Кольцо Тритона, стр. 5

— Ничего. Сейчас закончу.

— Ну так иди в постель, я устала ждать.

Вакар тяжко вздохнул — сколь часто он слышал эти слова! Как ни ценил он ласки искусницы Били, иногда ему хотелось, чтобы она умела думать о чем-нибудь другом. Он спрятал в сундуке освободившийся кинжал, а в его ножны вложил клинок, отведавший крови Сола, и, повесив его на стену, отправился в спальню.

Глава 3

МОРЕ СИРЕН

На рассвете Вакара разбудил стук в дверь.

— Принц Вакар, совершено убийство!

Это был капитан дворцовой стражи. Били, потревоженная шумом, завозилась под одеялом и протянула руку к Вакару. Тот увернулся от ее объятий, слез с постели и торопливо оделся.

Вокруг мертвого шпиона собралась целая толпа. Тут был рыбак, которому дозволялось находиться в замке, поскольку Курос называл его своим другом (это при том, что Курос гораздо серьезнее относился к титулам и рангам, нежели Вакар).

— Ужасно. Вакар, ты... что-нибудь знаешь об этом? — спросил сына король Забутир.

— Ничего, — ответил Вакар, в упор глядя на Куроса. — А ты, брат?

— И я — ничего, — хладнокровно ответил Курос.

Вакар смотрел брату в глаза, словно надеялся прочесть, что у него на уме, но Курос хранил бесстрастное выражение лица.

— Может, Рин что-нибудь разузнает. Мне пора собираться в дорогу.

Он отправился в свои покои, но вместо того, чтобы укладывать вещи, снял со стены кинжал убийцы, спрятал за пазухой и пошел во внутренний двор замка. На востоке еле брезжил рассвет. Ветер трепал одежду Вакара. В грязной луже сгрудились, чтобы согреться, свиньи, их головы покоились на щетинистых телах друг дружки. Старый кабан хрюкал и скалился. Вакар прогнал его пинком и схватил подсвинка, а тот, вырываясь изо всех сил, разразился истошным визгом.

Быстро оглядевшись, принц достал из-за пазухи кинжал убийцы, взял ножны зубами, обнажил острие и на четверть дюйма погрузил в ляжку животного. Когда Вакар отпустил поросенка, тот бросился по двору наутек, но на полпути к замку у него подкосились ноги. Поросенок повалился на бок, несколько раз конвульсивно дернулся и издох.

Вакар задумчиво посмотрел на кинжал, потом сунул его обратно в ножны и спрятал за пазухой. Если отрава так быстро подействовала на животное, известное своей невосприимчивостью к ядам, что же тогда говорить о человеке? Принц направился было обратно в свои покои, но спохватился: нельзя допустить, чтобы отравленного поросенка скормили собакам или того хуже — зажарили и, по недомыслию, подали на завтрак королевской семье. Вакар взвалил на плечо труп подсвинка и понес к внепр ним воротам, где как всегда маячили двое стражников.

— Кто из вас младший? — Получив ответ, он отдал свою ношу озадаченному молодцу со словами: — Возьми в клети заступ, отнеси эту свинью за город и закопай, да поглубже, чтобы не нашли ни собаки, ни гиены. И не вздумай притащить ее домой, к жене, коли тебе жизнь дорога.

В этот момент в воротах появился Дроза, казначей короля Забутира, — он спешил на службу. Вакар отправился вместе с ним, чтобы запастись в дорогу торговыми металлами. Дроза дал принцу золотых колец, серебряных брусочков, медных топориков, затем добавил бронзовый полукруг и сказал:

— Если по пути в Керне ты поиздержишься, отправляйся с этой половинкой медальона к сенатору Амостану. Вторая — у него, с ее помощью он тебя узнает.

Вакар вернулся в свои покои.

— Вакар, ты не хочешь обратно в постель? — крикнула Били из спальни. — Еще так рано...

— Нет, — коротко бросил Вакар и стал рыться в своих пожитках.

Он взял кинжал с двумя длинными тонкими ремешками на ножнах — чтобы привязывать к телу. Эти ремешки он снял и приладил к ножнам отравленного кинжала. Стянув через голову красивую льняную рубашку, он привязал ядовитый клинок к своему торсу и вновь оделся.

После чего он занялся выбором одежды и доспехов. Надел крылатый шлем из чистого золота с фиолетовой матерчатой подкладкой, роскошные нагрудные доспехи из позолоченных бронзовых пластинок и мантию превосходного белого сукна с собольим воротником. Затем оглядел свою коллекцию бронзовых клинков: тонкие рапиры, тяжелые длинные мечи, которыми можно и рубить со всего маху, и колоть; короткие и широкие, как листья, мечи варваров и изогнутые зигзагом сапары из далекой Тамузейры, где на алтарях Милюка вопят в муках мужчины и женщины. Он выбрал лучшую рапиру с позолоченным лезвием, с акульей кожей и серебром на эфесе, рубиновой головкой и окованными золотом ножнами из тисненой кожи. И тут до Вакара дошло, что со всей этой роскошью он окажется слишком заметным и уж тем паче не сможет убедить кого-нибудь, что он — всего-навсего простой путешественник. Ему понадобятся телохранители, чтобы отпугнуть первых встречных разбойников, которые польстятся на его сокровища.

Одну за другой он вернул вещи на прежние места и выбрал совершенно иную экипировку. Вместо рапиры, слишком легкой и бесполезной против доспехов, он взял простой, но надежный длинный меч и незатейливый бронзовый шлем с подбивкой из губки. Надел скромную куртку из дубленой бычьей кожи с бронзовыми накладками и бронзовой же пряжкой, на которой черные кузнецы Тартара отчеканили рельефные полумесяцы. Ни один лорский умелец не взялся бы повторить этот узор.

Когда он натягивал сапоги из мохнатой пегой шкуры, вошел Фуал, его личный раб, аремориец из Кереса; его захватили фоворские работорговцы и продали в Гадайру. Фуал был строен, даже стройней Вакара, и обладал светлой кожей северянина; рыжеватый цвет волос выдавал в нем кровь варваров Галаты. Он посмотрел на хозяина большими грустными глазами и запричитал:

— Господин, что же ты меня не позвал? Разве тоже, чтобы человек твоего положения сам себя обслуживал?

— Как властелин Наз в поэме, — ухмыльнулся Вакар. — «В рабстве погрязший, оборванный и изнуренный...»

Они напихали запасной одежды в мешок из козьей шкуры, и тут в дверях появилась Били, едва прикрытая одеялом из оленьей шерсти. Глядя на Вакара наивными карими глазами, она требовательно объявила:

— Мой господин, когда в последний раз ты обещал...

— Не мешай, я занят! — рявкнул принц. Принц завязал мешок и велел Фуалу тоже собираться в дорогу.

— Господин, ты и меня возьмешь с собой?

— Почему бы и нет? Поедешь со мной, но помни: без моего приказа не воровать.

Фуал, который до того, как попал в рабство, промышлял воровством, удалился с задумчивым видом. Вакару пришло в голову, что Фуал способен улизнуть, как только они доберутся до материка. Надо бы разобраться, что на уме у этого суетливого ареморийца. От того, как Фуал станет относиться к своим обязанностям, возможно, зависит жизнь его хозяина.

Тонкий слух Вакара уловил всхлипывание в спальне. Били хныкала, свернувшись калачиком под одеялами.

— Ну-ну... — неуклюже погладил ее Вакар. — Ты найдешь себе другого любовника.

— Но я не хочу...

— Лучше захоти, потому что я и сам не знаю, когда вернусь.

— Но ты, по крайней мере, можешь... — Она перевернулась на спину, откинув одеяло, и пухлые ладошки заскользили по его рукам.

— Опять! — устало вздохнул принц Вакар.

Они поднялись на вершину холма, чтобы взглянуть сверху на искусственно орошаемую равнину, где раскинулся солнечный Амфере. На берегу моря Сирен блистали в полуденном солнце городские шпили. Столицу Зиска иногда даже называли уменьшенной копией великого Торрутсейша: были и крепостная стена, и судоходный канал, и концентрические круги воды и суши в центре гавани.

Вакар повернулся в седле, чтобы оглянуться на сопровождающие его колесницы. В одной ехали Фуал и переводчик Срет, другая везла багаж. И повозки, и седоки, и кладь были забрызганы грязью — путникам пришлось вброд одолевать реки, разбухшие при таянии высокогорных снегов. Вакар путешествовал в седле — верховая езда, считавшаяся в Лорске опасным новшеством (отчасти потому, что обычный пусадец, то есть ростом от шести до шести с половиной футов, был слишком тяжел для приземистых лошадок, водившихся в тех краях), стала одним из его излюбленных физических упражнений. Ноги Вакара, низковатого для лорска, всего каких-то два фута не доставали до земли.