Загадка поющих камней, стр. 23

Ты ничего не сказал об этом Минде.

Я решил, что не стоит ее пугать. У нее есть талисман с чарами мьюриана. Он будет охранять ее от снов или иных наваждений, для этого он и создан. Но вместе с тем талисман пробуждает что-то в ее душе.

Танет склонилась ближе:

– И что же это?

Древность, я бы сказал. Не могу выразить это по-другому.

Но Ильдран ей не угрожает?

Теперь ей стоит бояться только его физического воздействия. Но чего он от нее хочет, Танет? «Ты была последней из них. На тебепрервется их род». Так говорил он ей в бездне. Чей род? Кто же эта девочка, в которой живет древняя мудрость, о чем она сама даже не подозревает? Вот что пугает меня, Танет. Ты не хуже меня знаешь, к чему может привести неправильное использование силы. Если мои подозрения верны… Если она использует свои возможности… Да, я действительно напуган.

– А как ты объяснишь ее сон, в котором присутствовал Музыкант?

Темные глаза Гримбольда встретились с взглядом Танет. В мерцающем свете костра выражение полосатой морды казалось таинственным.

Если это был вещий сон, сказал вислинг. Когда Увенчанный Рогами является кому-то в любом из своих обличий, когда в Срединном Королевстве начинаются волнения, тогда в действие вступают силы, недоступные моему разуму, Танет. Что произойдет, когда пробудится дремлющая в ней мощь или Ильдран попытается подчинить ее своей воле?

Как может она таить в себе подобные дарования? – спросила Танет. – Она пришла из безымянного мира, в котором нет волшебства.

В каждом мире есть волшебство. И совсем не обязательно, что могучие силы заключены в душе этой девочки. Вполне вероятно, что она обладает лишь определенным потенциалом. Может, она никогда и не раскроет его. Или Ильдран… Или… Гримбольд немного помолчал, потом добавил: В данный моментее охраняет волшебство мьюриана, но если Ильдран так сильно хочет ею завладеть, он пошлет своих приспешников, чтобы они ее схватили. Возможно, сам он никогда не появится.

Танет снова посмотрела в сторону Минды и Маркдж'на, затем устремила взгляд в темноту, окружавшую лагерь. Она не испытывала страха перед темнотой, но все же ощутила, что дрожит. Рун подвинулся ближе, и Танет положила руку на его густую шерсть, радуясь безмолвной поддержке.

– Теперь ты напугал и меня, ллан, – сказала она.

Гримбольд вздохнул, но ничего не ответил.

Позже, когда Минда вытянула ноги к затухающему огню и завернулась в теплое одеяло, она обнаружила, что не может заснуть. Завтра они отправятся к вратам. Подальше от Даркруна и его поющих ветров. Девушка прислушалась к заунывной мелодии. Она пела об одиночестве, о покинутых башнях и исчезнувшем племени. Мелодия разбудила в душе Минды тоску по дому – не по Хадону с его крутым нравом, а по всему хорошему, что осталось далеко позади.

Интересно ли Хадону, куда она исчезла? Скучают ли по ней друзья? Что они скажут, если она никогда не вернется домой? Нет, она обязательно вернется, как только отыщет Вейр и освободит Яна, а Ильдран… Вернется ли она?

Мурашки побежали по спине, но довольно скоро Минда уснула. Ветер, свистевший в покинутом городе, убаюкал ее своей тягучей мелодией. Перед тем как уснуть, Минда услышала далекий зов охотничьего рога. Но в следующее мгновение вокруг раздавалась только песня ветра, гулявшего между разрушавшихся каменных башен, а печальный и одинокий звук смолк.

Глава 7

– Совсем неплохо, – сказал Маркдж'н. – Можно не сомневаться, это работа не простого медника, но кто мог изготовить такое оружие, я не знаю. И все же это отличный клинок.

Они с Миндой заканчивали завтракать, когда Маркдж'н попросил показать ему меч. Он запивал чаем жареный хлеб с маслом и между делом рассматривал оружие опытным взглядом медника, пробовал металл, испытывал крепление лезвия, проводил пальцами по желобку и тончайшему узору непонятных символов, отчеканенных у самой рукояти.

– Ты умеешь им пользоваться? – спросил Маркдж'н.

– Не совсем.

Медник усмехнулся:

– Но все равно приятно, когда на поясе висит такая вещица, правда?

Минда рассмеялась:

– Что-то вроде этого. Не принято отправляться на поиски приключений без оружия.

– И он как раз подходит тебе по размеру. Чуть-чуть длиннее – и он волочился бы по земле, а если короче, то его можно было бы принять за кинжал.

– А что ты знаешь о заколдованном оружии? – спросила Минда.

– Ну, не так уж и много. – Маркдж'н потеребил серьгу в левом ухе. – Мне оно не по нраву. По правде говоря, я не вижу в нем большой пользы. Гром и молния! В обращении с заколдованным оружием всегда так много правил – по крайней мере, так говорится во всех легендах, что я слышал. Как в той истории, когда гномы-кузнецы изготовили меч для Тиндера Гера, ты слышала об этом? Проклятое оружие слушалось его, только пока он сохранял целомудрие. Ну и какая от него польза? Не подумай, что я такой уж распутник. Но если обе стороны согласны, легкий флирт и тому подобное…

Медник вдруг осекся и вопросительно посмотрел на Минду.

– Ты думаешь, этот меч заколдован? – спросил он, возвращая ей клинок.

– Я думаю, да.

Медник прищурил глаза и вновь с интересом посмотрел на меч.

– Да, здесь какие-то письмена… Тебе лучше спросить об этом у Гримбольда. Волшебство и всякие фокус-покусы – это по его части.

Минда оглянулась на Танет и Гримбольда, склонившихся над расстеленной прямо на земле картой, и покачала головой. Она еще не понимала, как следует относиться к Гримбольду. Говорящий барсук, к тому же еще и волшебник… Как будто он был вполне доброжелателен, но девушка постоянно чувствовала на себе его испытующий взгляд, и это приводило ее в замешательство.

А вдруг за владение мечом ей придется заплатить?

– Я думаю, это не так уж и важно, – сказала она.

– Наверно, ты права, – согласился Маркдж'н. – Вряд ли заколдованный меч так просто лежал и ждал, пока ты или я его подберут. Насколько мне известно, чтобы завладеть таким оружием, нужно пройти немало испытаний. Мой отец частенько рассказывал мне истории о барде Эонейре – а в вашем мире есть легенды о нем? Так вот, он был лишь призраком человека, игравшего то ли на арфе, то ли на лютне. Этот бард отправился в Срединное Королевство – это мир эльфов, если ты не знаешь, чтобы завладеть волшебным мечом. Там он влюбился в одну женщину, которая…

Подняв голову от карты, Гримбольд перехватил взгляд Минды до того, как она снова отвернулась и стала слушать историю Маркдж'на. Вислинг вздохнул.

Мне кажется, твоя спутница меня недолюбливает, сказал он.

Танет улыбнулась:

– А я думаю, она просто не знает, чего от тебя ждать. Мало того, что ты волшебник, существующий в ее мире только в сказках, так еще и мис-хадоль.

Нет, возразил Гримбольд. Она чувствует мое недоверие. Я бы хотел ей доверять; меня пугает не сама эта молоденькая девушка, а то, что в ней заключено и может принести нам беду, Танет шутливо ткнула его в бок.

– Так вот в чем дело! – воскликнула она. – Вот до чего тебя довела излишняя осторожность.

Вислинг не обратил внимания на ее замечание.

Я знаю то, что знаю, и, может быть, больше, чем все остальные. Поэтому опасения представляются мне вполне весомыми.

Наверно, так и есть, – согласилась Танет.

Некоторое время они оба молчали, затем Гримбольд задал следующий вопрос:

Вчера вечером ты сказала, что покидаешь Даркрун. Это ведь не только ради того, чтобы помочь девочке?

Нет, – подтвердила Танет. – Руины города постепенно оживают. За последний месяц нападений скеллеров было больше, чем за все предыдущие годы. И у меня появилось ощущение, что пробуждаются и какие-то другие враждебные силы.

Я понимаю. У меня тоже возникло такое чувство. А с появлением твоей юной компаньонки…