Коричневые, стр. 7
Обратите внимание: уже тогда прозвучали слова хлипкой нашей общественности о попустительстве прокуратуры нарождающемуся неонацизму. Ответа от прокурора России не последовало.
Менялись прокуроры, менялись фамилии «подписантов» под подобными обращениями. Ответа так и не было.
В то время как в Ленинграде (Санкт-Петербурге) около Гостиного двора «патриоты» с плакатами «…спасай Россию» торговали Гитлера и Геббельса, в Москве проходили «творческие вечера». Вот один из них. На нем чествовали некоего пиита. Называть его не имеет смысла: как поэт он – никто, сделать себе имя в политике он тоже не сумел. Но как некая веха во времени заслуживает упоминания. Но – без имени; так сказать, инкогнито. Вехи – они ведь по большей части безымянные.
ПИИТ– КОНСЕРВАТОР
Пиит выступил, понятное дело, со стихами, а также с философскими и историческими откровениями. Объяснил, почему он консерватор и гордится этим. «Религиозные книги называют консерватором самого Бога, – сказал пиит. – Если Бог консерватор, а человек сделан по образу и подобию Его, значит, человек тоже должен быть консерватором». Русский же консерватор, полагал пиит, «всегда националист и всегда империалист».
Отсюда, следует: если человек, в том числе русский, сделан, как выразился пиит, по образу и подобию Божию, то, стало быть, Творец – националист и империалист.
«Консерватор, – продолжал пиит, – выступает за нерушимость границ. Границы русского человека определяются сердцем, а не клочками карты. Не нужно забывать, что русские Кенигсберг два раза брали». Забыл, видимо, добавить, что русские брали и Париж, и Берлин.
Конечно, сей «консерватор» не мог обойти молчанием еврейский вопрос. И не обошел. «Говорят, где кончается культура, там начинается антисемитизм, – неодобрительно заметил пиит. – А я думаю, правильнее сказать, культура начинается с антисемитизма…». Далее он поделился свежей информацией о том, что евреи распяли Христа.
Поскольку вечер был все-таки поэтический, приведем кое-что из стихов вышеупомянутого пиита:
Скромный.
Кстати, о скромности. На бурные аплодисменты, коими было встречено его появление на сцене, он отреагировал так: «Чего вы хлопаете? Как Сталин говорил: „Чего хлопаете?“
Итоговое впечатление от творческого вечера этого пиита лучше всего, по-моему, выразить его же четверостишием:
Сильно.
В начале 90-х в стане коричневых появились именитые товарищи: ученые, художники и даже «властители дум» – известные литераторы и поэты. Конечно, и до того – до всевозможных послаблений, именуемых «перестройкой», – они придерживались тех же черносотенных взглядов. Но тогда, при советской власти, высказывать эти взгляды открыто они побаивались: партия не велела. Не велела, впрочем, вовсе не потому, что была против. А потому, что интернационализм был один из краеугольных камешков, на которых она, партия, стояла. Выдерни хоть один – и всё развалится. Что в конце концов и произошло.
Но это уже совсем другая история.
Возвращаясь к теме, отмечу, как органично поменял цвет с красного на коричневый известный писатель Владимир Солоухин. Эту перемену он отметил презентацией публицистической книги «При свете дня».
КОЕ-ЧТО О РУСОФОБИИ
Журналистов на презентации было немного. Вероятно, потому, что отбирались мои коллеги по особому списку. Пресс-конференция оказалась достаточно скучной. Присутствовавшие узнали, что по субботам Солоухин ходит в баню и что в публицистику он ушел из-за ее сходства с хирургией, потому как он, Солоухин, давно ощущал потребность что-нибудь «отрезать и выбросить».
Потом был банкет с изрядным количеством водки. Дело в том, что книга Солоухина была издана при участии некой американской фирмы. Помимо издания книги Солоухина, фирма закупала и экспортировала российскую нефть. А на полученные доходы приобретала заграничную водку, являясь официальным представителем в России той формы, которая эту водку производит. Вот этой-то водки на банкете Солоухина было, что называется, море разливанное.
Впрочем, водкой ЦДЛ не удивишь. Любопытно было другое, так сказать, сопутствующее обстоятельство. По соседству с солоухинским банкетом, в другом зале в то же самое время были поминки некоего поэта и журналиста правдинской когорты. И кой-какой народ естественным образом перетекал из поминального зала в банкетный. Вот уж поистине: «С похорон на брачный стол пошел пирог поминный».
Но, Бог с ним, с банкетом. Главное все-таки – публицистическая книга Солоухина. Что же решил «публицист-хирург» отрезать и выбросить?
Книга Солоухина «При свете дня» – о Ленине. Но не только и не столько. К примеру, скрупулезно исследовал Солоухин родословную Ульянова и подсчитывал количество калмыцкой крови у отца Ленина и еврейской – у матери. Вообще в книге отдано много места еврейскому вопросу. Может, евреи чем-то сильно обидели Солоухина, но в борьбе против них он использовал весь свой арсенал, и прежде всего – магию цифр: «В первом составе Совета Народных Комиссаров соотношение евреев к неевреям было 20:2, в Военном Комиссариате 34:9… В составе ЧК русских двое, а евреев 43…».
Как и любой автор подобных выкладок, Солоухин недобросовестен, причем намеренно. В составе первого Совнаркома всего – 15 человек. Так что даже безотносительно к национальному вопросу соотношение 20:2 взято из воздуха.
В ЧК, пишет Солоухин, соотношение евреев к неевреям – 43:2. Что сие означает – непонятно. В ЧК поначалу работали сотни, очень скоро тысячи и десятки тысяч людей. Это – не считая печально знаменитых Частей особого назначения.
Зато кое о чем Солоухин – член КПСС с многолетним стажем и одновременно монархист – умолчал. К примеру, о национальности так почитаемых им русских монархов, которые после Петра были по преимуществу немцами. Немецкое влияние в России ощущалось настолько заметно, что генерал Ермолов на вопрос Александра I – чем я могу вас наградить? – ответил: сделайте меня немцем. В конце XIX и начале XX столетия не менее четверти членов Госсовета Российской империи были немцами, и столько же – в числе российского генералитета. Так что если евреи и разваливали, согласно Солоухину, Российскую Империю, то боролись они в первую очередь с немцами. А победителем из этой борьбы в конце концов вышел грузин Джугашвили.
…К 1917 году в России было не более 600 тысяч евреев и 100 миллионов русских. Утверждать, будто хоть и злокозненные, но немногочисленные евреи сумели развалить столь мощную империю и повести в кровавое болото стомиллионный талантливый и самобытный народ, мог только явный русофоб.
К середине 90-х неонацизм в России приобрел серьезное влияние и вполне был способен принять участие в распределении властных ролей. Всё это происходило (как мы увидим дальше – и происходит) при полном попустительстве правоохранительных органов. Пришлось вмешаться Президенту. Впрочем, я полагаю, что для Бориса Ельцина (помнится, 1-й секретарь МГК КПСС не нашел ничего плохого в обществе «Память») попросту была нестерпимой мысль о том, что кто-то еще, кроме него, может претендовать на власть.
Так или иначе, но в марте 1995 года Президент России подписал Указ «О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации». Теперь не хватало лишь одного: юридически грамотного определения коричневому экстремизму. Борис Ельцин позаботился и об этом: тот же Указ обязывал Российскую академию наук в кратчайшие сроки подготовить определение фашизма в строго научных и юридически точных терминах.