Невидимки, стр. 61

Перенесемся на съемки на скотобойне, где повсюду развешаны здоровенные туши свиней без внутренностей.

На нас с Эви вечерние платья из ткани, похожей на нержавеющую сталь, платья от Бибо Келли. За нашими спинами со скоростью сто свиней в час движется цепь конвейера.

Эви спрашивает:

— Что произошло после того, как твоего брата изуродовало взрывом?

Фотограф смотрит на экспонометр и говорит:

— Нет. Так не пойдет. Художественный руководитель качает головой:

— Девочки, подождите. Свиные туши чересчур яркие и привлекают к себе слишком много внимания.

Свиньи проплывают мимо нас одна за другой, огромные, как полые деревья. Их опустошенные животы ослепительно красные, а все остальное покрыто свинячьей шкурой, кем-то недавно опаленной.

Я невольно сравниваю с ними себя и вспоминаю, когда в последний раз удаляла воском ненужные волосы.

Эви напоминает:

— Я спросила про твоего брата…

Я мысленно прокручиваю назад дни. Пятница, четверг, среда, вторник… Я силюсь воспроизвести в памяти свою последнюю процедуру удаления волос.

— Как так вышло, что из изуродованного он превратился в мертвого? — спрашивает Эви.

Свиные туши движутся слишком быстро, и художественный руководитель не успевает припудрить внутренние части их ярких блестящих выпотрошенных животов.

Я смотрю на кожу этих трупов и не перестаю удивляться — она чудесно выглядит. Неужели современные фермеры мажут своих свиней солнцезащитными кремами, думаю я. Я была настолько же гладкой вот уже, наверное, месяц назад. Может, было бы лучше, если бы в современных салонах вместо лазерных технологий и охлаждающих гелей применяли бы обыкновенные паяльные лампы?

— Космическая девушка, — говорит мне Эви. — Позвони домой.

В помещении, где развешаны свиные туши и где в данный момент находимся мы, слишком холодно, особенно в платье из нержавеющей стали.

Какие— то ребята в белых халатах трапециевидной формы и ботинках на низких каблуках вынуждены время от времени опрыскивать вспоротые свиные животы -от них исходит пар. Я чувствую себя паршиво и с радостью поменялась бы местами с этими парнями. Или даже со свиньями.

— Полиция не поверила в историю о странном попадании баллончика в мусорное ведро. Решила, что либо мама выбросила его туда, поступив неслыханно небрежно, либо папа заехал Шейну по физиономии в приступе ярости, — отвечаю я Эви.

Фотограф предлагает:

— Может, нам перейти на какое-нибудь другое место, туда, откуда туши будут смотреться не настолько яркими? Туда, где на них падает меньше света?

— Когда они движутся, создается стробоскопический эффект, — говорит художественный руководитель.

— А почему полицейские вам не поверили? — спрашивает Эви.

— Потому что им постоянно звонил какой-то неизвестный, — отвечаю я.

Фотограф интересуется:

— Мы можем на какое-то время остановить цепь?

— Только при условии, что люди на какое-то время откажутся есть мясо, — отвечает художественный руководитель.

Мы с Эви сознаем, что возможность по-настоящему отдохнуть у нас появится лишь через несколько часов.

— Кто-то говорил о вас полиции какую-то ложь? — спрашивает Эви.

Парни в белых халатах в очередной раз заканчивают опрыскивать свиней, косясь в нашу сторону и хихикая. Они заигрывают с нами.

— Шейн убежал из дома, — говорю я Эви. — Все случилось очень просто. А пару лет назад предкам позвонили и сообщили, что он мертв.

Мы подходим как можно ближе к движущимся тушам, все еще теплым.

Пол под нашими ногами жутко грязный и скользкий. Эви делится со мной задумкой написать «Золушку» на новый лад. В которой вместо платья и туфелек Золушке делают ряд пластических операций — подтяжку лица, имплантацию, липосакцию. И Золушка превращается в одинокого маленького мальчика.

— Если задумываешься о том, сколько мой брат получал внимания, тогда понимаешь, что он сам положил этот чертов баллончик в мусорное ведро, — говорю я.