Я вернусь через тысячу лет, стр. 20
– Наоборот, Рута! Оно вытравило из меня почти весь цинизм! Это уже жалкие остатки!
– Брехун! – вдруг послышался в динамике голос Ольги. – Представляешь, Рута, я выслушиваю это сто дней почти одна! Ведь с нашими милыми напарниками мы общаемся не больше двух часов в сутки... Как ты думаешь – дадут мне на Рите какую-нибудь медаль за терпение?
– Я отключаюсь, ребятки! – Марат не дал нам ответить. – Жаловаться на меня она может сутками. А вам еще надо отдохнуть.
– Не отчаивайтесь! Я скоро приду! – ворвался в динамик голос Ольги, и лишь после этого раздался щелчок выключателя.
Она и на самом деле пришла довольно скоро и расцеловалась с Бирутой и даже со мной и долго, с откровенным изумлением разглядывала нас.
– Мы такие страшные? – спросила Бирута.
– Нет, что ты! – Ольга смутилась. – Обычные! Ну, похудели, конечно. Просто я впервые вижу проснувшихся. – Но ты же сама... Доллинги...
– Ах, это не в счет! Доллингов я вначале и не видала – мы проснулись позже. А на себе разве что заметишь?
– Ну и что ты заметила на нас? – немедленно поинтересовалась Бирута.
– Вы как-то посвежели. Видно, что стали моложе.
– А как Монтелло? – спросил я. – Ты их еще не видела?
– Нет! Их будят Доллинги. Ночью, наверно, проснутся. Или к утру.
– Вы различаете день и ночь? – удивился я.
– Так удобнее. – Ольга пожала плечами. – Это уже стало традицией. Нам передали – мы вам передадим.
– А знаешь, и ты ведь помолодела, – сказала Бирута, внимательно разглядывая Ольгу.
Я тоже пригляделся к ней, но ничего не заметил. Такая же русая, крутобедрая и гибкая, какая была в “Малахите”. Только щеки бледные. А там были румяные. Да разве разберешь, помолодела ли на год курносая девятнадцатилетняя девчонка? Зря они болтают все эти женские глупости!
– Не знаю, ребята, не знаю... – задумчиво произнесла Ольга. – Телу-то легко. Но, может, это гравитация? Все-таки наш корабль – не Земля. Вот как будет на Рите?.. Мы уже и так с Маратом проводим в спортзале по два часа вместо положенного часа. Боимся стать хлюпиками. Времени-то хватает. Больше четырех часов все равно не проспишь. А эспандеры мы даже в рубку притащили.
– А Доллинги? – спросил я.
– Доллинги торчат в спортзале больше нас! Майкл говорит, что на Рите ему понадобится прежде всего сила. И вообще – у всех все расписано по минутам. Такую мощную программу соорудили себе на эти сто дней! Будто не на Риту летят, а домой, в Англию. Они даже фильм о космосе сняли!
– Зачем? – удивилась Бирута.
– Поинтересуйся! Майкл говорил что-то о наших будущих детях...
– Лель... – спросила Бирута. – А скажи – трудно? Вот эти сто дней...
– Нет, ребята! – Ольга покачала головой. – Все предусмотрено! Абсолютно все! Даже встреча с чужим космическим кораблем. Только нажимай кнопки! На Земле ведь знали, что дежурить будут не пилоты... И потом – мы не ведем исследований. У нас всего лишь транспортный рейс.
– А если навстречу что-то неожиданное?
Это, конечно, спросила Бирута. Истинно женский вопрос!
– На это у тебя меньше шансов, чем быть сбитой в чистом поле биолетом! Но если даже и метеор – автомат сожжет его, прежде чем ты успеешь понять, в чем дело! Я же говорю – все предусмотрено!
Я слушал Ольгу, и становилось грустно. Хотя, казалось бы, надо радоваться.
И мне почудилось, что Ольга тоже говорит все это грустно. Почему бы? Неужели мы еще недостаточно взрослые, чтобы радоваться безопасности?
4. Рубка
Вечером мы были уже в рубке, и Марат объяснял:
–...Крайние серые щиты приборов смотрятся только в случае аварии. Возле каждого прибора – толковая надпись. Вполне по нашему интеллекту. При неисправности в приборе или на линии красная лампочка все скажет. Серые щиты контролируются двумя голубыми. А голубые – одним желтым. Принцип – тот же. Поэтому достаточно следить за желтым. Если на нем вспыхнет красная лампочка – то она вспыхнет и на голубом, и на сером. Так сказать, уточнит – где и что. А здесь – главное. Малейшая неисправность реакторов, или автопилота, или электронного мозга – на красном щите. При любом ЧП он сам все объяснит – вслух, понятно. И в чем причина, и что делать. Нельзя только уходить, слышите? Ни на минуту рубка не должна оставаться пустой. Объяснения могут не повториться. Поэтому дежурят по двое. И едят – по одному. Кто-то всегда должен быть возле красного щита.
– Мы смутно помним это, – сказала Бирута и улыбнулась. – Мы забыли еще не все, чему нас учили до сна.
– Я обязан напомнить! – Марат был предельно серьезен. Даже уголки его губ не дрогнули. – А вы обязаны напомнить это своим сменщикам.
– Вот если только корабль... – произнесла Бирута.
– На красном щите внизу кнопки, видишь? – Марат протянул руку. – Тут надписи – “Встречный корабль”, “Параллельный корабль”. Нажми нужную – и к кораблю уйдут радиосигналы и ракета с информацией. Повторный нажим – повторные радиосигналы. В ракете – все интересное. А мы задерживаться не можем.
– Значит, мы не узнаем, откуда они?
– Почему? Их сигналы запишет наша аппаратура. И расшифрует. И подаст тебе на экране.
– А если они терпят бедствие? Если нужна помощь!
– Тогда отогревайте и будите Эрвина. Или Красного. И тормозите корабль. Тут же, на красном щите, видите – “Срочное торможение”. Пока корабль сбросит скорость – они проснутся. А самим программировать маневр запрещено. Можно улететь к черту на кулички. И электронный мозг не поможет. Но это ведь все чистая фантастика, ребята! Встречных кораблей не будет!
– Почему ты так уверен?
– Надо же быть реалистом! В этом рукаве Галактики вообще нет жизни. Только Земля и Рита. Откуда взяться кораблю?
– Ну, какой-нибудь заблудший, – Бирута не выдержала и слегка улыбнулась.
Но Марат не заметил этого.
– Заблудший – значит, мертвый, – очень серьезно уточнил он.
– Но ведь это тоже интересно! Маратик, неужели ты не понимаешь?
– Я все отлично понимаю, ребята! Но надо же учитывать нашу специфику! У нас не исследовательский корабль. Мы не пилоты. Все рассчитано и настроено только на то, чтобы перебросить нас через космос. И если мы разрушим эту программу и начнем маневрировать – мы можем никогда и никуда не прилететь. И наши сведения все равно пропадут вместе с нами.
Вместо одного мертвого корабля будут два – только и всего! И вообще – я уже боюсь оставлять на вас корабль... Есть же, в конце концов, обязательные инструкции, правила! А вы – как дети! Из всего хотите сделать игру.
Коренастый, черноволосый Марат разгорячился. И без того темные глаза его стали почти черными.
– А она тебя все-таки завела! – сказал я. – Ты же говорил – чистая фантастика! Чего тогда волноваться? Мы не такие уж дети, Марат! Не бойся! Нам вовсе неохота хладными трупами носиться по Вселенной. Все будет в лучшем виде! Где у тебя инструкции?
– Здесь! – Марат слегка выдвинул из пульта возле красного щита ящичек. – И прочтите их, пожалуйста, завтра. Пока мы еще, так сказать, живы...
– Прочтем, Марат! Ты сможешь спать спокойно.
– Все шутите!..
– Ты забываешь, Марат... – грустно сказала Ольга и повернула к нам голову от красного щита, на который смотрела. – Когда мы с тобой проснулись, мы тоже все время шутили. А сейчас просто не хочется засыпать.
– Верно! – признался Марат и растерянно, вымученно улыбнулся. – Не хочется!..
“Наверно, просто страшно! – подумал я. – Но ведь и к нам с Бирутой это еще придет...”.
В коридоре послышались далекие, звонкие шаги. Это могли быть только Доллинги. Других “ходячих” на корабле не было. А Доллингам – через полчаса начинать дежурство.
– Хелло, ребята! – сказала Энн, войдя в рубку. – Хелло! – повторил вошедший за нею Майкл.
Они совсем не изменились – улыбающиеся, стройные, спортивно-подтянутые Доллинги. Ими можно было любоваться. Их можно было снимать на поздравительные открытки – кудрявую, большеглазую Энн и черноволосого, белозубого красавца Майкла, будто сошедшего со старинных американских реклам.