С моей-то рожей, стр. 20
– Вот она, красавица. Раз уж вы оказались на высоте, у меня есть предложение. Я пристрою эту штучку где-нибудь в вашем доме. Вы сами можете назначить момент взрыва, чтобы иметь время смотать удочки. В конце концов, я не обещал бросить бомбу вам прямо в рожу. Главное – громыхнуть как следует, чтобы у клиентов не было ко мне претензий. Сечете? Только не вздумайте предупредить легавых, если не хотите действительно взлететь на воздух!
– Можете быть на этот счет абсолютно спокойны.
– Ладно, куда мне пристроить мою игрушку?
Я задумался. Голова кружилась от происходящего. Я ощущал себя героем безумно захватывающего романа.
– Пристройте-ка ее под этим столом. Это возможно?
– Сейчас посмотрим. А в какое время устроить салют? Желание клиента для меня закон!
Малый был не лишен чувства юмора!
– Мне кажется, девять часов вечера будет подходящим временем для фейерверка, вы не находите?
– О'кей!
Глядя, как он возится со своей адской машиной, я поду, мал о том, что он напоминает слесаря, вызванного для исправления каких-то неполадок.
Усевшись на корточки перед столом, мужчина достал из кармана изоляционную ленту и закрепил взрывное устройство прямо под крышкой стола.
– Дело сделано! Ваше счастье, что подобрали меня сегодня на улице. Иначе вечером отправились бы с моей помощью на небеса. Вам не откажешь в чутье, черт побери!
– А вы уверены, что детонатор сработает в нужное время?
– Уверен, можете не волноваться. Я служил в саперных войсках. Именно мне пришла в голову идея угробить вас при помощи взрыва. Автоматная очередь была бы хуже: меньше времени, чтобы смыться.
Он поднялся с колен и отряхнул брюки.
– Ну что же, я отчаливаю. Носа на улицу не высовывайте. Мои напарники караулят снаружи. Я им навешаю лапшу на уши, что вы ушли, а сам вроде воспользовался вашим отсутствием, чтобы пристроить игрушку...
Он явно не знал, как лучше попрощаться. Я облегчил ему задачу, протянув руку. Честно говоря, он заслужил этот простой знак уважения.
7
Тот, кто никогда не проводил время в компании с установленной бомбой, не сможет понять моих чувств. Стремительно летели часы. Мне была подарена возможность самому распоряжаться своей судьбой: я должен был выбрать момент своей смерти и смерти Эммы. У меня не было ни малейшего желания избежать взрыва. Пусть он поставит финальную точку в наших отношениях с самой удивительной женщиной, которую я когда-либо встречал. С помощью бомбы я отомщу всем тем, кто того заслуживает, и обрету, наконец, покой, которого никогда не знал.
Больше всего я боялся, что Эмма позвонит и предупредит, что не придет домой к ужину. Слава Богу, мои опасения не оправдались. Она заявилась раньше обычного и казалась задумчивой. Я поинтересовался, в чем причина ее озабоченности. Пожав плечами, она сказала:
– Я очень волнуюсь.
– Из-за чего?
– Жеф, честно говоря, я всерьез опасалась, что, вернувшись домой, не застану тебя.
– Что за глупости!
– Но после всего того, что я тебе рассказала вчера...
– Пусть тебя это не заботит.
Эмма отправилась переодеваться. Я боялся, что она обнаружит исчезновение своих украшений, но, по счастью, ей не взбрело в голову заглянуть в шкатулку.
Когда она спустилась в гостиную, на ней были черные шелковые брюки и длинная голубая блуза. В этой одежде она вновь стала похожа на девчонку... Я бросил взгляд на часы: они показывали восемь. Я ощутил какое-то сверхъестественное спокойствие.
– Ты голодна? – спросил я.
– Как волк... А что если нам открыть баночку паштета? Бутылка шампанского тоже не помешает, как ты думаешь?
Ну не забавно ли, что ей захотелось праздника именно в этот вечер?
– Пока ты сходишь в погреб за вином, я накрою на стол. Приготовить тебе омлет?
– Не откажусь.
Мы поужинали в полном молчании. Со стороны наша трапеза казалась совершенно заурядной. Ничто в нашем поведении не выдавало исключительности этого вечера. Мы обменивались обычными взглядами, привычными жестами. Эмма казалась мне гораздо красивее, чем в тот день, когда я впервые увидел ее. Короткая стрижка, светящиеся умом глаза делали ее просто неотразимой. Неужели передо мной сидела убийца, коварная женщина, осуществившая одно из самых отвратительных злодеяний?
– Почему вы все время смотрите на часы, Жеф?
Я вздрогнул.
– Наверное, машинально. В девять часов будет телепередача, которую я с нетерпением жду.
– Вы уже написали статью на завтра?
Обычно я садился писать после обеда, а вечером мы обсуждали мое произведение.
– Нет, Эмма.
Она слегка нахмурилась. Уголки ее рта опустились, придав лицу неприятное выражение.
– Почему?
– Что-то не было вдохновения. Напишу завтра утром.
– Странно, Жеф. Вы никогда раньше не брались за перо утром.
– Придется один раз сделать исключение. Честно говоря, сегодня вечером мне не до этого.
– Я понимаю, что с вами происходит.
– Неужели?
– Вчера вы были потрясены доказательством любви, которое я вам предоставила, признавшись в убийстве. Затем вы сделали вывод, что имеете дело с настоящей преступницей, и испугались...
Было восемь часов тридцать пять минут. Если бомба сработает в назначенное время, нам осталось двадцать пять минут. Но мог ли я рассчитывать на подобную точность? А вдруг мой наемный убийца просто блефовал, назначив время взрыва?
– Почему вы не отвечаете?
– Извини, что ты сказала?
– Господи, да что с вами? Вы меня даже не слушаете!..
За двадцать пять минут я успею высказать ей немало, прежде чем мы разлетимся на куски. Все, что накипело на душе, все, что всегда мешало мне нормально жить, все, о чем я, несмотря на свой талант, никогда не мог написать.
– Я хотел бы с тобой поговорить, Эмма.
– Я тоже хочу, чтобы вы со мной поговорили.
– Но мне очень трудно.
– Вам?!
– Именно мне. Писателю иногда особенно трудно найти простые слова. Я хотел бы вам сказать, что опоздал уехать.
– То есть как?
– Я слишком долго культивировал свое одиночество, в котором хоть и оттачивается перо, однако разрушается сердце. Человек не может жить один. Лучшим подтверждением этой истины является тот факт, что, едва повзрослев, человек испытывает потребность найти себе пару. А я слишком долго не желал принимать эту истину...
– Но теперь вы ее приняли, Жеф, и это главное!
– К сожалению, слишком поздно.
Правильные черты ее детского лица исказила гримаса отчаяния.
– Не говорите так, ведь я же с вами.
– Ты могла бы быть со мной!
– Но, Жеф! Неужели вы так изменились ко мне после вчерашнего признания?
– Нет, значение имеет то, в чем ты как раз не хочешь признаться...
Она мгновенно побагровела, открыла рот, чтобы что-то сказать, но, не найдя слов, отвела взор.
Большая стрелка моих часов сделала еще один маленький шажок вперед. До рокового мгновения оставалась ровно четверть часа. Если же пиротехник совершил малейшую погрешность, то...
– Объяснитесь, Жеф!
– Ты ломала со мной комедию, Эмма!
– Жеф! – с укоризной произнесла она, стараясь смотреть мне прямо в глаза, однако не смогла долго выдержать мой взгляд. Внезапно меня охватила жесточайшая паника. Буквально заколотило от страха. Это не был страх близкой смерти. Я испугался, что не успею сказать ей все, что хотел. Прежде чем отправиться в небытие, необходимо было любой ценой уничтожить ее морально. Мое мужское самолюбие, моя человеческая тоска требовали компенсации.
– Ты сыграла со мной жестокую шутку. Ты всего лишь грязная потаскушка! Перед смертью я хотел бы тебе сказать, что наивного дурака в моем лице больше не существует.
Я цедил эти слова сквозь зубы, крепко зажав в пальцах десертную вилку.
Побледнев, она встала.
– Я запрещаю вам оскорблять меня!
Она собралась выйти из-за стола, но я удержал ее.