Волчья ягода, стр. 55
– Стой! – крикнула она, задыхаясь. – Прекрати делать это… Похоже, тебе уже и это начинает нравиться… Открой балконную дверь… Здесь душно, здесь ОЧЕНЬ душно… А теперь иди.., ничего, что холодно, все равно иди… Тогда я сохраню тебе жизнь…
Журавлев голый стоял на балконе, на фоне черного вечернего неба – это был восьмой этаж – и дрожал от леденящего, пронизывающего ветра, дождя и ужаса…
– Мне надо в туалет, – прошептал он, – ты, идиотка, пусти меня в туалет… Я же сейчас заору… Мне плохо… О…
Она услышала отвратительный физиологический звук, и ей пришлось зажать пальцами свободной руки нос.
– Ты даже умереть не можешь достойно… – прошептала она, стараясь не дышать, – вставай на ящик, быстро!
– Я не могу… Ты же видишь, что со мной происходит… Ты хорошая девочка, отпусти меня в туалет, посмотри, что со мной творится…
– Вставай на ящик, – Берта ткнула пистолетом в мокрую от дождя спину Журавлева. – Я же сейчас нажму на курок…
И он, изнемогая от страха и унижения, поставил одну ногу на деревянный ящик, в котором весной выращивал рассаду цветов. Он теперь ненавидел цветы, лето, землю, женщин и все то, что раньше так радовало его. Ящик для рассады на его глазах превращался в эшафот, а сам он, врач-психиатр, знающий о себе больше, чем кто-либо, и живущий вот уже много лет в своем собственном мирке, наполненном острыми ощущениями и вечным страхом разоблачения, напоминал теперь кусок дерьма и пах соответственно… Его сущность, его организм, его физиологическая система, сильно отличающаяся от других, нормальных систем, дала сбой. Последний сбой…
Он не помнил, как ставил на ящик вторую ногу.
– Собаке – собачья смерть, – сказала Берта и легонько подтолкнула его к самому краю.
Запрокинув голову, она смотрела на небо, пока не осознала, что на балконе, на загаженном балконе никого, кроме нее, нет. Чуть слышный удар где-то внизу не произвел на нее никакого впечатления. Ее радовало лишь одно – ей не потребовалось даже стрелять. Илья будет доволен. И Малько. Профессор покончил жизнь самоубийством.
Она достала из кармана носовой платок и, пятясь к двери, аккуратно стерла с пола мокрые следы своих ботинок. Все до одного. Осторожно прикрыла дверь и по ступенькам, не дожидаясь лифта, спустилась вниз, где ее подхватил в свои объятия измученный ожиданием Ромих.
Подумав мельком о том, что он трус, Берта тем не менее поцеловала его и заставила себя улыбнуться.
– Все, Илюша, теперь можно возвращаться домой… Журавлев выбросился с восьмого этажа… Нам надо спешить… Я не стреляла, поэтому можешь не переживать…
Анна проснулась с тяжелой головой и долго не могла понять, что же такое произошло с ее телом и почему так сильно болит правая нога… В комнате все было серым, словно посыпанным пеплом.
Она попробовала пошевелиться, но поняла, что лежит как-то странно, на боку, в неудобной позе, а нога и вовсе не слушается ее…
Она изогнулась всем телом и, повернув голову, увидела, что ее нога пристегнута наручниками к радиатору отопления, находящемуся у самой кровати. Игоря рядом не было.
"Постепенно глаза мои начали привыкать к этому непонятному серому воздуху, которым была заполнена комната, пока я не поняла, что просто еще очень рано, часа четыре или половина пятого.
– Игорь… – позвала я, чувствуя, как комок подкатывает к горлу. – Игорь, ты где?.. Неужели ты бросил меня?
Но в комнате было тихо. Вопрос, который в ней прозвучал, был словно бы произнесен не мной – Я НЕ МОГЛА в силу своего характера опуститься так низко, чтобы спросить, не бросили ли меня. Меня невозможно бросить, поскольку я не вещь… Но ведь я спросила… Это же мне не приснилось! Как не приснилась мне и моя нога, пристегнутая наручниками к радиатору.
– Игорь! – крикнула я и почти в ту же секунду услышала шаги, приближающиеся по коридору к моей двери. Легкие и быстрые, словно кто-то спешил мне на помощь…
И точно: дверь распахнулась, и на пороге возникла Мила.
– Это снова ты? – спросила я с горечью и захныкала, как маленькая. – Когда ты отпустишь меня? Ты ведь ничуть не лучше меня, да нет.., ты ХУЖЕ меня, и ты сама это прекрасно знаешь… Зачем ты мучаешь меня?
Но она, казалось, меня не слышала. Подойдя стремительным шагом к кровати, она, даже не глядя мне в лицо, достала из кармана своего, ставшего мне уже ненавистным черного пальто ключ, при помощи которого сняла наручники с моей щиколотки и трубы радиатора и почти бегом выбежала из номера, прикрыв за собой дверь…
Я моментально вскочила с постели и стала оглядывать комнату… В ней явно либо что-то искали, поскольку все было перевернуто вверх дном и разбросано по полу, либо здесь происходила борьба…
Я искала вещи и предметы, принадлежащие Игорю, и, на свое счастье, находила их, что свидетельствовало о том, что он все же не бросил меня, что он где-то здесь, возможно, в коридоре… Мысли мои путались… Осмотрев тщательно две комнаты номера, я поняла, что нас ограбили – я не нашла ни рубля, ни доллара. Портмоне Игоря оказалось пустым, выпотрошенным и валялось в кресле; в карманах моего костюма тоже не было ни гроша, больше того – не было моего мехового пальто!
И тогда я зашла в ванную, чтобы умыться и привести себя в порядок перед тем, как обратиться к администратору с просьбой выяснить, как же это могло случиться, что в номер ночью вломились грабители, которые к тому же еще действовали так тихо, что я не проснулась?! У них были ключи? Кто им дал эти ключи? И где Игорь? В тот момент я меньше всего думала о том, что живу по Дориным документам, по ее паспорту, и что при первой же проверке меня могут арестовать и осудить за ее убийство…
Игорь лежал в ванне, наполненной красной жидкостью, и смотрел в потолок. Горло его было перерезано… Белые кафельные стены ванной, забрызганные кровью, напоминали декорации к фильмам ужасов Дэвида Линча…”
Глава 12
Малько позвонил к Ромихам вовремя: они успели вернуться с проспекта Вернадского и теперь тихо-мирно ужинали. Вернее, Илья кормил ставшую совершенно бесчувственной и апатичной Берту.
Когда Сергей приехал, они все еще сидели за столом, и Берта, уставившись в одну точку, молча пила маленькими глотками чай.
– Добрый вечер… – Сергей сел рядом и, понимая, что с ней происходит что-то нехорошее, подтачивающее ее изнутри, положил свою ладонь ей на руку. – Берта, очнитесь… Это я – Сергей Малько.
И она действительно пришла в себя. Вздрогнула, оглянулась по сторонам и судорожно вздохнула.
– Привет, Малько… Я что-то неважно себя чувствую. Вы здесь поужинайте без меня, а я пойду прилягу…
Илья проводил ее в спальню, вернулся на кухню и сел напротив Сергея.
– Вы куда-нибудь ездили?
– НЕТ.
– Но ваша обувь… Она мокрая и в грязи…
– ТЫ УЖИНАЛ С НАМИ.
– Илья, где вы были?
Ромих достал из кармана смятый листок и протянул его Сергею.
– Ты, конечно, можешь его порвать. Это твое дело. Но ведь ничего не изменится… – сказал он и закрыл лицо руками.
– Но здесь только четверо…
– Теперь четверо.
– Она уже начала?.. Журавлев был первым?
– Она и пальцем до него не дотронулась. Ты обещал нам… Мы втроем сидели вот на этой самой кухне с половины пятого и до восьми… Хорошо?
Илья встал и походкой больного человека вышел из кухни, вернулся с конвертом и протянул его Малько.
– Это твой гонорар. А на ужин у нас была баранина и салат из красной капусты… И ты сам сейчас в этом сможешь убедиться… Вот только подогрею Малько держал в руках конверт и смотрел на него, думая о чем-то своем, а потом положил его на стол и отодвинул от себя.
– Я не возьму ЭТО.
Ромих резко обернулся и застыл с большой вилкой в руке…
– Почему? – испугался он, не веря своим ушам. – Ты же обещал… Обещал!
Сергей вдруг понял, как сильно сдал Ромих за эти последние две недели, как постарел, как заметно поседела его голова. Он выглядел стариком! Высоким, худым и стройным, но СТАРИКОМ! А Берта повзрослела и превратилась в упрямую и фанатично мстительную женщину. Не было уже той прекрасной и удивительной пары, которую все называли четой Ромихов. Умерла нежная полудевочка-полуженщина, которая питала энергией моложавого пятидесятилетнего холеного мужа, и вместо нее появилось совершенно другое, сломленное страданиями и обозленное на мир существо с жестким взглядом и истеричным голосом…