Невидимки, стр. 32

Перенесемся в канун Рождества, последний перед моей аварией. Я еду домой, чтобы получить подарки и рассмотреть их вместе с предками. На Рождество мои родители из года в год ставят одну и ту же кричаще-зеленую искусственную елку. Когда гирлянды на ней горят слишком долго, воздух наполняется отвратительной вонью — так пахнут горячие полимеры, и от этого начинает болеть голова, как при гриппе.

Елка вся в огнях и блестках и увешана нашими старыми игрушками — красными и золотыми. А еще на ней пряди серебряного пластика, насыщенного статическим электричеством. Его называют дождиком. На самой верхушке все тот же кошмарный ангел с резиновым кукольным лицом. Его волосы скручены в сосульки и отвратительны на ощупь — если к ним прикоснуться, кожа начинает зудеть. На магнитофоне лежит альбом Перри Комо. Мое лицо еще нормальное, поэтому перспектива петь рождественские гимны меня ничуть не смущает.

Мой брат Шейн мертв, и я не жду, что получу много внимания. Просто хочу, чтобы праздник прошел тихо и спокойно. В этот период мой друг Манус сходит с ума оттого, что потерял работу. Поэтому я и уезжаю и планирую дня два не показываться ему на глаза. В этом году мы решили не делать друг другу больших подарков — мама, папа и я. Наполним твой рождественский сапожок, сказали мне родители, этим и ограничимся.

Перри Комо поет:

«Все вокруг говорит о приближении Рождества».

На камине висят сапожки из красного войлока, которые давным-давно мама сшила для меня и Шейна. На каждый сверху донизу нашиты буквы из белой материи — наши имена. Оба сапожка чем-то набиты. Рождественское утро. Все мы сидим у елки. У отца в руке наготове складной карманный нож. Им он всегда перерезает ленточки на подарках. Мама держит большую коричневую картонную сумку.

— Давайте условимся: оберточную бумагу будем складывать сюда, а не раскидывать по всему полу.

Мама и папа сидят на стульях с откидными спинками. А я — на полу у камина. Сапожки висят прямо у меня перед носом. Каждое Рождество проходит у нас именно по такому сценарию: родители с чашками кофе в руках внимательно наблюдают за мной и ждут моей реакции, а я на полу. Мы все еще в пижамах и в халатах.

Перри Комо поет:

«Я буду дома на Рождество».

Первое, что я достаю из сапожка, — маленький медвежонок коала, которого можно прицепить лапками к карандашу. Наверное, своим родителям я представляюсь чем-то подобным. Мама подает мне кружку горячего шоколада.

Я говорю:

— Спасибо.

Под малышом коалой коробочка. Я вытаскиваю ее.

Родители наблюдают за мной, затаив дыхание, держа в руках чашки с кофе.

Перри Комо поет:

«О, все, кто верует!»

В коробочке — презервативы.

Отец — он сидит прямо у елки, нашей волшебной, блестящей красавицы — поясняет:

— Мы не знаем, сколько партнеров в год у тебя бывает, но решили, что обязаны позаботиться о твоей безопасности.

Я кладу презервативы в карман халата и смотрю в кружку с шоколадом. И бормочу:

— Спасибо.

— Они из латекса, — сообщает мама. — Имей в виду: лубриканты, изготовленные не на водной основе, снижают его прочность. Поэтому такие смазочные вещества, как вазелин, растительные масла, кулинарный жир и большинство кремов, применять не рекомендуется. Хотя в твоем возрасте вряд ли приходится беспокоиться о смазках, — говорит она. — Мы решили не покупать тебе презервативы из бараньих кишок. В них есть мелкие поры, которые пропускают ВИЧ.

Я достаю из своего сапожка вторую коробочку. Это опять презервативы. На упаковке указан их цвет: телесный. О боже! Обозначено также, что они без запаха и вкуса.

О презервативах без вкуса мне известно практически все.

— Было проведено специальное расследование, — говорит отец. — Большая часть зараженных ВИЧ — горожане. Поэтому опрашивали именно городских жителей, гетеросексуалов. Опрашивали по телефону. В ходе этого расследования выяснилось, что многие люди стесняются покупать презервативы.

«Считаешь, приятнее получать их от Санта-Клауса?» — думаю я. И мычу в ответ: — Угу.

— Помимо СПИДа существует множество других зараз! — восклицает мама. — Нельзя забывать и о гонорее. О сифилисе. О вирусе папилломы человека. А также о генитальных бородавках и кондиломах.

Она вопросительно смотрит на меня.

— Ты наверняка знаешь, что презерватив следует надевать на половой член сразу после наступления эрекции? Я накупила бананов, несмотря на то, что сейчас они страшно дорогие. Подумала, если тебе требуется практика, они просто необходимы.

Это ловушка.

Если я отвечу: «Да, конечно, я натягиваю резинки только на возбужденные члены», — папочка заведет длинную поучительную речь о нравственности. Если скажу: «нет», тогда буду вынуждена все Рождество напяливать презервативы на купленные мамой бананы.

Папа говорит:

— Мама права. Кроме СПИДа на свете существует несчетное количество других мерзостей. Например, вирус простого герпеса второго типа. При этом заболевании на гениталиях появляются болезненные пузырьки.

Он смотрит на маму.

— Боль ужасная, — произносит она.

— Боль ужасная, — повторяет папа. — Другие симптомы — повышение температуры, выделения из вагины, болезненное мочеиспускание.

Он опять смотрит на маму.

Перри Комо поет:

«К городу приближается Санта-Клаус».

Под следующей коробкой презервативов лежит еще одна коробка презервативов. Черт побери, думаю я. Наверное, предки хотят, чтобы я не испытывала нужды в резинках до самого климакса.

В этот момент больше всего на свете мне хочется, чтобы был жив мой брат. Тогда я собственноручно придушила бы его за то, что он испортил мне Рождество.

Перри Комо поет:

«На крыше дома…»

Мама говорит:

— Не менее страшен гепатит Б. — Она смотрит на папу. — А еще…

— Хламидия, — подсказывает он. — И, конечно, лимфогранулема.

— Верно, — подтверждает мама. — Ужасны также слизисто-гнойный цервицит и негонорейный уретрит.

Папа глядит на маму и добавляет:

— Но эти заболевания возникают обычно как аллергическая реакция на латексный презерватив или спермицид.