Аукцион холостяков, стр. 29

Смешавшись от ее слов, Скотт попробовал было сопротивляться.

— О чем ты говоришь?

— Я говорю о вас с Кэтрин. Бедная девочка сходит с ума, а он корчит из себя страдальца. Не знаю, что у вас произошло, но имей в виду: упрямством ничему не поможешь. — Она любовно потрепала его по щеке и поднялась на ноги. — Вот так-то. А теперь у меня, — она хитро прищурилась, — свидание, а я еще не готова, так что извини. — Без лишних слов она выпроводила изумленного Скотта за дверь, как раз в тот момент, когда в аллее показалась машина Джима Долтона.

— Плесни-ка мне пива, Терри. — Войдя в прибрежный бар в нескольких кварталах от своего дома, Скотт расположился на крайнем табурете, сгреб со стойки горсть арахиса и рассеянно сунул несколько орехов в рот, глядя в окно на океан. Нацедив кружку, бармен поставил ее перед ним:

— Держи, Скотт, — и сам сел рядом. Прошло несколько минут, а тот все так же тупо взирал на волны. Бармену это надоело, он помахал рукой перед его носом:

— Эй, Скотт, я Земля, Скотт, я Земля, прием…

— А? Ох, прости, Терри. Я немного задумался. — Он взял кружку и сделал глоток.

— Привет, Скотт, — раздался знойный голос официантки Сьюзен. Она обняла его за плечи. — Сколько лет, сколько зим. Где ты пропадаешь?

Он оставил без внимания ее попытки пофлиртовать.

— Занят был, у меня новое строительство. Терри звонко рассмеялся.

— Судя по сегодняшней газете, ты не торчишь там с утра до вечера, а проводишь время в обществе знаменитой Кэтрин Фэрчайлд.

— Да хватит вам, — раздраженно буркнул Скотт. — Благотворительная акция, только и всего.

Сьюзен прильнула к нему всем телом и, не признавая полунамеков, поинтересовалась:

— А скажи-ка, Скотт, каким местом ты заслужил эти пятнадцать тысяч?

Он смотрел на нее невидящими глазами, в голове царила сумятица. Чем он заслужил пятнадцать тысяч? Наверное, не только участием в игре. Он полез в карман за мелочью.

— За пиво. — Он слез с табурета и зашагал к выходу. — Пока. — Сбитые с толку Терри и Сьюзен глядели ему вслед.

Свежий вечерний воздух простудил его. Он так и сяк перебирал слова матери. Из головы не выходил образ Кэтрин, свернувшейся в клубочек в кресле. Любовь к ней переполняла его. Ему казалось, он все уже решил, а на самом деле лишь перестал различать мечту и явь.

Наконец беспрестанно звонивший телефон умолк, Кэтрин смогла расслабиться и прилечь. Она была полностью выжата и физически, и эмоционально. Аукцион ее совершенно измотал, а душевные переживания отнюдь не способствовали восстановлению сил. Несколько раз в течение дня она тянулась к телефону, чтобы позвонить Скопу, но, как на грех, то в этот момент раздавался очередной звонок, то сама она, помедлив, убирала руку.

Больше всего ее угнетало то, что она заснула в кресле у двери. Когда дед разбудил ее и сказал, что Скотт уже ушел, она чуть не заплакала от отчаяния. Это был последний шанс, казалось ей, поговорить с ним наедине. Старик сделал все возможное, чтобы задержать Скотта, пока не уйдут все гости, а она упустила такую возможность.

Глаза ее уже слипались от усталости, но, лежа на кровати, она упрямо смотрела в потолок и гадала, что принесет ей будущее, сможет ли она жить дальше без Скотта. “Кэтрин Саттон Фэрчайлд, прислушайся к себе. Неужели ты собралась отступить? Ну уж нет. Судьба судьбой, но и человеку кое-что подвластно. Упустила один случай — ищи второй. Еще ничего не потеряно, развязка наступит лишь тогда, когда Скотт обнимет тебя и скажет о своей любви. Неважно, как вы к этому придете, главное, что другого пути нет”.

Кэтрин взбила подушку, повернулась на бок и закрыла глаза.

Скотт тоже лежал в постели и изучал потолок, пытаясь собраться с мыслями. Ясно одно: прошедшая неделя — самая скверная в его жизни.

Наконец он забылся беспокойным сном, перед ним мелькали обрывки разных видений и никак не могли сложиться в единую картину.

Вздрогнув, Скотт открыл глаза. Уже давно рассвело. Простыни и одеяло были скомканы, видимо, он всю ночь ворочался и метался в постели. В прояснившейся голове всплыла четкая мысль: он поступал неверно, избегая Кэтрин, отказываясь выслушать ее. Мать права: он упрямый осел и больше ничего. Она сказала как-то по-другому, но подразумевала именно это.

Он быстро принял душ, оделся, подошел к телефону и с некоторым трепетом набрал номер Кэтрин. Раздалось несколько гудков, но никто не брал трубку, даже автоответчик не был подключен.

Кэтрин, стоя под душем, смывала шампунь с волос, когда ей показалось, что звонит телефон. Она выключила воду и прислушалась — все было тихо. Она быстро домылась, высушила волосы, оделась и пулей вылетела из дома.

После делового завтрака, куда она чуть не опоздала, Кэтрин притормозила у цветочного киоска, подобрала букет и, минутку подумав, сочинила послание на открытке.

Следующим пунктом программы были магазины. Сегодня 31 октября, канун Дня всех святых, и вечером она собиралась пойти с Дженни на гулянье ряжеными. У девочки еще не было костюма, она вообще впервые будет участвовать в таком празднике. Если бы к ним присоединился еще и Скотт, грустно подумала она, вечер получился бы совсем замечательным.

Кэтрин улыбнулась, вспомнив, как засияла малышка, когда представила себя принцессой фей, в короне и с волшебной палочкой в руке. Но и тут радость оказалась неполной: Дженни непременно хотелось, чтобы с ними был и Скотт. Пришлось сказать ей, что он занят и вряд ли сможет прийти. На лице у девочки отразилось такое разочарование, что у Кэтрин защемило сердце.

Скотт прямо с утра поехал в Сан-Рафаэль. Они обсудили с Джоном Барклеем кое-какие дела и прошлись по стройке. Работа двигалась обычным порядком, в соответствии с графиком.

У бригады как раз был утренний перерыв, рабочие пили кофе. Скотт заметил, что возле Билли толпились несколько человек, один из них держал в руках воскресную газету. Проходя мимо, он услышал:

— Да мы с Кэтрин знакомы давным-давно. — Слава определенно пришлась Билли по вкусу.

Едва приехав в офис, Скотт попытался вновь дозвониться Кэтрин, но ответа опять не было. Наверное, она забыла подключить автоответчик. После двух безуспешных попыток он решил поискать ее по рабочим телефонам. В офисе о ней ничего не знали. Из оклендского центра Черил прохладным тоном ответила, что Кэтрин тут не появлялась.

Вскоре после обеда Амелия внесла в кабинет букет цветов. Она была заметно раздражена.

— Мистер Блейк, надо каким-то образом с этим покончить. — Она подала ему открытку.

— Не беспокойтесь, цветы очень украсят ваш кабинет, — улыбнулся он, вскрывая конверт.

Это было что-то новое. Амелия постояла секунду, наморщив лоб, затем повернулась и ушла с букетом, деликатно прикрыв за собой дверь.

У Скотта прыгало сердце от радости. Кэтрин еще не отчаялась достучаться до него. Она не махнула на него рукой, хотя имела на это полное право. Трясущимися пальцами он вытащил открытку из конверта. “Сегодня вечером мы с Дженни идем ряжеными. Приходи, прошу тебя”. Он снова перечитал короткие строки. Конечно же, он придет. У него потеплело внутри. Впервые с того ужасного вечера к нему вернулось ощущение счастья.

Скотт взглянул на часы. Надо еще раздобыть себе костюм. Он направился было к двери, но кое о чем вспомнил, вернулся к столу и вынул из ящика маленькую бархатную коробочку.

Глава 11

Кэтрин развернула машину возле оклендского центра, куда приехала, чтобы забрать Дженни. Черил где-то запропастилась, а ждать было некогда: вот-вот начнется вечерний час пик и улицы окажутся запружены.

Дед обещал приехать к раннему ужину. Он согласился дежурить весь вечер у дверей и раздавать ряженым детям сладости, пока Кэтрин и Дженни не будет дома. Посмеиваясь про себя, она представила, как вытянулись бы лица у членов правления многочисленных его предприятий, если бы они узнали, что старый Фэрчайлд приобщился к детским забавам.

Впрочем, когда она была маленькой, они с дедом ни разу не упустили случая походить ряжеными, и началось это еще до того, как ее мать… Кэтрин взглянула на Дженни, надежно защищенную пристежным ремнем. “Обещаю тебе следить за тем, чтобы у тебя было в жизни не меньше удовольствий и радостей, чем у всех ребятишек. Ты не будешь обделена любовью”. Она протянула руку и погладила малышку по голове.