Невидимки, стр. 57

Да, она такая, наша жизнь в рамках проекта «Свидетели перевоплощения Бренди Александр».

В Санта— Барбаре Манус, который был Денвером, научил нас, как воровать наркотики. На протяжении всего пути от Портленда до Санта-Барбары мы трое были втиснуты в «фиат спайдер», и Бренди мечтала умереть.

Она постоянно прижимала руки к нижней части спины и твердила:

— Останови машину! Мне необходимо потянуться. У меня спазмы! Давайте остановимся!

На переезд из Орегона в Калифорнию нам потребовалось два дня. Эти штаты соседствуют.

Манус постоянно глазел на Бренди, слушал ее, был настолько явно в нее влюблен, что мне хотелось убить их обоих, причем гораздо более жестоким способом, чем я планировала.

Мы въезжаем в Санта-Барбару. Бренди тут же объявляет, что хочет выйти и немного прогуляться.

Вся проблема в том, что в Калифорнии очень любят порядок. Когда ты появляешься в холмистом районе над Санта-Барбарой, к тебе тут же подруливает полицейский или представитель какой-нибудь частной охранной организации и вежливо спрашивает, кто ты такой и не будешь ли ты так любезен предъявить документы.

А Бренди, ее опять мучают спазмы, и она открывает дверцу и высовывает на улицу одну ногу еще до того, как Денвер Омлет останавливает машину.

Бренди жаждет раздобыть тилокс в капсулах, который она забыла забрать из номера 15-Г «Конгресс отеля».

— Ты никогда не станешь красивой, — повторяет Бренди в тысячный раз, — пока не почувствуешь себя красивой.

Здесь наверху, в холмах, мы останавливаемся у обочины, рядом с табличкой «ДОМ ПРОДАЕТСЯ». Дом, который на нас взирает, — огромная гасиенда. Она настолько испанская, что, глядя на нее, хочется станцевать на столе фламенко, покачаться на люстре из кованого железа или напялить на себя сомбреро.

— А теперь, — говорит Денвер, — становитесь красивыми, и я покажу вам, каким образом мы можем достать болеутоляющие, продаваемые только по рецепту.

Вернемся назад, в те три дня, которые мы провели в квартире Мануса, прежде чем раздобыть наличные.

Бренди, у нее созрел новый план. Прежде чем отправиться под нож, она решает разыскать свою сестру.

То есть меня, мечтающую поскорее станцевать на ее могиле.

— Вагинопластика никуда не денется, — говорит Бренди. — По крайней мере до тех пор, пока я кое-что не улажу.

Она настроена найти сестру и обо всем ей рассказать. О гонорее, о том, почему Шейн не умер, о его невероятных приключениях.

Чтобы не осталось никаких неясностей.

Наверное, она удивится, когда узнает, что ее сестре уже многое известно, думаю я.

Я должна поскорее исчезнуть из города. Я опасаюсь, что не сегодня-завтра подпишут ордер на мой арест по обвинению в поджоге.

Я угрожаю Денверу, говорю, что, если он не поедет с нами, я свяжусь с полицией и обвиню его во всех грехах. В поджоге, в похищении человека, в покушении на убийство. Эви я отправляю письмо.

А Бренди пишу:

давай покатаемся по стране. посмотрим, что из этого выйдет. развеемся.

Каждому из нас есть от чего убегать.

Когда я говорю «из нас», имею в виду всех людей на свете.

Итак, Бренди считает, что мы едем на поиски ее сестры, а Денвер соглашается отправиться в путь, потому что боится моих угроз.

Отправленное мной письмо Эви лежит в почтовом ящике у дороги, ведущей к руинам ее спаленного дома.

Наверное, Эви еще в Канкуне.

А в письме вот что:

Адресуется мисс Эвелин Коттрелл.

Манус говорит, что это он в меня выстрелил. А ты помогала ему, потому что между вами существовала грязная связь. Если не хочешь очутиться в ТЮРЬМЕ, тогда как можно скорее получи страховку за утраченное в результате пожара имущество. Поменяй деньги на десяти и двадцатидолларовые купюры и перешли их мне до востребования. В Сиэтл, штат Вашингтон.

Я — человек, у которого ты похитила жениха, твоя бывшая лучшая подруга, и меня не интересует, что ты можешь сказать в свое оправдание. Перешли деньги, и я буду считать, что наше знакомство — дело прошлое, не пойду в полицию и не потребую упечь тебя в ТЮРЬМУ. В которой дни и ночи напролет тебе пришлось бы бороться за свое достоинство и за жизнь. В которой и того, и другого ты наверняка лишилась бы. Кстати, я сделала серьезную операцию по восстановлению лица и теперь выгляжу еще лучше, чем раньше. Манус Келли со мной, любит меня и постоянно твердит, что тебя он ненавидит и готов на любом суде подтвердить, что ты сучка. Подпись: Я.

Перенесемся на побережье Тихого океана, к табличке у обочины дороги «ДОМ ПРОДАЕТСЯ».

Денвер говорит нам с Бренди, что, пока он будет заговаривать зубы риелтору на первом этаже испанской гасиенды, мы должны подняться наверх. Найти спальню хозяев несложно — обычно ее дверь имеет самый шикарный вид. А в ванной, примыкающей к спальне хозяев, как правило, и хранятся основные лекарства.

Манус работал детективом. Несомненно, работал, если считать детективной деятельностью виляние задницей, обтянутой узкими трусиками «Спидо», по кустам Вашингтон-парка и надежду на то, что вот-вот повстречаешь сексапильного «любителя», у которого при виде тебя вскочит член.

Красота — это сила, равно как деньги, равно как заряженный пистолет. А Манус с его квадратно-челюстной скуластой сногсшибательной внешностью мог бы запросто работать моделью для нацистских постеров.

Однажды утром, в тот период, когда Манус еще боролся с преступностью, я застала его на кухне квартиры, в которой мы жили вместе, срезающим корочку с куска

хлеба. Я замерла от умиления. Хлеб без корочки напомнил мне о детстве. Я подумала, Манус хочет сделать мне тост.

Я ошиблась.

Манус в белых «Спидо» поднимается со стула и подходит к большому зеркалу.

И спрашивает:

— Если бы ты была парнем-геем, захотела бы трахнуть меня в попу?

Манус переодевается в красные «Спидо» и опять задает мне тот же самый вопрос:

— Как ты думаешь, у тебя возникло бы желание вставить в мою задницу?

Подобные дни я с удовольствием вычеркнула бы из памяти.

— Что мне нужно, так это чтобы мой член был внушительных размеров, а зад всегда оставался крепким и юным.