Руки вверх! или Враг №1, стр. 11
Но она радостным голосом объявила, что если зайцев, а тем более маленьких, отпускать подобру-поздорову, тогда им, общественным контролёрам, делать будет нечего. А если им делать будет нечего, то их, общественных контролёров, тоже отпустят подобру-поздорову на все четыре стороны. А если их отпустят, то зайцев разведётся видимо-невидимо и они со временем выживут всех честных пассажиров.
И ещё она объяснила, и ещё более радостным голосом, что в воспитательной работе с подрастающими детьми надо умело и разумно сочетать методы поощрения с методами наказания. В данном случае она умело и разумно применяет именно метод наказания.
Толик прижимал к груди завёрнутый в майку пистолет и размышлял о том, как удивительно плохо всё устроено на этом белом свете! Вот пистолет нашёл настоящий — оружие, просто необходимое для задержания настоящего шпиона, — и вдруг из-за какого-то пустяка, из-за тётеньки общественного контролёра с ласковым и весёлым голосом, всё летит вверх тормашками!
Да и не то страшно, что дома попадёт, там ещё бабушка всегда имеется на всякий случай, а то ужасно, что в милиции-то пистолет всё равно обнаружат и обязательно отберут.
Надо — сбежать!
Во что бы то ни стало надо улизнуть любым способом!
— А чего это ты голый ездишь? — спросила тётенька общественный контролёр. — Майку почему скомкал?
— Жарко очень, — ответил Толик, — много бегать пришлось. А дома мне здорово попадёт. Бабушка горько плакать будет. Она всегда горько плачет, когда мне зря попадает.
— А часто тебе зря попадает?
— Да почти всегда зря. Бабушку уж очень мне жалко.
— Я бы тебя отпустила, — призналась тётенька общественный контролёр. — Но я план по зайцам уж который месяц не выполняю. Все выполняют, одна я, Анна Дмитриевна, ещё ни одного зайца не поймала и не оштрафовала. А у нас через четыре дня торжественный вечер. Да ещё с духовым оркестром. Всех будут хвалить, а меня даже не поругают. Потому что пенсионеров критиковать нельзя: очень уж мы обидчивы. А хвалить меня не за что. А вот приведу я тебя в милицию, одного из твоих родителей оштрафуют, — голос её стал совсем ласковым, — тебе дома попадёт, бабушка твоя горько поплачет, зато мне, Анне Дмитриевне, почёт на торжественном вечере с духовым оркестром. Понимаешь?
— Я-то понимаю. Вы поймайте меня завтра, Анна Дмитриевна! Какая вам разница? Я ещё двоих товарищей позову. Будет у вас целых три зайца. Вам за это три почёта. Понимаете?
— Что-то не очень…
— Да ведь три зайца — это в три раза больше, чем один! А мы вам завтра втроём попадёмся. Мы и деньги на штраф принесём, чтобы родителей не беспокоить. Три штрафа! Три!
— Деньгами-то я вам и сама помогу, — задумчиво проговорила Анна Дмитриевна. — Мне ведь не деньги нужны, а почёт. А почёта мне не будет, пока я плана по зайцам не выполню. Всё! Приехали. Конечная остановка. Не вздумай бежать, миленький, — ласково предупредила она и показала милицейский свисток раза в четыре больше обычного.
— Отпустите вы меня! — жалобно попросил Толик. — Завтра мы вам втроём попадёмся! Три почёта вам будет!
Тётенька общественный контролёр отрицательно покачала головой, но пообещала:
— Ещё подумаем. Торопиться не будем. Всё взвесим, прикинем, потом ещё раз подумаем.
— И думать тут нечего! — Толик с трудом удержался, чтобы не сказать чего-нибудь грубого. — Меня не жалеете, бабушку мою пожалейте! Она ведь тоже пенсионерка! Плакать ведь она будет! Может быть, даже зарыдает! И всё из-за вас!
— Значит, с нервами у неё плоховато, — сочувственно объяснила тётенька общественный контролёр. — Пусть по утрам холодный душ принимает. Это очень укрепляет нервную систему.
Они вышли из автобуса и зашагали по дорожке городского сквера.
«Что же делать?! Что же делать?! Что же делать?! — чуть не кричал Толик. — Вот вредная старушенция! Свалилась на мою несчастную голову!.. Но я что-нибудь, да придумать должен! Она ещё пожалеет…»
— Предложение твоё деловое, — сказала тётенька общественный контролёр, — но рискованное. Присядем давай. — Она села на скамейку, не выпуская из рук милицейский свисток, и думала, шевеля губами, подсчитывая что-то.
И Толик тоже думал, но в руках у него был не милицейский свисток, пусть раза в четыре больше обычного, а — пистолет. Придётся, видимо, им воспользоваться!
«Уйти бы куда-нибудь, — торопливо прикидывал в уме Толик, — там я вынимаю пистолет… и требую… то есть приказываю… А если она не поверит, что пистолет настоящий? Тогда что делать?»
На всякий случай он ещё раз сделал попытку разжалобить тётеньку общественного контролёра и самым нежным голосом, на какой только был способен, заговорил:
— Три зайца у вас завтра будет. Три штрафа. Три почёта. Отпустите вы меня. Честное-пречестное слово, не обману. Если удастся, четырёх зайцев приведу. А?
— Не верю я тебе, миленький, — ласково сказала Анна Дмитриевна, — и права не имею верить. Какой же я тогда общественный контролёр, если зайцу поверю? Идём в милицию, а завтра товарищей приводи. О штрафе не беспокойтесь. Сама за вас деньги внесу. Только попадитесь.
— Руки вверх! — в отчаянии приказал Толик, вытащив пистолет и направив дуло прямо в нос Анне Дмитриевне. — Ни с места! Я стреляю без предупреждения и без промаха! Я агент иностранной разведки крупной державы! Заброшен в ваш город для выполнения опасного задания! Если вы, бабушка…
— Не бабушка я ещё…
— Неважно! Если вам, пока вы ещё не бабушка, дорога жизнь, не шевелитесь, не двигайтесь с места, не свистите в свой свисток десять минут! Не вздумайте выдавать меня! Моя пуля найдёт вас повсюду!
— Не боюсь я тебя… Не боюсь я тебя… вот нисколечко… — торопливо бормотала Анна Дмитриевна, оглядываясь по сторонам. — И пистолетик у тебя игрушечный… И не агент ты, а второгодник какой-нибудь… А я сейчас милицию вызову… тут тебя и…
— Стреляю без предупреждения и без промаха! — тряся пистолетом перед её носом, хрипло крикнул Толик. — Моя пуля найдёт вас повсюду!
Держа пистолет в вытянутой руке, Толик попятился.
Не успел он скрыться в кустах, как общественный контролёр Анна Дмитриевна с такой силой начала дуть в свой свисток размером в четыре раза больше обычного, словно это была боевая труба.
Глава № 11
Общественный контролёр Анна Дмитриевна в обществе двух шпионов. ЫХ-000 пытается стать человеком
ЫХ-000 побрился, причесался, уложил вещи в чемодан, включил рацию и передал в эфир:
— «Фруктам-овощам». Потерял всякую возможность действовать. Окружён со всех сторон. Видимо, гибну. Работайте самостоятельно. Старшим назначаю Бугемота. Скоро нам всем каюк. ЫХ-000.
Он передал это сообщение в эфир несколько раз. Пусть приятели-предатели выкручиваются сами, а задания им всё равно не выполнить. Полковник Шито-Крыто лопнет от злобы. А ему, Фонди-Монди-Дунди-Пэку, пожилому человеку, надоело трястись от страха. И пусть не носить ему мундира с погонами, орденами и медалями, зато он отныне будет жить по-человечески.
Сядет он в поезд, уедет на берег южного моря, снимет там комнату в доме, где много детей, станет с ними во все игры играть, кроме игры в шпионов.
И теперь он, кстати, уже не ЫХ-000, не Фонди-Монди-Дунди-Пэк. В паспорте у него значится: Иван Иванович Иванов.
С чемоданом в руке он довольно спокойно шагал к вокзалу, раздумывая о том, что на первый, как говорится, случай он нашёл неплохой выход из положения. Конечно, полковник Шито-Крыто будет его разыскивать, искать он умеет, ну, а мы умеем прятаться.
Но он и сам не заметил (проклятая шпионская привычка — действовать по секретной инструкции!), как оказался в сквере на условленной скамейке.
Тут же рядом сразу плюхнулся Бугемот, да так плюхнулся, что едва не опрокинул скамейку. Сидел он, сидел, пыхтел он, пыхтел и мрачно спросил:
— Вы, случайно, не знаете, когда играет «Спартак» с «Динамо»?
«Поручили ему ликвидировать меня или нет? — пронеслось в голове Фонди-Монди-Дунди-Пэка. — Главное, чтобы он не догадался, что я — это я».