За первого встречного?, стр. 29

— Еще бы, с твоим-то честолюбием, царь зверей! — Катрин взъерошила волосы Леона. — Но Вонахью вовсе не использовал Поля в качестве охранника. Как владеет языками Поль и как — твой неприятель! «Которыми научными, результатов»! А потом я не уверена, что у них все было по нашему сценарию. Мы ведь взрослые люди, а они еще все-таки дети…

— Дети, все мы дети. Кстати, про сценарий. Я ведь так его и не прочитал. Достань, пожалуйста. А ведь Зик ждет, он даже звонил. Представляешь, он звонил сегодня утром, а мне кажется, это было в другой жизни! До чего же неудобно с одной рукой…

— Ты мне толком и не сказал, как ты поранил руку?

— Катрин, глупая история, порезался о стакан. Ну, больно было, конечно. Нет, сейчас не больно. Да, там швы. Дома покажу. Ну, ничего страшного, пройдет. Катрин, ну что ты, хочешь, чтобы я покраснел, как Поль?

Странно, подумала Катрин, только что целовал меня, а тут вдруг застеснялся, как будто что-то скрывает.

Глава 53,

в которой папа позвал меня

— Клео! — позвал меня папа. У него был очень лукавый вид. — Ты говорила, что сеньор Паоло специалист по сказкам? — Папа протянул мне какую-то пачку бумаг. — Попроси его прочитать и прокомментировать это.

— А что это, папа?

— Новый сценарий Зика Транзита. Итальянская история про герцога озера Гарда и его родственников. Зик хочет, чтобы я сделал ему костюмы. — Папа словно не замечал, как Поль буквально побагровел. — А я спать хочу, просто глаза слипаются. Я не спал больше суток, — виновато добавил папа. — Почитайте, потом мне расскажете, я должен завтра дать ответ герру Транзиту.

Мы послушно склонились над рукописью, я чувствовала настоящий жар от лица Поля и, осторожно поцеловав его пылающую щеку, с удивлением сказала:

— Это ведь твоя история, Поль!

— Да, только здесь какие-то викинги, турки… Зачем? Это же все не правда! Дочке герцога и ее сыну никто не помогал, кроме нянюшки и купца!

Я хотела сказать папе, что Поль знает, как все было по-настоящему, но папа уже спал. И Катрин тоже дремала, сняв очки. Я еще не видела ее без очков. Она выглядела гораздо мягче и не такой «селф-контрольной», наверное, потому, что чуть-чуть улыбалась. Какая она все-таки маленькая! И как она решилась пойти на лодке за катером неизвестно куда! Ночью! Как она собиралась отбивать меня у гиганта-Гарри? Но ведь, если бы не ее лодка, неизвестно, нашел бы нас папа… Интересно, а папа носит ее на руках? Наверное, носит. Она же маленькая, не то что я. Но ведь Поль носил меня на руках целую ночь!

— Поль, а тебе тяжело было носить меня?

— Взять тебя на руки?

Лицо Поля было совсем рядом, я видела в его глазах, что он, как в подземелье, снова стал без слов понимать меня, мне ведь действительно очень хотелось обнять его за шею и прижаться! Почувствовать его дыхание и губы…

— Поль…

И, представляете, он осторожно повернул меня к себе, его руки коснулись моих плеч и остались на них, мои руки ощутили завитки его волос, а наши губы… Что наши губы? Да не знаю я! Только у нас опять оказалось одно сердце, и ничего не было вокруг, кроме слепящего света, который вдруг стал рассыпаться на звезды, и между ними чернела темнота. Но чтобы оставался только свет и никакой темноты не было вовсе, нужно было сделать что-то, чего нельзя было делать сейчас, но что мы обязательно должны были сделать, чтобы взлететь. Ну, не так, как на самолете, мы ведь и летели сейчас на самолете, а чтобы вообще взлететь. Чтобы были только мы и этот свет, а никакой темноты, подступающей и исчезающей от биения нашего сердца, не стало. У меня даже потекли слезы, а Поль целовал и целовал меня: мои губы, щеки, глаза с этими самыми слезами…

Я нечаянно взглянула через плечо Поля и замерла: папа что-то шептал Катрин, повернувшись к нам спиной. И на папиной шее были точно такие же завитки волос, как у Поля… И Катрин вдруг потрогала их своими детскими пальцами, а папа неловко обнял ее забинтованной рукой. Неужели они целуются и их сердце тоже превращается в одно? Какая я дура, конечно, целуются, ведь они муж и жена. Но я никогда не видела, чтобы папа целовался с мамой в самолете. И так долго целовался! Обычно они чмокали друг друга в щеку и говорили: «салют» или «пока». Нет, в спальне они наверняка целовались по-другому… А теперь он целует Катрин в самолете, как в спальне. Но почему папа не может этого делать, если я целую Поля? Неужели я тоже целую Поля, как в спальне?

— Что-то не так, Клео? — прошептал Поль.

— Поль, — я откинулась в кресле, — это глупый вопрос, но скажи мне, если мы будем в спальне, то произойдет то, что показывают в фильмах?

— Если ты этого захочешь…

— А ты? Ты хочешь этого?

Он глубоко вздохнул и уставился в иллюминатор.

— Я люблю тебя… Я хочу быть с тобой рядом, но чтобы ты была счастлива от этого. А я не могу ничего дать тебе, у меня ничего нет: ни замка, ни даже работы. Мне не нужно было лететь с тобой.

— Зачем ты это говоришь? Я спрашиваю совсем о другом!

Он опять вздохнул и промолчал.

— Поль!

— Конечно да. — Он по-прежнему смотрел в иллюминатор. — Прости, я банальный человек. Когда мы приземлимся в Париже, я попрощаюсь. Я и так зашел слишком далеко.

— Глупый пессимист! Если бы я знала, что ты такой унылый, я бы лучше сразу утонула в море! Кто говорил мне: «Дыши, дыши!» Кто просил святого дать мне покрывало? А теперь ты хочешь бросить меня! Да? «Я попрощаюсь»! Что я буду без тебя делать? У меня, может быть, нет никого, кроме тебя!

Поль резко повернулся ко мне и сжал мои руки.

— Ты что, Клео?! А твой папа?

— Папа! У него есть Катрин! А у меня никого нет!

— Тише, что с тобой? Это несправедливо! Как ты можешь говорить такое! — ужаснулся Поль. — Они же услышат!

— Ну и пусть.

На самом деле мне было уже стыдно за свою истерику. По счастью, гул моторов заглушал слова и папа обнимал Катрин, так что можно было надеяться, что они ничего не слышали. Только бы снова не разреветься! А Поль прижал меня к себе и зашептал:

— Пожалуйста, прости! Я не собираюсь бросать тебя! У меня нет никого дороже! Все хорошо… — Он поцеловал мой глупый рот и подбородок. — Да, все хорошо?

— Ты не уедешь?

— Нет, нет. Я всегда буду с тобой!

— Я, правда, теперь не смогу без тебя…

Глава 54,

в которой надо целоваться, а не подсматривать

— Катрин, — восторженно прошептал Леон, — видела, как он ее целует?

— И ты поцелуй меня. И отвернись, не надо подсматривать.

— Хорошо, моя королева. — Леон обнял Катрин, смешно отставив больную руку. — Не буду подсматривать, но мне же интересно! Вдруг парень сделает что-нибудь не так, ему же некому подсказать!

— Леон, все так, обойдутся без консультантов!

— А ты видишь?

— Ничего я не вижу, кроме ваших глаз, мой маркиз! И они самые красивые в мире! И губы самые красивые, и нос! И брови!

— Ну ладно, ладно! — Леон старательно поцеловал жену и опять спросил:

— Тебе видно, что они там делают?

— Читают сценарий. — На самом деле Катрин не столько видела, сколько чувствовала, что «дети» ссорятся, но Леону ни в коем случае нельзя даже намекать об этом! В том, что дети быстро помирятся, Катрин не сомневалась. Понятно, что девочка перенервничала и устала, но рядом с ней «верный вассал», все будет в порядке. — Леон, все будет в порядке, не оборачивайся, они опять целуются.

И это было уже правдой!