Год Дракона, стр. 119
Минск, 18 мая. ИнтерФакс. По доходящим из Беларуси отрывочным сведениям, президент Лукашенко практически не контролирует ситуацию не только в отдаленных районах страны, но даже в столице. Беларуское государственное телевидение и радио транслирует записи музыкальных концертов и старые советские фильмы военно-патриотического содержания, дважды в день прерываемые новостями, из которых практически полностью исчезла международная тематика. В это же самое время по трем доступным с помощью широко распространенного спутникового оборудования каналам Чешского телевидения и радио жители страны могут в полном объеме получать международную информацию на беларуском и русском языках. На дорогах страны замечены в большом количестве мощные автомобили-внедорожники с местными и российскими номерными знаками. Как заявил нашему корреспонденту Алексею Ордынину один из высокопоставленных милицейских чинов в Минске, пожелавший остаться неизвестным, это – не что иное, как мобильные диверсионно-разведывательные подразделения чешских и польских вооруженных сил, которые уже чуть ли не неделю беспрепятственно просачиваются на территорию страны через тайные пограничные переходы, ранее использовавшиеся контрабандистами всех мастей. Хорошо известно, что коррупция среди беларуских пограничных и таможенных служб принимает поистине апокалиптические масштабы. Похоже, в Беларуси все давно поняли, что счет жизни режима Лукашенко пошел на дни, если не на часы, и пустились налаживать сотрудничество с будущими победителями, кто во что горазд. Об этом говорит хотя бы тот факт, что милиция даже не пытается останавливать пресловутые внедорожники на предмет проверки документов. Удивляет также пассивность беларуских военных, которые не утруждают себя даже элементарным патрулированием. Возникает стойкое ощущение, что страна просто расползается между пальцев президента Лукашенко, как кусок гнилой материи, отмечает наш только что вернувшийся из Минска корреспондент.
Москва, 18 мая. Выступая в прямом эфире Первого канала, известный военный аналитик П. Энгельгардт заявил, что, несмотря на воинственные заявления отдельных российских политиков и военных, ни Россия, ни ее армия не в состоянии контролировать ситуацию на территории «стратегического союзника». Для того, чтобы это сделать в сложившейся обстановке, туда необходимо ввести армейский контингент численностью не менее пятидесяти тысяч человек, подчеркнул он. К тому же российская армия лишена таких средств наблюдения и мониторинга, какими располагает чешская военная машина. На вопрос ведущего программы, почему чехи до сих пор не ликвидировали Лукашенко, несмотря на явно имеющиеся в их распоряжении инструменты, П. Энгельгардт заявил, что сам теряется в догадках по этому поводу. Нет никакого сомнения, что альтернативные структуры для эффективного управления Беларусью после смены режима уже подготовлены и только ждут сигнала. Вероятно, есть какие-то неизвестные нам до сих пор обстоятельства. Мнение о том, что странная медлительность Чехии вызвана стремлением в первую очередь выяснить судьбу пропавших студентов, П. Энгельгардт отмел как «сентиментальную и несостоятельную»: слишком многое поставлено на карту, заявил он, чтобы судьба восьми человек могла оказать сколько-нибудь заметное влияние на решения политиков и генералов. Одним из самых удивительных аспектов конфликта П. Энгельгардт считает тот факт, грузопотоки между Европой и Россией, проходящие по территории Беларуси, сократились в объеме весьма незначительно, а простаивавшие на беларуских границах неделями составы и автопоезда передвигаются теперь даже быстрее, чем прежде. Судя по всему, нам еще раз недвусмысленно намекают на то, что смена режима в Беларуси будет выгодна для России, сказал аналитик.
МИНСК, 18 МАЯ. ВЕЧЕР
Корабельщиковы даже не успели испугаться, – так быстро все произошло. И Сонечкин крик не услышали. Погибли мгновенно, – вывернувший им навстречу из переулка на совершенно невероятной скорости КамАЗ снес, оторвал и переехал, расплющив, всю переднюю часть «ешки», до центральной стойки.
Сонечку спас ремень, который она не успела отстегнуть, хотя уже собиралась это сделать, – они ведь почти приехали домой. Секунда. Доля секунды.
Павел увидел. Он сидел в «шестерке», ждал их возле подъезда, всматриваясь в темноту, чтобы не пропустить синий ксеноновый отсвет фар их машины. И, уже заметив этот свет, отшатнулся невольно, когда грузовик с ревом пронесся мимо, и услышал страшный грохот удара и крик. Его собственный крик застрял у него в гортани, только сипение раздалось. Он увидел, как КамАЗ, даже не затормозив, вылетел, пробив тонкий трубчатый металл ограждения, на проспект Скорины и помчался в сторону Московского автовокзала.
Он выпал из «шестерки» и рванулся к обломкам «ешки». Задняя часть была почти целой, и Павел увидел повисшую на ремне безопасности потерявшую сознание девочку.
– Барышня... – прохрипел Павел.
Он выхватил из кармана нож-«бабочку», с которым никогда не расставался, – хороший ножик, острый, – и несколькими сильными движениями перерезал ремень. Подхватив Сонечку, буквально упавшую ему в руки, он рванулся назад, к «шестерке», стараясь нести девочку так, чтобы не сильно болталась ее голова. Кое-как открыв заднюю дверцу, он нырнул вместе с ней на сиденье:
– Сейчас, барышня... Сейчас. Потерпи.
Он даже не думал, что она тоже, быть может, не жива уже, или ранена тяжело, – не думал, и все. Он уложил ее на сиденье, метнулся снова наружу, вытащил из багажника какие-то тряпки, одеяло, сорвав с себя куртку, исхитрился обернуть ее вокруг шеи девочки, накрыл ее одеялом и прыгнул за руль.
ПРАГА, 18 МАЯ, «GOLEM INTERWORLD PLAZA». ВЕЧЕР
У Богушека было такое лицо, – Майзель понял, что кто-то умер.
– Кто?! – рявкнул он.
– Твой... В Минске.
– Как?!
– Грузовик. Машину – в шматки.
– Изображение.
Гонта, вздохнув коротко, нажал какую-то кнопку. На правой панели из трех возникли дрожащие контуры передачи в тау-диапазоне. Вокруг обломков суетились какие-то люди, что-то куда-то тащили, какие-то машины стояли рядом, одна из них отъехала.
– Домой звоните.
– Уже. Не отвечает никто.
– Господи, – вырвалось у Елены.
– Людей туда.
– Уже, Дракон.
– Еще!!! Всех ментов своих поднимай!!! – заревел Майзель.
– Не бей его, – сдавленно сказала Елена, держась за горло обеими руками. – Он все знает. Не бей его. Он не виноват.
– Я виноват.
– И ты не виноват... Она жива.
– Что?!
– Сонечка. Сонечка жива. Я чувствую.
– Елена!
– Я чувствую, – упрямо повторила Елена. – Она как моя доченька, я ее чувствую.
Ее вдруг затошнило. Ей часто становилось нехорошо последние две недели, и Елена никак не могла понять причину. И поясница побаливала как-то странно. Ей не хотелось, чтобы сейчас, когда такое творится, Майзель отвлекался на ее «бабскую хандру», как она сама про себя это называла, считая, что все болезни – от нервов, а уж сейчас-то – тем более. Вот только не тошнило ее никогда так сильно. Этого еще не хватало, сердито подумала Елена.
– Гонта. Найди ее. И если с ней...
– Прекрати его бить! – заорала Елена. – Прекрати немедленно, это же твой собственный глаз!
– Я себе сейчас оба глаза достану. Работай, Гонта, – он выключил связь.
– Прекрати, – прошептала Елена. – Это война... Ты же сам говорил.
– Так не воюют.
– Так воюют подонки.
– Почему?
– Ты как будто не знаешь. Достать побольнее. Сделать больно-пребольно. Так больно, чтобы сорвался, взбесился, начал ломать все вокруг. Чтобы наделал ошибок, которых потом не исправить. Есть логика, есть. Это только кажется, будто её нет.
– Он мне не нужен. Пусть уходит, пусть живет где-нибудь. Мне все равно. Было все равно.
– Он не может жить иначе. Только так. Это власть. Ты не можешь не знать этого.
– Я знаю. Но ему конец.
– Пока конец не наступил, он не наступил. И он будет до последнего цепляться. До последнего. И ты бы на его месте вёл бы себя точно так же.