Я вернусь через тысячу лет, стр. 50
Пожалуй, долго еще литература здесь будет представлена только стихами да фантастикой, которую начинает Бирута. Всему остальному будут мешать условности.
А эту “ужасно романтичную историю” наверняка знает Джим.
19. Жюль и дикарка
Джим рассказывал мне эту историю понемногу. Из него все надо было выдавливать, вытаскивать. Как клещами. Вопрос – ответ, вопрос – ответ. И так – четыре вечера подряд. Все те четыре вечера, которые мы провели в Нефти. И еще какие-то, перерывы днем, во время работы.
Но все-таки он рассказал немало. Достаточно, чтобы понять все и представить какие-то недостающие детали, подробности.
Я с удовольствием записал бы эту необычную историю в коробочку эмоциональной памяти, если бы уже давно не пообещал Бируте для нового ее рассказа и вторую, пока еще пустую коэму.
Конечно, было бы лучше, если бы эту историю записал сам Жюль Фуке – тот худощавый парень с черной седеющей шевелюрой “ежиком”, которого я видел в столовой Нефти вместе с лерами. Но у меня, увы, нет больше коэм. И нет лаборатории, где я мог бы сделать новые.
Когда-нибудь будет у нас тут киберлаборатория. И тогда я сделаю новые коэмы и подарю одну Жюлю, чтобы он смог записать эту историю. Если, конечно, захочет.
Он прилетел на “Рите-1”, этот удивительный, неунывающий геолог. Он был одним из первооткрывателей Нефти, надувал здесь первые серебристые палатки, рубил здесь первые дома. Ему очень пригодилось в этих местах то умение валить деревья и ставить срубы, которое преподают в “Малахите” и которым я пока что не воспользовался.
И еще Жюль один из первых здесь заболел ренцелитом – страшной болезнью, похожей на земной столбняк, от которой далеко не все вылечивались, даже несмотря на всю мощь нынешней медицины. Но Жюль каким-то чудом уцелел – поднялся, и даже следов не осталось.
А жена его погибла.
Сейчас ренцелит побежден. Мы не можем заболеть им, потому что еще на орбите нам сделали от него прививки. А в первый год не одни только жены Жюля и Арстана Алиева погибли от этой коварной болезни. Причем тогда еще даже не знали – отчего она. И сути болезни не знали, хотя и видели, что она похожа на столбняк.
Но микроб земного столбняка попадает в рану, в кровь. А здесь не было ни ран, ни даже царапин. И непонятно было, как приходит болезнь, и не помогала противостолбнячная вакцина.
Эту болезнь победил микробиолог Натан Ренцел, ученик и помощник Чанды Тушиной. Он и сейчас работает в своей лаборатории, и его непросто увидеть – он так поглощен своим делом, что по неделям не выходит из лаборатории и живет рядом с нею, дверь в дверь. И то, что не донимают нас теперь местные болезни, – его заслуга.
Он отыскал маленького злого комара – потом его почему-то тоже назвали ренцелом, – который переносит болезнь, как на Земле переносили когда-то комары малярию.
Натан выделил возбудителя этой болезни, и приготовил вакцину, и на себе испытал ее.
А потом он уничтожил этих комаров на всем материке. Методично, настойчиво он выращивал в своих колбах полчища стерилизованных радиацией самцов ренцела и сбрасывал их с вертолета над болотами и лесами. Квадрат за квадратом. По пять раз на каждый квадрат. Сытые, откормленные стерилизованные самцы опережали и оттесняли здоровых и... не оставляли потомства.
Этот старинный, еще в двадцатом веке открытый метод помог очистить наш материк от опасных насекомых. Сейчас рёнцел – такая же редкость на материке, как малярийный комар – на нашей далекой родной планете.
Овдовевший Жюль долго жил один, считал, что все личное для него кончено, что ему осталась только работа. Работа и еще путешествия, без которых он не мог жить ни на Земле, ни здесь, на Рите.
В вертолете и без него – просто с индивидуальным реактивным двигателем за спиной – Жюль облетел весь наш материк, побывал в самых дальних его закоулках еще задолго до того, как появились на материке ра. Именно Жюль нашел ту чудесную бухту с золотистым песком, где будет создана наша зона отдыха и куда сейчас пробивают дорогу лесодорожные машины. Именно Жюль дал название пустынному и неуютному Плато Ветров. А когда он осмотрел весь наш материк, то решил взглянуть и на соседний, откуда позже приплыли ра и гезы.
Тот материк в несколько раз больше нашего. И южнее. И теплее. Самая северная его оконечность – на широте нашей зоны отдыха. А юг опускается к тропику. Много племен живет на том материке.
И, может, не одни только ра и гезы еще будут вытеснены оттуда на нашу прохладную землю.
Как и наш материк, тот, соседний, еще не назван. Может, когда-нибудь его назовут Жюльенией или Фукедой – не знаю. Сейчас его просто называют Восточным материком, потому что он – к востоку от нашего. Его берега, горы и реки нанесены на наши карты. Но это пока что немые карты, потому что большинство гор, рек и озер – безымянны. Местных названий мы не знаем, а со своими тут не очень торопятся. Названия должны быть точными. А для этого нужны точные знания, которых пока у нас нет. Земные названия складывались веками, даже тысячелетиями. Значение большинства из них к нашему веку было утеряно – осталось лишь звучание. Но когда-то было и значение! Мудрено ли, что здесь не спешат с названиями, не торопятся увековечить на географической карте свои имена?
Конечно, так труднее преподавать географию детям. Но, наверно, было бы хуже, если бы дети читали на географических картах планеты имена людей, которых часто видят в коридорах своего дома. Наверно, такая поспешная топонимика помешала бы воспитывать детей скромными.
Жюль Фуке летал на Восточный материк несколько раз. Вначале – в вертолете, потом – только с индивидуальным ракетным двигателем МРМ-5, который при не очень высокой скорости обеспечивал максимальную дальность полета.
Во время одного из этих путешествий Жюль увидел на берегу ручья одинокую девушку, почти нагую. Он спустился к ней просто так, из любопытства – посмотреть, какие они, дикарки. Тем более, что поблизости, как показалось ему сверху, никого больше не было.
Увидев его, девушка испугалась, вскочила и хотела бежать. Но она не могла бежать – на ноге у нее была большая загноившаяся рана, которую девушка и промывала возле ручья.
Едва сделав несколько шагов, дикарка упала. И лежала на земле, раскинув руки, уткнув в траву лицо, ожидая неминуемой смерти.
Жюль решил воспользоваться этой беспомощностью девушки и неторопливо надел на ее голову, поверх гривы спутанных черных волос, каркас приемника мыслей.
Девушка не пошевелилась. Ей, видимо, казалось, что это – неизбежные приготовления к смерти.
Тогда Жюль надел на себя второй приемник мыслей и тихо сказал:
– Девушка, хочешь, я вылечу твою ногу? Она удивленно подняла голову, посмотрела на незнакомца и ответила:
– Убивай – не мучай!
Жюль широко улыбнулся.
– Я не хочу убивать тебя, – произнес он. – Ты мне нравишься.
У нее и на самом деле было приятное большеглазое лицо – испуганное, грязное, измазанное в земле, – но приятное.
Она улыбнулась ему в ответ, села и попыталась стащить с головы приемник мыслей.
– Не трогай эту вещь! – торопливо сказал Жюль. – Ты сразу перестанешь понимать меня.
Она отдернула руки и испуганно покосилась на него. Потом спросила:
– Ты – Чу?
– Нет, я Жюль, – ответил он. – А кто такой Чу?
– Жуль... – растерянно повторила девушка. – Жуль... Я не знаю такого бога. Значит, ты чужой бог.
– А кто такой Чу? – снова спросил Фуке. – Чей он бог?
– Наш, – ответила девушка. – Племени леров. Я никогда не думала, что увижу живого бога. Пусть даже и бога чужого племени.
– Я не бог, – сказал Жюль. – Я человек. Такой же, как ты.
– Люди не летают, – ответила она. – Летают только боги. Он понял, что убеждать ее бесполезно. А может, пока и не нужно. Пусть считает его богом. Так даже удобнее.
– Давай я вылечу тебе ногу, – снова предложил он.
– Лечи, если можешь.
Он вынул из кармана моток стрептимиолового пластыря и залепил им рану.