В дебрях Борнео, стр. 11

Когда капитан и Муртах окончательно пришли в себя и поняли причину тревоги, ирландец первым бросился к дереву. Подбежав к злосчастному плоду, он наклонился и смело протянул к нему руку. Малаец не проронил ни звука, чтобы предостеречь Муртаха. Сэлу обозлила та самоуверенность, с какой ирландец взялся за дело, в котором ровно ничего не смыслил и которое даже самому Сэлу казалось не таким уж простым. Вот почему он молча наблюдал за самонадеянным Муртахом, со злорадством ожидая развязки.

Муртах уверенно схватил колючий плод, но лицо его тотчас же исказилось гримасой боли, будто он коснулся раскаленного железа.

— О-о-ой! Больно! — завопил он. — Эта штука вся утыкана шипами, и ухватиться-то не за что!

— Белегися, Мультах! — крикнул Сэлу. — Велх смотли. Дулиан ласколоть твой голова.

Ирландец понял предостережение и, взглянув вверх, с воплем кинулся прочь из-под дерева.

Тогда малаец, очень довольный своей победой, быстро шмыгнул на место Муртаха. Подняв глаза вверх и глядя, как бы ему на голову не упал еще такой плод, он сильным ударом заостренной палки выкатил дуриан на открытое место. Затем просунул острие своего ножа между густыми шипами и расколол шар, обнажив содержащуюся под его кожурой мякоть цвета сливочного масла.

К сожалению, мякоти было слишком мало, чтобы ею могли насытиться пятеро голодных людей. Да и сытые люди, отведав этого вкуснейшего из плодов, захотели бы поесть его еще и еще… А ведь наших героев отнюдь нельзя было назвать сытыми, им очень хотелось есть. Но есть было нечего: все трое вернулись с пустыми руками. Правда, они видели на дереве множество зеленых шаров дуриана, но дотянуться до них было так же трудно, как в известной басне лисице до винограда.

Ствол дуриана на целых семьдесят футов от земли совершенно гладкий: ни веток, ни сучков, ни каких-либо наростов, которые могли бы служить опорой для ног. И все-таки, если бы не крайняя слабость от перенесенного голода, Сэлу непременно вскарабкался бы на дерево. Но сейчас он не мог.

Чего-нибудь поесть было все-таки необходимо: дичи, рыбы, устриц — все равно, только бы поесть. Но где их взять? Раздобытая Сэлу устрица была, видно, чисто случайной находкой; он сомневался, удастся ли ему отыскать еще такую.

Вкусный дуриан послужил бы не только приятной, но и питательной пищей, если бы они придумали, как достать его плоды.

Некоторое время все стояли в раздумье. И тут капитана осенило. Он вспомнил о сцепленных ядрах и подумал, нельзя ли воспользоваться этим методом стрельбы, чтобы сбивать с дерева дурианы.

Сказано — сделано. Кроме винтовки, с которой он ходил в лес, у него был в пинассе большой корабельный мушкет. Капитан велел его принести и, зарядив двумя пулями, скрепленными друг с другом прочной просмоленной бечевкой, выстрелил в самую гущу плодов. Выстрел произвел в чаще ветвей настоящее опустошение, и на землю свалилось пять или шесть огромных плодов. Редвуд выстрелил еще раз. Теперь под деревом лежало уже штук двенадцать плодов. Такого количества хватит на целые сутки.

Подобрав сбитые плоды, их перенесли под другое росшее поблизости дерево, ветви которого не таили в своей густой листве таких вкусных и опасных плодов, как дуриан.

Туда же перетащили и весь скарб из пинассы, решив разбить здесь более основательный лагерь.

Было очень тепло, поэтому разводить костра не стали; тем более что спелые дурианы едят сырыми.

И вот, пока все завтракали этими вкусными плодами, Сэлу рассказал о них интересные вещи.

Не стану повторять его рассказ слово в слово — вряд ли кто из читателей понял бы своеобразный жаргон малайца, — а предлагаю взамен описание этого редкого и ценного плода, составленное мною как на основании рассказа Сэлу, так и других источников.

Дуриан — одно из самых высоких лесных деревьев. Внешне это дерево напоминает вяз, но, в отличие от вяза, у него гладкая чешуйчатая кора. Дуриан встречается почти на всех островах Малайского архипелага и не прививается ни в какой другой части земного шара. Это, очевидно, и является причиной его малой известности.

Другой не менее важной причиной является то, что вполне зрелые плоды слишком нежны и не выносят длительных перевозок. Форма плодов почти шарообразная, цвет — зеленый, а величиной они с самый крупный кокосовый орех.

Поверхность шаров густо усыпана толстыми и очень твердыми шипами, шестиугольные основания которых плотно прилегают друг к другу. «Колючий панцирь» надежно защищает дуриан, и, если стебель, на котором он висит, обломлен у самого плода, дуриан невозможно взять в руки, не исколов до крови пальцев. А кожура его настолько упруга и крепка, что дуриан не разбивается и не сплющивается, с какой бы высоты он ни упал. Плод состоит из пяти долек, линии соприкосновения которых чуть заметно обозначены на его кожуре. Умело просунув лезвие ножа между шипами, по этим линиям можно разрезать плод на пять равных частей. Дело это требует, однако, известной силы и навыка. В шелковистой белой оболочке долек содержится сочная мякоть цвета сливок и несколько семян величиной примерно с орех каштана. Очень трудно дать представление о вкусе и аромате плодов дуриана. Известный охотник-натуралист мистер Уоллейс описывает их так:

«Лучшее представление о вкусе дуриана дает, пожалуй, ароматный заварной крем с миндалем. К этому основному запаху примешивается целый букет ароматов: тут запах и сливочного сыра, и лукового соуса, и черного хереса, и множества других вещей. Мякоть плода отличается какой-то особой, свойственной только ему, скользкой клейкостью, что делает вкус его исключительно нежным. Дуриан ни сладок, ни кисел, он даже не слишком сочен, но, когда его ешь, не замечаешь, чтобы ему недоставало какого-либо из этих качеств. Вкус дуриана превосходен именно таков, каков он есть; чем больше вы его едите, тем больше вам хочется его есть; и сколько бы вы ни съели, у вас не будет ни тошноты, ни других неприятных явлений. Съесть первый раз дуриан — значит получить совершенно еще не изведанное ощущение. А ради этого, право же, стоит съездить на Восток!