Бойцовский Клуб, стр. 22

15

Мистер глубокоуважаемый председатель местного отделения национального объединенного профессионального союза киномехаников и операторов проекционных аппаратов сидит и молчит.

Под кажущейся человеку нерушимой поверхностью вещей зачастую вызревают кошмары.

В этом мире нет ничего вечного.

Все потихоньку рассыпается.

Я знаю это, потому что это знает Тайлер.

Три года подряд Тайлер резал и склеивал пленку для сети кинотеатров. Кинофильм перевозят в виде шести или семи маленьких бобин, упакованных в металлический ящик. Работа Тайлера заключалась в том, чтобы склеивать маленькие бобины в пятифутовые, которые используются на автоматических кинопроекторах. Три года, семь кинотеатров, не менее трех залов в каждом, новый фильм еженедельно. Через руки Тайлера прошли сотни копий.

Жаль, но когда все старые проекторы заменили автоматическими, профсоюз перестал нуждаться в услугах Тайлера. Мистер председатель местного отделения пригласил Тайлера к себе для беседы.

Работа была скучной, платили сущую ерунду, так что председатель объединенного союза объединенных независимых киномехаников и объединенных кинотеатров сказал, что они готовы оказать Тайлеру Дердену честь, оставив за ним одну смену в качестве синекуры.

Не надо считать это увольнением. Считайте сокращением штатов.

А затем мистер председатель местного отделения хренов говорит:

– Мы высоко ценим ваш вклад в наше общее дело.

Да никаких проблем, говорит Тайлер и ухмылка озаряет его лицо. Пусть профсоюз высылает каждый месяц зарплату, а он будет держать язык за зубами.

Тайлер сказал:

– Не надо считать это увольнением. Считайте это досрочным выходом на пенсию.

Через руки Тайлера прошли сотни копий.

Копии вернулись к дистрибьютору. Копии вновь отправились в прокат. Комедии. Драмы. Мюзиклы. Любовные истории. Боевики.

И в каждую копию Тайлер вклеил по несколько кадров с порнухой.

Содомия. Оральный секс. Садомазохизм.

Тайлеру было нечего терять.

Нечего терять, когда ты – последний винтик в этом мире, мусор под ногами у людей.

То же самое Тайлер собирался сказать менеджеру отеля «Прессман».

На этой своей работе в отеле «Прессман» Тайлер был, по его словам, никем. Никого не волновало, жив он или умер, и он отвечал всем взаимностью. Именно это Тайлер посоветовал сказать и мне, когда мы явимся на прием в кабинет менеджера отеля, где у дверей сидят сразу два охранника.

Тайлер и я допоздна сидели и рассказывали друг другу, как прошла встреча у каждого из нас.

Сразу после похода в союз киномехаников, Тайлер заставил меня предстать перед менеджером отеля «Прессман».

Тайлер и я все больше и больше походили друг на друга. У обоих по дырке в щеке, у обоих кожа потеряла всякую чувствительность и перестала реагировать на удары.

Мои синяки я заработал в бойцовском клубе, а Тайлеру морду набил председатель союза киномехаников. После того, как Тайлер выполз из профсоюзного офиса, я отправился на встречу с менеджером отеля «Прессман».

И вот я сижу в кабинете менеджера отеля.

Я – Кровавая Месть Джо.

Первое, что сказал менеджер, это: «В вашем распоряжении три минуты». За тридцать секунд я успел рассказать ему, как мочился в суп, пропитывал кишечными газами крем-брюле, чихал на тушеный цикорий, а затем я потребовал, чтобы отель высылал мне каждую неделю мою заработную плату плюс чаевые. В обмен на это я не буду ходить на работу, и не пойду в редакции газет или санитарную инспекцию с громкими и скандальными разоблачениями.

Представьте себе только заголовки на первой полосе:

«ПОЛОУМНЫЙ ОФИЦИАНТ ПРИЗНАЕТСЯ В ОСКВЕРНЕНИИ ЕДЫ».

Разумеется, сказал я, вы можете меня посадить. Можете меня повесить, оторвать мне яйца, проволочь меня по улицам и облить меня с ног до головы едкой щелочью, но отель «Прессман» останется навсегда известен как место, где богатейшие люди мира едят пищу с мочой.

Слова Тайлера срываются с моих губ.

А ведь когда-то я был таким славным малым.

В офисе профсоюза киномехаников Тайлер хохотал, пока председатель отделения избивал его. Когда один из ударов отправил Тайлера из кресла на пол, Тайлер сел, прислонившись к стене, и продолжал хохотать.

– Давай, валяй, все равно убить меня не сможешь, – говорил Тайлер сквозь смех. – Глупый мудак. Можешь меня избить в говно, а ведь все равно не убьешь.

Тебе есть что терять.

А мне терять нечего.

У тебя есть все.

Давай, валяй, бей в поддых. Еще раз по морде. Выбей мне все зубы, но чеки ты мне все равно будешь посылать. Сломай мне ребра, но если хоть неделю я останусь без зарплаты, тебя и твой долбаный профсоюз засудят владельцы кинотеатров, кинопрокатчики и каждая мамаша, детеныш которой увидел полноценный стояк на экране в самой середине «Бемби».

– Я – подонок, сказал Тайлер. – Я – подонок, дерьмо и псих для тебя и для всего этого ебанного мира. Тебе наплевать, где я живу и как я себя чувствую, что я ем и чем кормлю своих детей, и чем я расплачиваюсь с врачом, если заболею. Пусть я тупой, слабый и унылый, но ты отвечаешь за меня.

Я сижу в кабинете менеджера отеля «Прессман» и облизываю губы, разбитые местах в десяти. Я поворачиваюсь к менеджеру продырявленной щекой, и это выглядит очень убедительно.

В основных чертах, я сказал ему то же самое, что и Тайлер.

После того, как председатель профсоюза повалял Тайлера по полу и увидел, что тот ничем не отвечает на его побои, он отодвинул свое большое, как «кадиллак» туловище, – гораздо большее, чем может ему пригодиться в его жизни, – на некоторое расстояние и пнул Тайлера носком ботинка под ребра. Тайлер только рассмеялся. Тогда «его честь» вонзил носок ботинка Тайлеру в почки. Тайлер скрючился, но не перестал хохотать.

– Давай, валяй, – сказал Тайлер. – Поверь мне. Тебе сразу полегчает. Будешь чувствовать себя просто великолепно.

В кабинете менеджера отеля «Прессман» я спросил хозяина, можно ли мне воспользоваться его телефоном. Я взял трубку и набрал номер редакции городской газеты. Онемевший менеджер смотрел на меня, и я начал.

Привет, сказал я, я совершил ужасное преступление против человечества, чтобы выразить мой политический протест. Протест против эксплуатации работы сферы услуг.

Если уж садиться в тюрьму, то не в качестве же психически неуравновешенного слуги, отлившего в суп. Надо окружить акцию героическим флером.

ОФИЦИАНТ-РОБИН ГУД – ЗАСТУПНИК ОБЕЗДОЛЕННЫХ.

Тогда это коснется не только одного отдельно взятого отеля и одного отдельно взятого официанта.

Менеджер почти ласково вынимает трубку у меня из руки. Он говорит, что не желает, чтобы я больше работал здесь, по крайней мере, пока я выгляжу так, как сейчас.

Я стою перед его столом и говорю: «Что?»

Вам не нравится мой внешний вид?

И без промедления, глядя прямо в глаза менеджеру, я со всего размаху засаживаю себе кулаком в нос, так что свежая кровь прыскает из незаживших шрамов.

Почему-то мне вспоминается ночь нашего первого боя с Тайлером. Я хочу, чтобы ты врезал мне изо всей силы.

Удар вышел не особенно сильным. Я бью себя снова. Выглядит неплохо, кровь повсюду, но я еще со всего размаху налетаю спиной на стену, чтобы удар выглядел внушительно, и разбиваю при этом висящую на стене картину.

Осколки стекла падают на пол, следом за ними срывается со стены картина, на которой изображены цветы, повсюду кровь, я катаюсь по полу. Я веду себя как полный придурок. Кровь пачкает ковер. Приподнявшись, я оставляю кровавые гигантские отпечатки ладоней на столе менеджера и говорю, пожалуйста, помогите мне, но не могу сдержать при этом хихиканья.