Червонный король, стр. 4
— Ха! — сказала приемщица. — Стихи! — И торжественно удалилась с моим плащом.
— Подождем здесь или заглянем в булочную? — предложил Виктор и взглянул на часы. — Там в это время отличные сандвичи с ветчиной.
— Лучше здесь. Тем более что я не ем мяса.
Мы уселись в кресла под рекламным плакатом, приглашавшим провести отпуск на Мальте. Разноцветные рыбацкие лодки в бухте на фоне крепостных стен под лазурным небом.
— Вы вегетарианка?!
— Нет, просто не люблю.
— А рыбу?
— Рыбу... — Я пожала плечами, пожалев, что призналась в своих гастрономических пристрастиях. Какое ему дело? Я же не собираюсь идти с ним обедать! — Кстати, вы, кажется, хотели что-то рассказать о золотых рыбках.
— Самые красивые золотые рыбки в саду Тюильри. — Он пристально смотрел мне в глаза.
— А мне больше нравятся в Люксембургском саду.
Я выдержала его взгляд и даже не моргнула, хотя, признаться, действовал он на меня гипнотически, и это было совершенно лишним в нашей и без того пикантной ситуации.
— Ну! В Люксембургском саду не рыбки, а рыбищи! Особенно осенью...
— Да, невероятно красиво, когда в Солнечный день золотые листья падают в воду к золотым рыбам...
Зачем я это говорю? Это же бред и пошлость!
— Вам тоже нравится осенью в Люксембургском саду?
Я молча кивнула, побоявшись выдать очередную порцию глупости.
— А вы знаете, миледи, что нужно сделать, чтобы золотая рыбка исполнила ваше желание?
— Извиниться за причиненное неудобство и отпустить ее на волю, насколько я знаю.
Да что же это такое! Почему мы оба несем полную чушь и испытываем неловкость? Или не испытываем? Нет, все-таки это действительно очень необычно — светлые волосы и темные глаза. И какая интересная форма рта — с приподнятыми уголками! Такими губами очень удобно улыбаться...
— На волю, это само собой, миледи. Но перед этим нужно спеть рыбке песенку. Да, не удивляйтесь, обязательно спеть песенку. Рыбы любят слушать пение, потому что сами не умеют петь. Представьте себе, миледи, в синем море-океане, в пучине морской стоит золотой дворец...
Виктор вдруг превратился в сказочника из детской передачи. Не хватало только бороды и плаща со звездным узором.
— ..Живет в нем царь морской со своими русалками и чудищами водяными. А сколько у него золотых рыбок, исполняющих любое желание, драгоценных раковин, в которых хранится жемчуг, и всяких других дивных чудес! День-деньской жители морские танцуют, играют сокровищами, русалки расчесывают кудри и поют сладкими голосами. И море поет. И птицы над морем поют. И трава, и звери лесные — у всех есть своя песня. Только золотые рыбки не умеют петь и так радуются, если вдруг услышат песню. И, когда вам, миледи, встретится золотая рыбка, спойте ей что-нибудь. Она и так исполнит все, что ни пожелаете.
Но вы уж, миледи, спойте ей все-таки...
— Замечательная история. — Я улыбнулась и опять пожалела, что не купила сигарет.
Впрочем, с большим интересом я бы выслушала историю о золотой булавке для галстука.
Но я никак не могла придумать, как бы поделикатнее спросить об этом, потому что, как ни странно, испытывала все большую симпатию к Виктору Пленьи. Если бы не отцовская булавка, ситуация скорее походила бы на начало романтических отношений, вон он как смотрит на меня и забавно-почтительно называет «миледи»! Но я-то общаюсь с ним не ради его карих глаз и куртуазных россказней, а совершенно с определенной целью, к тому же у него есть
Элен, у меня — Анри; впрочем, не спрашивать же о булавке в химчистке...
— Да, — кивнул Виктор, — действительно замечательная. Это бабушкина версия истории про золотую рыбку. Знаете, когда вы сказали, что нужно извиниться перед золотой рыбкой, я сразу понял, что вы поймете... То есть что вы понимаете, что неудобно... Я хотел сказать, что я понял, что вы тоже... — Он растерянно замолчал, по-детски закусив нижнюю губу. — В общем, моя бабушка тоже считала, что мало просто отпустить рыбку, а нужно сделать ей что-то приятное.
Иначе нечестно — она вам исполняет желание, а вы навсегда остаетесь перед ней в долгу. Вы понимаете?
— Да, конечно. Я все понимаю.
Он облегченно вздохнул, хотя на самом деле я еще больше не понимала, как же мне вести себя дальше.
Тем временем приемщица доставила плащ, положила его на прилавок, раскрыла свою книгу и изрекла:
— Оплатите и распишитесь.
Он расплатился и галантно подал мне вычищенный плащ.
— Ни в коем случае, мсье! — вмешалась приемщица. Она отобрала плащ, вытащила из-под прилавка вешалку, повесила плащ на нее, расправила и протянула мне вместе с вешалкой. — Это входит в стоимость услуги. Вещь после химчистки должна подсохнуть на плечиках. Как минимум часа два...
— И что же мне делать? — невольно произнесла я.
— Приготовить кофе, миледи, пока я погуляю с Шено.
Глава 5, в которой Шено напрудил в прихожей
Шено, увидев своего временного хозяина, от избытка чувств тут же напрудил в прихожей.
Собственно говоря, это была и не прихожая, а всего лишь часть узкого длинного коридора, выкрашенного светлой краской, с множеством дверей по обеим сторонам. Я машинально подумала, что двери должны открываться внутрь, а не наружу, потому что любая из них шире коридора и, даже распахнувшись наполовину, перегородит его целиком. При виде лужи Виктор недовольно крякнул.
— Это все из-за меня, — заступилась я за щенка, — из-за меня вы опоздали его выгулять... Где у вас тряпка?
— Что вы, что вы, миледи... — засуетился он, — я сам уберу, лучше займитесь-ка кофе.
— Я бы сначала помыла руки.
Он проводил меня в ванную, дверь которой, вопреки моим ожиданиям и всякой логике, открывалась в коридор и, естественно, лишь наполовину. Я хотела сказать Виктору, что посоветовала бы ему перевесить дверь, но чуть не вскрикнула: на стеклянной полочке под зеркалом я увидела серьги! Это же наши фамильные серьги, серьги моей мамы!
В последний раз, перед тем как их украли, я видела их точно так же, на полочке в ванной, только та ванная была родительской и раза в четыре больше этой... Папина булавка для галстука, мамины серьги...
— Элен! Вот растяпа! — Виктор всплеснул руками, протискиваясь к раковине. — Я же их ей подарил, а она бросает, где попало!
— Вы бы убрали, — не узнавая своего голоса, выдавила я, — а то упадут в раковину, придется звать сантехника, он вам тут все разворотит...
Глава 6, в которой кухня напоминала чуланчик
Потом он проводил меня на кухню, которая больше напоминала вытянутый чуланчик с окошком в углу над столом и двумя дачными складными креслицами. Холодильник, мойка, плита — по одной стене, и перпендикулярно к ним — этот самый стол, а на нем — тостер и кофеварка. Стараясь не думать ни о булавке, ни о серьгах, ни даже о сигаретах и об особенностях внешности Виктора, а заставляя себя сознательно изучать спартанский кухонный интерьер, который, впрочем, активно оживляли полки с неожиданным изобилием всевозможных предметов сервировки, я сварила кофе, пока Виктор вытирал за щенком. Сам же Шено вертелся у меня под ногами, изображая охоту на сосисочную змею, расплескивал воду из своей миски, тявкал, повизгивал и одновременно с чавканьем уменьшал количество сосисок.
— Мсье Пленьи, какие можно взять чашки?! — крикнула я, поймав себя на мысли, что веду себя с ним, как с давним знакомым, что в общем-то слишком странно, учитывая все обстоятельства.
— Просто Виктор, миледи! Одну минуту, я сейчас принесу достойные моей гостьи!
Виктор явился с ярким расписным черно-цветастым подносом. На нем стояли изящные старинные серебряные вещицы: кофейник, сахарница, молочник и две крохотные чашки, которые тоже прежде принадлежали моей семье! Но в этом незаконченном так называемом «сервизе Марии-Антуанетты» их должно быть девять...
У меня перехватило дыхание. Я закашлялась и глупо спросила: