Тупиковое звено, стр. 75
— Зачем тогда рукой машешь?
— Тоже голосую.
— А со мной поехать не хочешь?
— Нет, не хочу. У меня дела.
Особых дел у нее не было, но признаться в этом подполковнику — все равно, что признаться в собственном бессилии, поэтому Даша решила поехать к Миллеру и вместе с ним попытаться вычислить возможную дату регистрации брака Николая и Галины и дату рождения их сына, если, конечно, сын был общим. Возможно всплывет еще какой-нибудь сын. Или брат. Или черт его знает кто. Ну и, разумеется, надо звонить в Киев, Богдану, выяснять, что же такого непонятого у него произошло с женой и детьми.
— Дела у нее, — ворчал тем временем недовольный подполковник.
— Да, дела! — с вызовом повторила Даша. — Кроме того, надеюсь, наши пути больше никогда не пересекутся. Или ты забыл последний разговор?
— Боже меня упаси! Но тем не менее я все равно попросил бы тебя заехать ко мне.
— Зачем?
— Забрать веши.
Даша вопросительно подняла бровь. Насколько она помнила, ее вещи находились в номере гостиницы.
— Мои вещи? А как, если не секрет, они к тебе попали?
— Филипп решил переехать ко мне… — Подполковник кашлянул. — К сожалению, номер у вас был двойной, и он не знал, как правильнее поступить с твоей половиной. Я посоветовал ему апартаменты сдать, а с тобой разобраться по возвращении.
— Филипп переехал к тебе?! — Даша была так поражена услышанным, что даже не обратила внимания на то, сколь бесцеремонно обошлись с ней самой, выселив чуть ли не на улицу.
— Да, ко мне. А что в этом особенного? — Полетаев попытался сделать вид, что действительно ничего особенного не происходит, но вышло у него это не очень убедительно.
А Даша тем временем с веселым любопытством изучала подполковника. Что за странная причуда! Всем известно, что коварный эфэсбэшник ничего не делает просто так, и если он вдруг решился предложить Филиппу перебраться к нему на квартиру, то за этим, без сомнения, что-то стоит. Но что? Уж не сменил ли бравый подполковник после ее отказа свою ориентацию?
— Тебя что-то смущает? — Полетаев поиграл желваками. Очевидно он догадался о ходе ее мыслей. Даша немедленно состроила соответствующую мину.
— Смущает? Ну как тебе сказать… Да нет. В общем-то нет. Насколько мне известно, у нас за это уже не сажают. Правда, твое начальство…
— Бога ради, оставь мое начальство в покое! — раздраженно перебил подполковник. — Я прошу тебя всего лишь об одном: заехать ко мне и забрать вещи. Все. Без комментариев.
— Неужели мои вещи вам жить мешают? — Очевидно Даше доставляло удовольствие шпынять собеседника. — Так задвиньте их в угол и веселитесь на здоровье…
— Жить мне мешает только одно обстоятельство — ты, — холодно ответил подполковник. — Посему я желаю быть максимально застрахованным от твоих неожиданных визитов. Ни секунды не сомневаюсь, что если в три часа ночи тебе вдруг понадобится носовой платок, в половине четвертого ты будешь уже у меня.
— Я похожа на идиотку? — обиделась молодая женщина. Открыв дверцу терпеливо ожидающего такси, Полетев указал рукой на сиденье и устало произнес:
— Даш, давай не будем спорить. Просто садись и поехали. Прикинув, что час-два дела не решат, Даша пожала плечами и села в урчащую теплую машину.
3
Консьерж дома, где обретался Полетаев, приветствовал Дашу полупоклоном:
— Здравствуйте, Дарья Николаевна, чрезвычайно рад видеть вас снова.
Даша ответила ему тем же, но в лифте улыбку погасила и недобро глянула на подполковника:
— Чего это он так разулыбался?
— Откуда я знаю! Но меня, скорее, не это удивляет. — Полетаев зевнул.
— Не это? А что?
— Вот к тебе он по имени-отчеству обращается, а меня чего-то третий день не замечает.
Даша немного оживилась, в ореховых глазах даже появилось нечто змеиное.
— Не замечает? А знаешь отчего? Я тебе скажу.
— Сделай милость.
— Дом-то ваш гэбэшный, и твой привратник просто получил кое-какую информацию.
— И какую же?
Сделав заговорщическое лицо, Даша понизила голос:
— Есть мнение поменять тебя на меня. — И уже громко: — Пользы-то от меня больше. Я умнее, красивее, наконец…
Подполковник не выдержал и фыркнул:
— Вольно ж тебе чушь всякую нести! К тому же этот дом не гэбэшный. Коли ты такая мудрая, могла бы и сама сообразить. Кто бы тебя туда пустил…
Даша пожала плечом, показывая, что спорить не собирается и примирительно добавила:
— Значит, вашему консьержу просто не нравится, когда один мужчина остается ночевать у другого. Согласись, не все обладают моей широтой взглядов и…
Гладко выбритые щеки подполковника слегка порозовели.
— Слушай, отстань, а? Дай отдохнуть от твоих острот.
4
Поскольку подполковник сразу направился на кухню и даже пообещал и ей приготовить кофе, Даша поспешила на поиски месье Кервеля. Бабкин пасынок был человеком трепетным и в отсутствие нянек мог запросто рассыпаться.
Филиппа без труда удалось отыскать по запаху. Аромат его изысканной туалетной воды вел в спальню, которая когда-то была выделена в Дашино пользование. Нежный флорист полулежал в кресле, прикрыв задумчивые очи изящной ладошкой.
«Интересно, рассказал ему Полетаев, куда и зачем ездил?» — подумала Даша, а вслух спросила:
— Как дела, mon cher Фи-фи? Не скучали тут без нас? Она уже приготовилась выслушать горестные причитания по поводу констатации смерти Алексея Скуратова или радостный восторг относительно обнаружения Богдана, но месье Кервель лишь убрал руку от лица и посмотрел на вошедшую взглядом, устремленным в межмолекулярное пространство.
— Это грандиозно! — с пафосом прошептал он. «Так-так, — сделала вывод Даша. — Судя по всему, наш милый друг еще не в курсе».
В принципе этого следовало ожидать — Полетаев не тот человек, который просто так будет делиться полученной информацией. Даша впервые обрадовалась этому его качеству: сейчас она чувствовала себя слишком разбитой, чтобы приступать к обсуждению какой бы то ни было проблемы.
— Грандиозно? О чем это вы, Фи-фи?
Упав на тщательно застеленную кровать, Даша сладко потянулась. Как приятно почувствовать себя почти дома, с почти родственником. Филипп Кервель был вежливым, изысканным и вместе с тем по-домашнему уютным существом. Редко кому удавалось сочетать в себе столь противоположные достоинства.
— Я о Сурикове.
— О Сурикове? — Даша попыталась припомнить фигуранта с такой фамилией. — Каком именно?
Филипп встал и неожиданно торжественно произнес:
— Вчера, пока вас не было, я имел счастье посетить Третьяковскую галерею.
— Ах, вот оно что… — Молодая женщина с трудом удержалась от улыбки. — Ну и как вам там?
— Боже мой, Ди-ди, я и предположить не мог, что это так!
— «Так»? Как «так»? Что вы имеете в виду? — Дашу страшно тянуло в сон: в поезде она очень плохо спала, но поддерживать разговор о русском искусстве полагала своим общественным долгом, святой обязанностью искусствоведа и потому раскрыла глаза пошире, как бы демонстрируя интерес.
Филипп прижал ладони к груди и прошептал тихо и страстно:
— Это так животно! Вы понимаете, Ди-ди, это почти неприлично, совсем как… порно.
Сонливость как будто рукой сняло. Даша привстала и диковато оглядела француза:
— Господи, о чем вы? Какое еще порно в Третьяковке? Кто его там выставил?
— Суриков! — выдохнул Кервель. Повисла пауза.
— Хочется верить, что мы все-таки говорим о разных людях, — кое-как придя в себя, пробормотала Даша. — Послушайте, Филипп, из нас троих кто-то точно сошел с ума: или вы, или я, или министр культуры. Объяснитесь — куда вы ходили и кого вы там видели.
— Я ходил в Третьяковскую галерею, — терпеливо пояснил Филипп.
— Так, — кивнула Даша. — Продолжайте.
— Там были выставлены картины русских передвижников.
— И это допускаю.
— В частности, картина Сурикова «Боярыня Морозова». Даша скрестила руки на груди: