, никого больше и не осталось. — Она помолчала. — Когда я разыскала Богдана, то была почти уверена, что и его постигнет участь остальных. Но он остался жив. И этому может быть только два объяснения: первое — он не Вельбах, поэтому убийца его и не трогает. Второе — именно он всех и убивал.
— Что вы имеете в виду, говоря, что Титаевский не Вельбах? — медленно переспросил Миллер. Сообщения об убийствах ею потрясли. — Разумеется, я не имею в виду собственно фамилию.
— Я уже говорила: например, что его дед — сын Галины, но не сын Николая Андреевича. Или что брак был зарегистрирован позже, чем мальчик появился на свет. Понимаете?
— Понимаю, — после небольшого раздумья кивнул Миллер.
— Еще один вопрос. Когда он вернулся обратно в Советский Союз? В каком возрасте? От этого тоже многое зависит.
— Думаю, возраст вычислить несложно. — Генеалог задумался. — Родился он где-то в середине двадцатых, а вернуться на родину мог, полагаю, в промежуток между сорок пятым и сорок девятым.
— То есть между окончанием Второй мировой войны и падением гоминьдановского правительства? — переспросила Даша.
— Совершенно верно. В сорок пятом остров от японцев вновь перешел к китайцам, а в сорок девятом на Тайвань бежали остатки гоминьдановского правительства и произошло отмежевание от континентального Китая. Скорее всего, именно в эти четыре года могли произойти события, побудившие русского мальчика, теперь уже юношу, вернуться обратно в Советский Союз. Вряд ли он мог это сделать раньше и совсем уже сомнительно, что позднее. Следовательно, Николаю в момент возвращения было около двадцати лет. Плюс-минус три года.
— Подождите… — вдруг осенило Дашу, — тогда я кажется догадываюсь, кто был тем самым братом, что посетил после окончания войны моего деда. Это был Николай. Вот теперь все сходится!
Миллер внимательно смотрел на нее сквозь стекла очков.
— Вы полагаете, что сын по возвращении в Советский Союз прямиком направился к отцу?
— Ну естественно! А к кому бы он мог еще обратиться?
— Логично, логично… Так, может, вам созвониться с вашим батюшкой и поподробнее расспросить об этом «брате»?
Даша засомневалась:
— Вряд ли он вспомнит больше, чем уже рассказал. Видимо, еще тогда его не хотели посвящать в тайну… А, черт!
— Что еще? — насторожился генеалог.
Приложив палец к губам, Даша смотрела в одну точку.
— Вы знаете, мне пришла одна странная мысль. А не прибыл ли Николай Вельбах-младший в СССР, будучи уже женатым?
— Хм. — Миллер снял очки и закусил дужку. — Интересная мысль. И вполне реальная. Более того, могла сложиться и более запутанная ситуация…
— Что он женился дважды?
— Именно. Таким образом второй его брак, а следовательно, и потомки этого брака будут признаны незаконными.
— Так вот в чем дело… — пробормотала молодая женщина. — Что ж, тем более мне придется туда лететь.
— Куда, если не секрет?
— На Тайвань, разумеется. Седые брови взлетели вверх:
— Господи, зачем?!
— Там живет женщина, которая знала Николая Вельбаха-младшего лично. Это дочь человека, который усыновил мальчику после смерти матери.
— И… что?
— Полагаю, она сможет ответить на все мои вопросы и вполне вероятно, у нее сохранились какие-то документы. Кроме того, — Даша сделала паузу, — возможно, она знает о существовании иных Вельбахов мужского пола. Вы понимаете, что это будет означать?
Изрезанное морщинами лицо задрожало:
— Дарья Николаевна… Голубушка, да осознаете ли вы, насколько это опасно?
— Да. — Даша до хруста сжала пальцы. — Именно поэтому я и пришла к вам. Генрих Рейнгольдович, я считаю вас честным и порядочным человеком. Но даже не это главное. Вы мне кажетесь очень сильным человеком. Поэтому… — Комок в горле мешал говорить, но молодая женщина сделала над собой усилие и докончила: — Если со мной что-либо произойдет… ну что-нибудь…
Старый генеалог смотрел на нее, не мигая.
— Вы расскажете моей бабушке, баронессе Вельбах, все, о чем мы с вами сейчас разговаривали.
Даша выложила на стол визитку Марии Андреевны. Миллер подкатил к столу и взял карточку.
— Хорошо. Я сделаю то, о чем вы меня просите. Но… не лучше ли предупредить баронессу заранее? Уверен, вам не стоит так рисковать. Даже ради собственного наследства.
— Понимаете… — Опустив голову, Даша отрешенно рассматривала веселый войлочный рисунок, — моя двоюродная бабушка — очень пожилая и очень хрупкая женщина. Известие о том, что происходит с потомками ее брата, а главное, почему это происходит — ведь, по сути, все дело в ее желании сменить наследника — без сомнения, убьет ее. Конечно, есть еще приемный сын баронессы, но на него совсем никакой надежды: месье Кервель больше напоминает те самые прекрасные цветы, которые разводит. Адвокаты же — люди продажные, им веры вообще никакой. А вы лицо не заинтересованное. Более того, ваше понимание предназначения рода. — Даша улыбнулась, припоминая генеалогу их недавний разговор, — не позволит вам спокойно наблюдать, как замок, титул да и вся фамильная честь перекочуют в руки негодяя.
— И все же я не советую вам рисковать, — продолжал возражать Миллер. — Честь честью, но вряд ли именно вам стоит умирать за нее. Прошу вас обдумать все хорошенько еще раз и не принимать скоропалительных решений. Можно ведь обратиться в соответствующие органы.
Тут Даша рассмеялась и похлопала генеалога по сухой, в синих жилах руке:
— Милый, милый Генрих Рейнгольдович! Конечно же я не столь безрассудна, как кажусь на первый взгляд. Обещаю: сразу от вас я отправлюсь к тем самым правоохранительным органам. И пусть они только откажутся охранять мои права!
2
Открыв дверь, Полетаев тут же зажмурился.
— Не может быть! Глазам своим не верю. Дарья Николаевна, что так долго? И суток не прошло.
Даша шагнула в прихожую:
— Палыч, оставим наши разногласия и споры на потом.
Я улетаю.
— Куда на этот раз? — Полетаев почти не удивился. Кончиками пальцев он продолжал постукивать себя по щекам, вероятно вбивая крем.
— На Тайвань.