Руки вверх! или Враг №1, стр. 15

«Это же номер иностранного агента! — радостно сообразил Толик и даже затопал ногами от нетерпения. — Итак, ловим шпиона ЫХ-000! ЫХ-000! ЫХ-000!»

Не знал Толик, что в это же самое время ловили и его самого, тоже считая его или агентом или хулиганом в жёлтой безрукавой майке!

А он лазал по кустам, ползал, чего-то высматривал, кого-то подкарауливал и вскрикивал:

— Руки вверх, ЫХ-три нуля! Руки вверх, ЫХ-три нуля!

С каждой минутой азарт погони овладевал им всё сильнее и сильнее. Толик вытащил пистолет, он прицеливался в стволы деревьев, в скамейки, мусорные тумбы и выкрикивал:

— Руки вверх, ЫХ-три нуля! Ни с места, ЫХ-три нуля! Сдавайся, ЫХ-три нуля!

Из-за поворота вышел дяденька с чемоданом в руке. Услышав приказание, он выронил чемодан и поднял руки вверх.

Толик хотел пробежать дальше, но от неожиданности не мог пошевелиться.

— Сдаюсь, — хрипло сказал дяденька, не сводя глаз с пистолета. — Не могу больше. Устал. Ведите.

Глава № 15

Вы хотели отравить наш город, а как попались, сразу жить захотели

Знаменитейший агент шпионской организации «Тигры-выдры», зашифрованный под индексом ЫХ-000, по имени Фонди-Монди-Дунди-Пэк, с паспортом на имя Ивана Ивановича Иванова, руководитель диверсионной группы «Фрукты-овощи», шёл с поднятой вверх рукой, в другой держал чемодан, и бормотал:

— Всё скажу. Всех выдам. Не могу больше. Устал. Надоело. Возраст не тот. Силы не те. Здоровье не то. Всё не то.

Это видел агент Мяу. От страха он остановился посередине улицы, нарушил правила уличного движения и, пока платил штраф милиционеру, потерял из виду странную пару: мужчина с поднятой вверх рукой и мальчик с пистолетом.

Это же видел и агент Бугемот. Хорошо, что на его голове была соломенная шляпа и никто не заметил, как волосы под ней встали дыбом.

«Кеюк… — пронеслось в голове Бугемота. — Кеяк… каёк… Откуда они берут таких маленьких агентов? С виду совсем мальчишка, а взял, может быть, ЫХ-000! Или это предатель? Или это вовсе не ЫХ-000?»

И Бугемот, как говорится, дал дёру. Дёру-то он дал, но — куда? Бежал Бугемот, бежал, пыхтел Бугемот, пыхтел, запыхался совсем, остановился. «Кеюк! — опять пронеслось в голове. — Кеяк! То есть крышка? Теперь-то мы все пропали! Каёк!»

Еле-еле справившись со страхом, Бугемот, как полагалось по секретной инструкции, передал сообщение о случившемся в Самый Центральный Отдел «Тигров-выдров» и начал искать в эфире остатки диверсионной группы «Фрукты-овощи».

Первым отозвался Канареечка. Бугемот сообщил ему неприятнейшую новость, закончив её словами:

— Теперь нам всем кеяк, кеюк или каёк. Выбирай любое. Прощай навеки.

Тут его и взяли.

Вторым попался Канареечка. При попытке ускользнуть он налетел на мусорную тумбу, ударился о неё головой, и тумба раскололась на две равные части. Канареечка потерял сознание и очнулся уже в камере.

Дольше всех ловили Мяу. Поймали.

И вот голубчики в полном составе, вся диверсионная группа «Фрукты-овощи», теперь уже безопасная, сидели в кабинете полковника Егорова.

Он, улыбаясь, сказал:

— Наконец-то вы можете побеседовать в спокойной обстановке. Вопрос первый, над которым я давно ломаю голову. Почему Бугемот, а не Бегемот?

— Машинистка в приказе сделала опечатку. Сначала не заметили, а когда заметили, я уже по всем документам был Бугемот, — мрачно объяснил агент. — Вот у меня вопрос к нашему руководителю, которого нам всегда ставили в пример. Я хочу узнать перед смертью: предатель ты или нет?

— Я всегда был предателем, как и все вы, — уклончиво ответил ЫХ-000. — Мне надоело шпионить. Мне надоело диверсионить. Всё надоело. Я устал… Но в любом случае мы бы погорели. Здесь даже мальчишки ловят нашего брата.

— Даже есть одна бабушка, — смеясь, сказал полковник Егоров, — которая тоже мечтала поймать одного из вас.

— А что такое кеяк? — пропищал Канареечка, бережно ощупывая свою забинтованную голову. — Или кеюк? Или каёк?

— Не кеяк, не кеюк, не каёк, а каюк. Крышка.

— Ясно! — буркнул Бугемот. — Господин полковник, а нам сохранят жизнь?

— Интересно вы рассуждаете, — усмехнулся полковник Егоров. — Вы хотели отравить наш город, а как попались, так сразу жить захотели.

— Жизнь… нам… ну… это… ни к чему, — зло промямлил Мяу. — Мне всё равно, что со мной будет. Но предателем я не буду. От меня лично вы ничего не узнаете.

— Напрасно вы так! — строго сказал полковник Егоров. — Да, по нашим законам вам грозит самое тяжёлое наказание. Но вы можете облегчить свою участь добровольным и полным раскаянием.

— А что бы вы хотели? — заискивающим тоном пропищал Канареечка. — Конкретно?

— Конкретно вот что. Я даю вам на размышление два часа. Один из вас должен вернуться в «Тигры-выдры» с нашим заданием.

— Полковник Шито-Крыто подвесит этого безумца к потолку за левую ногу или расстреляет из пушки! — воскликнул Мяу и побледнел от страха, словно перед ним был не полковник Егоров, а начальник Самого Центрального Отдела.

— Мы не такие дураки, — проворчал Бугемот.

— Это в принципе нереально! — пропищал Канареечка.

ЫХ-000 промолчал.

— В вашем распоряжении сто двадцать минут, — сказал полковник Егоров, — постарайтесь использовать их разумно.

Глава № 16

Самодонос генерала Батона

И вот полковник Шито-Крыто убедился, что диверсионная группа «Фрукты-овощи», подготовленная лично им, потерпела полный провал, такой провал, какого не знали «Тигры-выдры» за всё время своего существования.

Полковник Шито-Крыто, придя в себя, сел готовить доклад Самому Высокому Самому Верховному Главнокомандованию.

А генерал Батон в редкие минуты бодрствования обдумывал очень серьёзный вопрос. Ведь если он не свалит всю вину на полковника Шито-Крыто, то полковник Шито-Крыто свалит всю вину на него.

Тогда генерал Батон улыбнулся и сел за стол сваливать всю вину на своего подчинённого, то есть писать на него анонимный донос.

Он быстро-быстро застучал на пишущей машинке:

И генерал Батон сразу почувствовал себя молодым, здоровым, умным, честным, смелым.

Чтобы донос получился правдивым и убедительным, надо на другого сваливать свои собственные грехи. Донос обязательно должен быть анонимным (то есть без подписи). Тогда комиссия по его проверке будет ломать голову не над тем, что сообщается в доносе, а над тем, кто же его сочинил, но рассердится на того, на кого и написан донос! Тут-то ему и несдобровать!

Потерев от удовольствия немытые руки, генерал Батон быстро-быстро застучал на пишущей машинке:

Генерал Батон, увлёкшись правдой, и не заметил, как написал донос на самого себя — самодонос!

Когда его с полковником Шито-Крыто вызвали к Самому Высокому Самому Верховному Главнокомандованию, он и уснуть не успел, как услышал:

— За полное неумение писать доносы, глупость, лень и развал шпионско-диверсионной деятельности немедленно разжаловать генерала Батона в рядовые и направить на выполнение особо опаснейшего задания, чтобы хоть смертью своей он загладил вину перед командованием, которое на него очень сердито!